времени, потому что дела человеколюбия отвлекают его от чтения. Если кто из братий подарит ему книгу, он тотчас продает и вырученные деньги раздает бедным. Когда же у него спрашивают: «Для чего бы продавать это?» — он отвечает: «Как могу уверить моего Учителя, что я тщательно изучил Его правила, если не буду по примеру Его Самого исполнять их?».
Этот бессмертный, проводивший жизнь в таких делах, даже до сих пор во всей окрестной стране по себе сохраняет всегда живую память, а сам наслаждается вечною радостию в Царствии Небесном, за свои праведные труды восприемля достойную награду: питав здесь алчущих и одевав нагих, вкушает теперь всякие утехи у Того, Кто награждает за добрые дела.
О Виссарионе
Был один старец, не имевший собственности и милостивый, по имени Виссарион. Пришедши в одно селение, он увидел на рынке мертвого нищего без всякой одежды, а на нем самом была только одна срачица, по заповеди евангельской, да ещё на плечах небольшая епанча [39]. Кроме сего необходимого одеяния, он ничего не имел. Под мышкою у себя всегда носил он Евангелие для испытания ли себя в постоянном послушании слову Божию или для того, чтобы иметь при себе учение, которое он исполнял самым делом. Этот муж вел такую чудную и неукоризненную жизнь, что, будто земной ангел, свято шел путем небесным. Итак, когда увидел он мертвое тело, тотчас же снял с себя епанчу и покрыл ею мертвеца. Отошедши немного, он встретился с нищим, совершенно нагим, остановился и стал размышлять: «Зачем я, отрекшись от мира, одеваюсь в одежду, тогда как брат мой мерзнет от стужи? Если я попущу ему умереть, то, конечно, буду причиною смерти ближнего. Что ж? Разорвать ли мне свою одежду и разделить на части или всю её отдать тому, который сотворен по образу Божию? Но что же будет за польза и мне и ему, если я разорву её по частям?». Рассудив таким образом, он сказал: «Неужели я потерплю какой вред, когда сделаю более, нежели что повелено?». И вот сей добрый подвижник, усердно и скоро позвав бедного в сени одного дома, надел на него свою срачицу и отпустил его, а сам, оставшись нагим, закрылся руками и присел на колена; только под мышкою у него оставалось слово Божие, которое делает людей богатыми.
В это время, по воле Промысла, проходил тут один блюститель порядка; он узнал старца и сказал своему товарищу: «Посмотри, не авва ли Виссарион этот старец?». Тот отвечал: «В самом деле он». Тогда первый сошел с коня и спросил святого: «Кто раздел тебя?». Авва протянул руку с Евангелием и сказал: «Вот оно меня раздело!». Блюститель порядка немедленно снял с себя одежду и сказал: «Вот тебе, совершенный воин!». Святой взял её и тотчас удалился тайно из мира, неся с собою как бы малую монашескую одежду. Он постарался избежать похвалы от человека, который узнал его добродетель, и втайне ожидал славы сокровенной. Исполнив в точности евангельское правило и не имея в душе уже ничего мирского, он показал ещё опыт совершеннейшего соблюдения Божественной заповеди.
На дороге увидел он бедного и тотчас побежал на рынок, где был недавно, и продал Евангелие. Через несколько дней ученик сего аввы по имени Дула спросил старца: «Где же, авва, твоя малая книжка?». Старец спокойно и умно отвечал ему: «Не печалься, брат! Чтобы показать, что имею веру и покорность слову Божию, я продал само это слово, которое всегда говорило мне:
О Мелании
Почел я за нужное упомянуть в этой книге и о женах доблестных и благочестивых, которым Бог наравне с мужами, пожившими для Него добродетельно, дал в награду венец, чтобы женщины беспечные не изнеживались и не ссылались на то, что они слишком слабы для подвигов добродетели и жизни благочестивой. Видел я много между ними благочестивых и встречал много дев и вдовиц таких, которые мужественно подвизались в добродетели.
Блаженнейшая Мелания была родом испанка или римлянка, дочь проконсула Марцеллина, жена одного знатного сановника, которого имени хорошо не помню. На двадцать втором году она овдовела и по смерти мужа, воспламенившись Божественною любовию, обручила себя Вечному Жениху, возлюбила Его до конца и никому ничего о сем не говорила, ибо само время представляло ей препятствие. Упросив царствовавшего тогда Валента, чтобы он наименовался опекуном сына её, сама взяла все свое имение и, нагрузивши корабль, поспешно отправилась с несколькими слугами и служанками в Александрию. Прибыв туда, она продала там имение и, разменяв на деньги, отправилась в гору Нитрийскую, где и нашла святых отцов: блаженного Памво, раба Христова Арсисия, Великого Серапиона, святого Пафнутия, славного Исидора– исповедника, епископа Ермипольского и праведного Диоскора. Пробыв у них около полугода, обошла она пустыню и увиделась со всеми мужами. После сего, когда префект александрийский изгнал в Кесарию Палестинскую святых отцов Исидора, Писимия, Аделфия, Пафнутия, Памво, Аммония и некоторых других — всех двенадцать епископов и пресвитеров и, сверх того, клириков и отшельников, так что вместе с двенадцатью епископами и пресвитерами их было числом сто двадцать шесть человек, — тогда с ними вместе пошла и сия блаженная и помогала им своим имуществом. Но поелику запрещёно было оказывать им услуги, как мне говорили святые Писимий, Исидор, Пафнутий и Аммоний, с которыми я виделся, то эта доблестная жена надела платье слуги и вечером приносила им все потребное.
Проконсул [40] палестинский узнал об этом и, желая получить от нее корысть, вздумал напугать её: схватил и заключил в темницу, ибо не знал, что она благородного происхождения. Находясь в заключении боголюбивая сказала проконсулу: «Я дочь такого–то, была замужем за таким–то знатным сановником, а теперь раба Христова; не считай же меня низкою, судя по моей бедной одежде. Если захочу, я могу показать свое достоинство и отомстить за себя, а ты не можешь ни устрашить меня, ни взять что–нибудь из моего имущества. Итак, чтобы ты, по неведению, сам не подпал обвинению, вот я объяснилась с тобою, ибо с бесчувственными должно, говорят, обращаться гордо, как с собакою или коршуном, и смело наступать на них в случае их дерзости». Судья, услышав это, опомнился, извинился, просил у нее прощения и позволил ей иметь беспрепятственное сообщение со святыми мужами.
После того как святые те мужи были вызваны опять в Александрию, Мелания построила в Иерусалиме монастырь, в котором жила двадцать семь лет и собрала пятьдесят девственниц.
О Руфине
С нею жил и благороднейший, подобный ей по образу жизни, доблестнейший Руфин, урожденец италийский, из города Аквилеи, впоследствии удостоенный пресвитерства. Ученее и скромнее его не было между братиями. Оба они с (Меланиею) в продолжение двадцати семи лет принимали приходивших в Иерусалим для поклонения — епископов и монахов, девственниц и замужних, знатных и простых — и всех нуждавшихся в их помощи общими силами успокаивали и на свой счет содержали. Они от раскола Павла Самосатского [41] около четырехсот монашествующих присоединили к православию и всякого, впавшего в ересь духоборцев, убеждали и приводили к Церкви, а местному клиру усердствовали дарами и способами содержания. В таких–то делах провели они благочестивую жизнь, не повредив никому, но доставив пользу почти всему миру.
О Мелании
