давний процесс о колдовстве, не жалела ни средств, ни сил, и в итоге собрала огромную коллекцию. Ей самой давно уже казалось, что ничего нового она не найдет. Но совсем недавно ей сообщили, что на каком-то Интернет-аукционе некие люди продают старые бумаги сомнительной исторической ценности и, в том числе, дневники своего далекого предка, работавшего некогда в «Огненной палате» Людовика XIV. Оказалось, он был одним из судей, выслушивавших показания Гибура. Он, конечно, давал клятву хранить в тайне все, что услышал, но, видимо, невероятная история о вампирах не давала ему покоя и, незадолго до смерти, он изложил ее в своем дневнике, снял камень с души. В частности, он написал, что колдун признался в том, что дать показания против принца города его вынудил герцог Орлеанский, новообращенный вампир… Мадам Шернесе рассказала все это нам, как доказательство вашего предательства, чтобы мы не усомнились в том, что вы заслуживаете кары… Но для меня это послужило доказательством вашего мужества и благородства. Я знала о том, как погиб Гийом де Гибур, но я считала это случайностью, Божьим промыслом… Я и представить не могла, что все это дело ваших рук!
— Что ж, видно, всегда приходится платить по долгам, — задумчиво проговорил Филипп, — пусть даже спустя столетия. Я отнял у этой женщины того, кого она любила, она отняла у меня Жака. Теперь снова ход за мной… И я надеюсь, он уже положит конец этой истории. Еще раз спасибо, Женевьева. Кто предупрежден — тот вооружен. Сегодня вы сделали для меня гораздо больше, чем я для вас когда-то.
— Вы ошибаетесь, ваше высочество, — горячо возразила девушка, — Вы сделали для меня гораздо больше, чем думаете. Честь требует, чтобы я защитила вас! Вы столько раз спасали Францию! Вы все, что осталось от той Франции… Моей Франции. И мне невыносима мысль о вашей гибели. Если бы только я могла встать на защиту вашей жизни, но я не могу!
Женевьева порывисто вскочила из кресла и снова упала перед Филиппом на одно колено, схватила его руку и прижала ее к своим губам.
— Вы сделали все, что могли, — мягко проговорил Филипп, — И я счастлив, что когда-то судьба свела нас, мое милое дитя.
Женевьева подняла на него взгляд, светившийся обожанием и восторгом, и принц тоже поспешил придать своему лицу подобающее выражение: величественное и растроганное одновременно.
— Я приложу все усилия, чтобы позаботиться о спасении своей жизни, обещаю вам, — сказал он с улыбкой, и Женевьева улыбнулась ему в ответ.
— Мне нужно уходить, — сказала она с сожалением, — Боюсь, как бы меня не хватились… Мне снова придется принять облик убитого колдуна и покинуть дом под его личиной.
— Да, конечно… Кстати, что это за магия такая? И как вы научились ею пользоваться? Вы же не колдунья.
— Мы все умеем это. В нашей группе есть колдун, он готовит эликсир, который следует выпить, когда хочешь принять чей-то облик. И, чтобы все получилось, нужно непременно убить того, в кого хочешь обратиться. Мы иногда используем этот прием, чтобы подобраться к объекту, но он не срабатывает с колдунами, — они умеют видеть подмену. Так что вам не стоит опасаться еще одного гостя вроде меня. Берегитесь пули.
Потом Женевьева произнесла шепотом какие-то слова, которые Филипп не смог разобрать и снова превратилась в пожилого мужчину с глазами, наполненными туманом.
— Прощайте, монсеньор, — сказала она, коротко поклонилась и вышла за дверь.
Лоррен вышел следом, чтобы проследить, как мнимый Мортен Бликсен покинет дом. Тот выглядел довольным и самоуверенным, держался очень спокойно, и даже походка у него была вальяжной и совершенно мужской. Если не знать — ни за что не скажешь, что на самом деле под маской колдуна прячется девушка. Похоже, Женевьева де Корвель неплохо умеет играть чужие роли и выдержки ей не занимать. Импульсивная дурочка и при этом хорошо тренированный профессионал… Как это сочетается, не совсем понятно.
Когда Лоррен вернулся, он застал Филиппа, по-прежнему, сидящим в кресле с видом задумчивым и печальным.
— Ну, что, — спросил он, — Вы верите в эту бредовую историю?
— Почему нет? — флегматично отозвался принц, — Мало ли бреда нам пришлось выслушать в последнее время…
— Но это уже как-то слишком. История трехсотлетней давности, наемные убийцы. Черт знает что!
— Эта девушка легко могла убить меня, даже нас обоих, пока мы стояли и таращились на то, как она меняет обличие. Но она этого не сделала. Значит, и не собиралась. Знаешь, я уже готов плюнуть на все, поднять жалюзи и пойти, к примеру, прогуляться в парк. Все равно, вся наша суета не имеет смысла. Прячемся от Леавана, ищем его повсюду, а он тут вовсе не при чем… Смешно, право. Кстати, Барро говорил мне, что бомбу взорвал вампир, а не фэйри.
— Как хотите, а мне не нравится явление этой охотницы с благородным желанием вас спасти. Это выглядит странно.
— Слишком странно, чтобы быть похоже на хитроумный план. Давай предположим, что все, ею сказанное, правда.
Лоррен несколько мгновений колебался, потом все же сказал:
— Хорошо. И что тогда?
— Получается, что Леаван совершено не в курсе того, что мы собираемся предпринять и у нас вполне есть шансы застать его врасплох.
— Это возможно. Но меня сейчас больше беспокоят наемные убийцы, а не Леаван. Что вы собираетесь делать с ними?
— Пока ничего. Может быть, прекрасная Женевьева сумеет уговорить своего любовника позволить мне спасти мир. Я не так глуп, чтобы верить в кодекс благородства наемных убийц, они не откажутся от контракта, но сейчас нужно просто выиграть время. Я разберусь с Леаваном. А потом подумаю, что делать с «Темными Охотниками». Воевать на два фронта я не в состоянии.
— Мы можем открыть на них охоту. Это наш город, Филипп.
— Может быть… Если другого выхода не будет.
— Кстати, что если эта девица не случайно назвала оружейный магазин в Нантере? Почему именно Нантер? Вдруг наемники прячутся где-то там? И это наводка?
— Зачем ей выдавать своих? Женевьева хорошая девочка, и старается поступать так, как считает правильным, но она очень привязана к этому своему Раулю, настолько привязана, что верит во всякую ерунду вроде кодексов и правил чести. А он пользуется этим, чтобы манипулировать ею… Я тоже кое-что слышал о «Темных Охотниках», они отнюдь не команда Робин Гудов.
— Ладно, верить ей или нет, время покажет. Я не могу придумать, как проверить ее слова и, знаете, мне все больше нравится мысль поскорее отправиться в Альпы, оказаться где-нибудь подальше от Парижа.
— Ты прав, мы потеряли кучу времени, гоняясь за призраками, — согласился Филипп, — Едем завтра же… Скажи, кого бы мне посадить в гробовозку? А, Лоррен?
Лоррен молчал, глядя на него как-то странно.
— Что? — настороженно спросил его Филипп.
— Перед тем, как мы поедем, вы наденете бронежилет.
Принц на мгновение потерял дар речи.
— Ты рехнулся?! Зачем?!
— Она же сказала — берегитесь пули.
— Мне еще только бронежилета не хватало! Не зли меня, Лоррен. Вот сейчас совсем не время! — воскликнул Филипп, но на Лоррена его возмущение возымело мало действия.
— Вы наденете бронежилет, — сказал он, — Я найду вам такой, который не будет отличаться от куртки. И не смейте возражать. Иначе я надену его на вас силой.
Хотя принять решение и было трудно, к утру Филипп все же выбрал водителя для гробовозки, — одного из помощников Жака, показавшегося ему наиболее толковым из всех. Тот был так откровенно счастлив оказанным доверием, что хотелось его убить, но в таком случае снова пришлось бы мучиться с выбором, и Филипп решил оставить все, как есть.
