— Да, да, да… Я убил его. Но остальные вампиры исчезли. Они сменили место своего отдыха. А Лизе-Лотта теряла силы… Она не смогла мне помочь. Я предложил ей свою кровь — но она не захотела! Она убежала… Бедная моя девочка!
— Давайте пойдем и посмотрим! — восторженно завопил Мойше.
— Нет. Я не могу и не хочу. Я должен выйти наверх… Увидеть солнце, простонал Джеймс.
— Вы с ума сошли, Джеймс? Там же полно солдат! Вы уцелели в схватке с вампиром — так зачем подставляться под пули? — попытался образумить друга Гарри.
— Нет, Гарри, я должен увидеть солнце… Рассвет, прекрасный рассвет! К тому же никаких солдат там и в помине нет. Лизе-Лотта сказала, что все они разбежались.
— А если кто-нибудь остался? — неуверенно спросил Гарри. — Кто-нибудь, особо верный долгу?
— Мне все равно! Я должен очиститься солнечным светом после пережитого кошмара… К тому же у нас есть оружие. Уж с одним-то немцем мы справимся!
И тогда они поднялись наверх.
Они вышли в рассвет — в яркий, золотисто-розовый, благоухающий мокрой травой, звенящий жаворонками рассвет! — и пошли по саду, не боясь ни немецких пуль, ни вампиров…
Теперь, после смерти графа, им казалось, что все опасности и ужасы позади, что ничего по- настоящему страшного с ними случиться не может, потому что все по-настоящему страшное с ними уже произошло: что может быть страшнее — смерть?
Но если это ПРОСТО СМЕРТЬ, то им незачем ее бояться.
И, словно в подтверждение их единого, невысказанного вслух чувства, замок был тих и казался безжизненным, лишь шуршала листва под легким ветерком, да жаворонок все звенел, звенел в высоте!
Охваченный странным порывом, Гарри обнял Гели и неловко поцеловал ее в мокрую от слез щеку.
А Димка, рассмеявшись, стукнул по плечу Мойше: живем, брат!
И только Джеймс угрюмо молчал, словно еще переживая произошедшее в подземелье.
Они пошли через сад, направляясь к замку, и вдруг — все пятеро обернулись назад: им всем одновременно показалось, что их окликнули, каждого — по имени.
И трое из них узнали позвавший их голос!
Трое — Джеймс, Гели и Мойше…
Лизе-Лотта стояла возле пролома в стене, глядя на них счастливыми, совершенно детскими глазами. Потом она подняла взгляд выше — в рассветное небо. Улыбнулась и протянула перед собой руку. Сама она была в тени, но рука попала прямо в солнечный луч, наискось стекающий в сад.
Мгновение ничего не происходило.
А потом рука ее задымилась, на тыльной стороне возникло, стремительно разрастаясь, черное пятно, потом вспыхнуло пламя. Рассмеявшись, Лизе-Лотта шагнула вперед, протянув перед собой руки. Вторая рука тоже вспыхнула, пламя побежало вверх, к плечам, и Лизе-Лотта развела руки в сторону, на секунду замерев, как пылающее распятье. На лице ее с воздетыми вверх, к небесам глазами, отражался такой всеобъемлющий, священный экстаз, который художники Возрождения так любили изображать на лицах умирающих христианских мучеников. А потом она вспыхнула вся, как факел. Пламя заслонило ей лицо…
Все произошло очень быстро, никто даже слова не успел сказать.
Вот она шагнула из тени, вот горит, стоя неподвижно, как буддийский монах…
А вот уже рассыпается пеплом настолько легким, что даже слабенький ветерок развеял его без следа!
И только тогда Мойше, разлепив онемевшие губы, прошептал:
— Мамочка!
А Джеймс, глядя на серебристый след ее пепла на древних камнях, сказал:
— Горьки воды твои, Господи… Познаю ли я когда-нибудь сладость?
Гарри положил одну руку — на плечо Мойше, другую — на плечо Джеймса.
А Гели порывисто обняла Димку, прижала его к себе, словно именно в этот момент он нуждался в утешении и защите.
— Мы должны уничтожить их всех, — твердо сказал Джеймс, высвобождаясь из-под руки Гарри. — Уничтожить сам замок. Я понимаю, Гарри, это — ваша фамильная собственность… Но здесь гнездо этих тварей! Мы можем неделями бродить по подземелью — но так и не найдем, где они прячут свои гробы. Я убил главного над ними, а бедняжка Лизе-Лотта сама убила себя… В ней было слишком много человеческого, чтобы оставаться вампиром. Слишком много любви и веры. Но все равно они побеждают! Ведь их стало больше! Теперь их четверо: три женщины и мужчина. А может стать еще больше… А скольких они убьют, чтобы продолжить свое гнусное существование?
— О чем вы говорите, Джеймс! — поморщился Гарри. — Да я сам заложу взрывчатку под эту фамильную собственность… Если только это поможет действительно уничтожить их.
— Мы обрушим замок им на головы. Мы взорвем подземелья. Мы замуруем их. Сожжем. Не знаю… Надо посмотреть, что здесь есть. Но мы должны что-то сделать!
Им повезло: в замке обнаружился целый арсенал. Несколько ящиков динамита, мины, снаряды, бикфордов шнур, мотки электрического шнура, плюс несколько канистр с бензином в гараже.
— Устроим салют и пожар, — кровожадно заявил Джеймс. — Зажарим их!
— Как бы нам самим в процессе не взлететь… Джеймс, вы уверены, что умеете пользоваться всем этим? — спросил Гарри.
— Нет. Но готов рискнуть!
— А я не хочу рисковать. Тем более — жизнями Анджелики и мальчиков. Так что все делать буду я. Бикфордов шнур положите на место. Он нам не понадобится. Его может засыпать и погасить взрывом… Используем обычное взрывное устройство с электрическим шнуром. Нужно будет проложить шнур по всей длине коридора, а в стратегически-важны с нашей точки зрения местах положить ящики со снарядами, мины и связки динамита. Возможно, что-нибудь и получится…
Следующие десять часов работали, что называется, на износ. Несмотря на протесты Гарри, ему вызвались помогать все: и Джеймс, и мальчики, и даже Гели. Работая, Гарри все время напряженно вслушивался в тишину коридора: что, если кто-нибудь из «штафирок» что-нибудь сделает не так, уронит мину или… Или станет жертвой вампира? В случае, если они умудрятся что-нибудь взорвать, он хотя бы услышит грохот. А если — вампир? Они же и днем могут бродить, в такой-то темноте… Не ясно, правда, может ли кто-нибудь из них выходить на дневной свет — или этой уникальной способностью обладал один лишь ныне покойный граф? К счастью, по окончанию работ выяснилось, что волновался Гарри зря. Джеймс и Димка все-таки умели обращаться со снарядами, а Гели и Мойше оказались ловкими и послушными исполнителями.
Собственно взрывное устройство Гарри установил в начале того самого подземного хода, через который они с Джеймсом проникли в замок. Возможно, были и другие тайные ходы, ведущие к озеру или в лес… Но сейчас исследовать их было рискованно или даже невозможно. К тому же Гарри надеялся, что взрыв обрушит своды подземелья, и никто уже не сможет воспользоваться подземными ходами, даже если по случайности туда забредет. Конечно, замок был построен монументально, что называется, на века… Что, если нескольких ящиков с минами, снарядами и динамитом окажется мало для того, чтобы нанести ему значительный ущерб и замуровать вампиров внутри? Что, если они все равно смогут как-то выбраться из своих гробов?! Гарри помнил, как ловко просочилась Рита в весьма незначительный пролом в двери!
Все эти вопросы так терзали его, что он даже не взглянул в последний раз на родовое гнездо, когда, приказав «штафиркам» отойти на безопасное расстояние, повернул ручку взрывного устройства.
К тому же Гели учудила: перед тем, как отойти вместе с Джеймсом и мальчиками, она вдруг порывисто обняла Гарри и припечаталась к его губам таким сочным, знойным поцелуем, какого Гарри не приходилось получать за всю его жизнь!
Гарри был удивлен поступком Гели, пытался срочно — прежде, чем придется снова заговорить с ней! — осознать причины, подоплеку и цель этого ее странного деяния…
В общем, он крутанул железную рукоять так, что чуть не вывихнул себе пальцы.
Страшный гул донесся из-под земли, все разрастаясь, и Гарри побежал прочь от черного провала
