на начальном этапе процесс можно повернуть вспять. Можно, в конце концов, просто прикончить этого швейцарца, если он не оправдает ваших ожиданий!
— Я делюсь с тобой своими сомнениями, а ты всегда только отмахиваешься, будто они яйца выеденного не стоят, — проворчал Филипп. — Ты такой же, как Луи!
— Я похож на великого Людовика-Солнце? — изумился Лоррен, — Никогда не подозревал об этом. Спасибо за комплимент.
— Это не комплимент! И я не выдумываю проблемы! Думаешь, так просто решиться связать себя с тем-то так крепко, навсегда? Можно ли вообще доверять кому-то настолько?
Жак тоже не понял бы подобных сомнений, доведись ему о них узнать, он жил в предвкушении своей особенной миссии, хоть и старался не показывать виду. Оставаться слабым человеком среди вампиров ему было неприятно и обидно. И когда Филипп, наконец, завел с ним разговор на нужную тему, он увидел, как в глазах швейцарца, несмотря на всю его непробиваемую бесстрастность, загорелась темная радость. Как же приятно было ее видеть… Когда-то Жак заявил, не раздумывая, что готов быть всем, что Филипп захочет. Но он, конечно, сам не понимал, под чем подписывается. Он простой и хороший человек, он даже любит какую-то дуру Шарлотту… А Филипп еще больший дурак, потому что ревнует его к ней… И Лоррен дурак тоже, раз думает, что Филиппу будет легко убить своего швейцарца, если что-то пойдет не так!
Ночь уже давно перевалила за середину, когда Филипп велел Жаку явиться к нему в кабинет, очень надеясь, что там им никто не помешает. Даже сейчас, когда дело близилось к рассвету, и всем вампирам полагалось думать о сне грядущем, у кого-нибудь могло найтись срочное дело, требующее немедленного вмешательства принца города. Так всегда бывало.
Жак моментально явился на зов, но выглядел усталым, что и не удивительно, — он вел ненормальный образ жизни, одновременно и человеческий и вампирский, и было вообще непонятно, когда он спит. Похоже, определенного времени для сна у него и не было: пару часов днем, пару часов ночью, как получится. Филипп подумал, что Жак давно уже по сути стал его слугой крови, и было бы только справедливо помимо обязанностей вручить ему и преимущества этого статуса.
— Я говорил тебе однажды, что ты мне нужен в ином качестве, нежели вампир, — сказал он Жаку, — Хочу, чтобы ты был моим слугой крови. Это особенная связь. Мы пройдем определенный обряд и наши отношения изменятся, мы станем очень близки…
В глазах Жака мелькнуло замешательство, и Филипп рассмеялся.
— Это не имеет отношения к плотскому соитию. Это духовное единение. Метафизическое… Черт, как же тебе объяснить? Помнишь, ты пил мою кровь, и она исцелила твои раны? Так вот, если ты будешь пить мою кровь понемногу изо дня в день, между нами возникнет ментальная связь… Э-э… в общем, я смогу знать, о чем ты думаешь, и ты сможешь слышать мои мысли.
Жак смотрел на него серьезно и сосредоточенно.
— Кроме того, что общение между нами упростится, ты сделаешься сильнее, перестанешь стареть, фактически обретешь бессмертие. Но это будет значить и то, что ты навсегда свяжешь свою жизнь с моей, и не сможешь заявить однажды, что срок твоей службы истек. Мы заключаем вечный контракт. И если я умру, — ты тоже умрешь.
Жак кивнул.
— Это понятно.
— Что именно?
— Поступая к вам на службу, я понял, что это бессрочный контракт. Не сразу понял, но довольно быстро… Меня это устраивает.
Несколько мгновений Филипп молча смотрел на него.
— Служа мне, ты губишь свою душу, — проговорил он с неохотой, — Это тоже тебя не смущает?
— Вас же не смущает погубленная душа. И никого из наших… Я с вами до конца, монсеньор, так уж сложилось. То, что я не умер тогда в Тюильри… — Жак глубокомысленно помолчал, — Что-то ведь держало меня на этом свете.
— И что это, по-твоему?
— Провидение.
Филипп скептически фыркнул.
— Еще скажи — провидение Господне! Исключительно твои сила и выносливость тебя держали!
Жак посмотрел на него снисходительно, как на глупого ребенка.
— Странно слышать такие слова от сверхъестественного создания. Уж вы бы должны знать, что в мире все не так просто, как кажется.
— Он еще и философ, — проворчал Филипп, — Ладно, Жак, я рад, что у тебя нет сомнений. Но мне нужно было спросить тебя. Для того чтобы обратить человека в вампира требуется его согласие, а слуга крови — это нечто большее, чем вампир…
Жак усмотрел в этом «большее» свою логику.
— Я стану сильнее вампира? — осторожно спросил он, не смея надеяться на такую удачу.
— Нет, — Филипп обреченно закатил глаза, — Сильнее вампира ты не будешь. Каким бы образом, черт возьми, если ты останешься человеком? В тебе не будет потусторонней силы, кроме той, что дам тебе я. Это не так уж много. Но в том, чтобы оставаться живым есть свои преимущества. Свобода, Жак! У вампиров ее нет! Мы пленники ночи!
— Я понял.
— Ох, дьявол, он понял… — Филипп тяжело вздохнул и поманил его к себе, — Подойди, сядь рядом и смотри мне в глаза. Увидишь, что значит быть вампиром. Можешь влезть ко мне в душу так глубоко, как захочешь.
— Это часть обряда? — спросил Жак, подходя к его креслу.
— Именно.
Жак опустился перед ним на одно колено и склонил голову, словно собирался получить посвящение в рыцари. Филипп взял его лицо в ладони и поднял, наклоняясь к нему ближе.
— Смотри мне в глаза! — повторил он, — И не отталкивай меня, постарайся впустить в себя.
Проникнуть в сознание человека не так просто, для вампира это возможно, только когда он пьет кровь, поэтому Филипп слегка трансформировал обряд, используя магию, которой научил его добытый Вадье гримуар, и надеясь, что это ничего не испортит.
Внутри сознания Жака не было ничего неожиданного, — немного сожаления о сделанных ошибках, немного крови, пролитой зря, а еще упрямство и абсолютно непробиваемая стена из простых понятий, которую Жак возвел аккуратно по кирпичику, закрываясь ото всего, что могло бы породить в недрах его разума неразрешимые дилеммы. И, втягивая его в себя, Филипп уже знал, что Жака ничего не испугает и не смутит, он увидит только то, что захочет увидеть.
Проникновение в душу это совсем не то же самое, что просмотр картинок из книги о чужой жизни, это внезапное осознание всего и сразу, до самой темной глубины, это сочувствие и даже соучастие, и без должной подготовки весьма ошеломляет. Для Жака слияние их сознаний было большим потрясением, и Филипп успел пожалеть о своем намерении вот так обрушить на него свой внутренний мир, достаточно было бы только приоткрыть перед ним дверь и дать постоять на пороге, ничего большего Жаку все равно не требовалось. Но в то же время, для самого Филиппа было огромным удовольствием расширять узкие рамки представлений о мире человека, который в своей коротенькой жизни почти ничего не видел. Хочет того Жак или нет, с ним теперь навсегда останется ощущение безграничности времени и пространства, доступного для бессмертного существа. Жак удивлялся и восхищался тому, сколь много уже вместила жизнь его сюзерена, ему хотелось того же, конечно, хотелось… И Филипп обещал ему. Весь мир будет твоим, и ты пройдешь его не пыльными дорогами вместе с марширующим войском, а будешь путешествовать с комфортом через города, через страны и эпохи, ты увидишь, как меняется мир от столетия к столетию… Это чудо, я с тобой согласен… Что дальше? Я должен выпить твоей крови… Нет, совсем немного. И это уж точно не будет так больно, как ты думаешь. Совсем даже напротив. Жак, ты должен доверять мне, абсолютно и без сомнений. Я не причиню тебе вреда. Никогда. Ты мой… Ты мой, хочешь того или нет. Главное, — что я этого хочу.
Не разрывая контакта глаз, Филипп приблизился к Жаку вплотную, слегка наклонил его голову, и только теперь отпустил его взгляд. Жак подчинялся ему, как завороженный, его сознание тоже еще было