начинали вертеться радужные круги, и диван раскачивался, как лодка в бурном море.
— Ничего смешного, — пробормотал он, — Ты убил человека.
— Это так сильно тебя расстроило?
— Ну как тебе сказать… Еще бы! Ты взял и убил его! Просто так, без всякой причины! Намеренно!
Филипп помолчал пару мгновений. Его пальцы скользнули по щеке Кристиана, убирая спутанную прядь волос, и тот невольно затаил дыхание. Ему хотелось взять эту руку и прижать к губам. Хотелось забраться к вампиру на колени и обнять его, хотелось уткнуться носом ему в шею и попросить ничего не говорить, и вообще больше никогда не заводить разговор о том, что причиняет боль и заставляет мучиться сомнениями. И, как сказала Катрин, — просто сделать вид, что ничего не произошло. Но, черт возьми, как же это было бы неправильно!
— Причина была, мой милый, — тихо сказал Филипп, — Дело в том, что я вампир. Вампиры убивают людей, и делают это с удовольствием. Кровь лишь слегка утоляет голод, это как на пиру, когда столы ломятся от яств, поесть шпината без соли и масла и тем удовлетвориться. Дурацкое сравнение, но я не знаю, как объяснить тебе лучше. Кровь позволяет продлить существование, дает иллюзию жизни. Смерть это энергия, магия… Это возможность стать сильнее.
— Но у вас же есть закон.
— Закон создан не для заботы о людях, а чтобы вампиры вели себя осмотрительно, не восстанавливая смертных против себя. Не выдавали тайны своего существования. Согласно закону убивать нельзя никогда. Но можно позволить себе забыть о правилах, если точно знаешь, что это сойдет тебе с рук. Например, когда весь мир летит к дьяволу в пекло.
— Вам совсем нас не жаль? — спросил Кристиан, вспомнив слова Катрин.
— Не обобщай. У многих вампиров есть люди, которые им дороги по какой-то причине. Хотя кое-кто и считает, что у вампиров нет души, это не так. По большей части мы остаемся такими же, какими были при жизни.
— А каким ты был при жизни?
— Я был большим чудовищем, чем сейчас, потому что имел возможность плевать на все законы. А сейчас не могу.
— Расскажешь?
— Ни за что. Ты слишком светлое создание для того, чтобы знать обо мне правду.
— Был бы я светлым созданием, не лежал бы сейчас у тебя на коленях, а был бы уже на полпути к родному дому… Или хотя бы попросил тебя спасти мать Катрин, которая умирает.
— А ты не просишь?
— А я не прошу…
— Это хорошо. Потому что спасать старушек скучно.
Филипп поднялся с дивана, возвращая Кристиана в вертикальное положение, отчего мир вокруг него снова крутанулся каруселью.
— Рассветает. Всем вампирам пора по гробам.
Кристиан глянул в окно, но небо было все еще затянуто тучами, поэтому тьма стояла кромешная.
— Я тоже пойду спать, — сказал он, — И, наверное, просплю весь день. Зараза, опять пропущу занятия… Я уже почти как вампир, веду ночной образ жизни.
— Хочешь остаться со мной? Спать со мной? — вдруг спросил Филипп.
Кристиан приподнялся на диване и посмотрел на него с удивлением, пытаясь понять, не шутит ли он.
— Ты серьезно? А Лоррен? С ним спать я не хочу. Лучше как-нибудь в следующий раз, когда я запасусь осиновым колышком.
— Лоррен вряд ли сегодня составит нам компанию.
— У него где-то еще есть убежище от солнца?
— И не одно. Можешь за него не беспокоиться.
— Я и не беспокоюсь. Еще чего.
Противосолнечный бункер, хотя внешне и мало походил на гроб, по сути таковым являлся. Там было темно, как в гробу. И душно, как в гробу. И вампир на кровати был похож на мертвеца, особенно в те полчаса, когда над городом вставало солнце. Кристиан зажег свет в ванной и видел, как буквально в один миг Филипп превратился из живого существа в труп. Он стал твердым и холодным, как восковая кукла. Зрелище было жутковатым.
Кристиан какое-то время сидел с ним рядом, думая о том, что сейчас вампир совершенно беззащитен и его запросто можно убить. Ну, конечно, не голыми руками, а если заранее запастись нужным инструментом. И ведь в этом нет ничего невозможного, — днем можно припрятать осиновые колышки под кроватью и на рассвете пустить их в ход. Если попасть аккуратно в сердце, вампир рассыплется в прах.
Кристиан склонился над мертвецом и поцеловал закрытые глаза и холодные губы, чувствуя себя некрофилом. Он почти протрезвел. Сейчас нужно было или выпить снова или ложиться спать. Кристиан растянулся на месте Лоррена, чувствуя неприятное волнение от того, что лежит на подушке, хранящей его запах. Казалось, что Лоррен где-то рядом, появится внезапно и сцапает его, как кот воробья. Ах, как было бы славно, если бы он никогда не вернулся, не успел бы добраться до убежища и сгорел на солнце или просто поссорился бы с Филиппом навсегда. Но глупо об этом даже мечтать…
Кристиан выспался плохо, пусть комната была довольно просторной, и в ванной горел свет, он все равно чувствовал какую-то клаустрофобию. К тому же ему не хватало кислорода. По-настоящему Кристиан уснул уже незадолго перед закатом и пропустил пробуждение вампира, хотя хотел посмотреть, как мертвец возвращается к жизни. Но все получилось тривиально, он проснулся от поцелуя. Ну, разве что, никогда раньше он не просыпался в одной постели с Филиппом.
— Укуси меня, — попросил Кристиан сквозь сон, предчувствуя как разольется по телу сладость и нежные руки заскользят по его груди, стягивая футболку. А потом…
— Еще чего, — услышал он в ответ, — В твоей крови полно всякой дряни. Теперь трое суток у тебя воздержание.
— Сколько?! Даже за руль можно садиться раньше!
— За руль можешь сесть раньше, — согласился Филипп, — А сейчас топай в ванную, одевайся и займись чем-нибудь. До рассвета из дома не выходи.
— Там все еще опасно?
— Еще опаснее, чем раньше.
— Но вы уже придумали, что делать? Узнали, кто убивает людей?
— Позже я расскажу тебе, сейчас нет времени.
Час спустя Филипп и Жак ехали в направлении квартала Дефанс. Ехали, впрочем, — слишком сильно сказано, скорее, едва тащились в бесконечной пробке. Ночью народу на улице стало меньше, колдуны все- таки создали какое-то заклинание, распугивающее смертных по домам, но сейчас был еще ранний вечер и большинство людей только разъезжались с работы по домам.
Несмотря на конец рабочего дня в офисе у Лоррена вовсю кипела жизнь. Сновали какие-то взмыленные клерки с бумагами, и секретарша в приемной выглядела совершенно невменяемой.
— Месье Данвиль, — жалобно улыбнулась она при виде Филиппа, — У нас совещание… Сейчас сообщу, что вы пришли…
Она потянулась к селектору, но Филипп остановил ее.
— Не стоит, — сказал он, усаживаясь на диван, — Не хочу мешать.
— Лучше бы вы помешали! — с чувством сказала девушка, — Спасете жизни многим людям!
Филипп рассмеялся.
— Все так плохо?
Вместо ответа Мари-Сюзанн выразительно провела ребром ладони по горлу, ненароком смахивая прядь волос, и Филипп заметил на ее шее две свежие ранки.
