Указание пути ко спасению

смириться, или приставить к тебе стража над дарованием, или взять у тебя оное, чтобы оно не было для тебя причиною погибели. Ибо не для всех безвредно хранить богатство [255]. Пока человек употребляет усилие, чтобы духовное снизошло к нему, оно не покоряется. И если дерзновенно возмечтает он, возведет взор к духовному и будет доходить до него разумением не вовремя, то скоро притупляется зрение его, и вместо действительного усматриваются им призраки и образы лукавого[256]. Всякому делу свой порядок, и всякому роду жизни известное время. Кто прежде времени начинает что сверх его меры, тот ничего не приобретает, а усугубляет только себе вред. Если вожделенно тебе это, то с радостью терпи то бесчестие, которое по Божию смотрению, а не по твоей воле постигнет тебя, и не смущайся, не питай ненависти к тому, кто бесчестит тебя[257].

Гораздо лучше, полезнее упражняться во внутреннем самоумерщвлении, именно: в смирении, отвержении своей воли, самоугодия, в терпении ежедневно встречающихся трудностей, лишений и скорбей, в кротости, сообразности во всем с волей Божиею и т. п. В этом вовсе никакого излишества нельзя опасаться, тогда как внешние подвиги самоумерщвления, хотя вообще и необходимы, однако же не больше имеют цены, как средства, ведущие к внутренним добродетелям.

Иногда случается, что и преуспевающие подвергаются искушениям гораздо сильнейшим, нежели в самом начале обращения. Но у таких происходят брани не от недостатка твердости, а от особенного распоряжения Божия. От тех, которые довольно укрепились в духовном подвижничестве, Бог по временам скрывает благодатную помощь и утешения, предоставляет самим потрудиться, чтобы больше напрягали свои силы в борьбе со страстями и искушениями, с большим усердием совершали подвиги благочестия не из-за утешений, а по любви к Богу и благочестию, лучше познали свои немощи и смирялись.

Иногда Бог попускает им подвергаться более сильным браням от страстей, огненным искушениям от врагов, которые часто колеблют разными сомнениями, смущениями веру, надежду, любовь к Богу, наводят через худых людей разные скорби, уничижения, напасти, чтобы, огнем скорбей совершеннее очистившись от всякой греховной нечистоты, по мере своих трудов, смирения, терпения, усердия и скорбей они получили награду в будущей жизни. Такое испытательное состояние долго продолжается, некоторыми уподобляется продолжительному, скорбному странствованию древних израильтян по Аравийской пустыне на пути к обетованной земле.

В это время нужно много иметь терпения, преданности воле Божией и опасения, как бы не поколебаться, такое состояние не почесть напрасным, безотрадным, опасным блуждением по сухой, бесплодной пустыне среди трудностей, лишений и разных нападений от врагов, не жалеть об оставлении в Египте лука, чеснока и мяса (см. Исх. 16, 3). В безутешном состоянии сухости сердца, уныния среди скорбей надобно заградить все источники или причины ослабления бодрости духа, ведущие к нерадению, и возбуждать, ободрять дух, воспламенять усердие соответственными средствами.

Как возбуждать ревность к нравственному совершенству

Нельзя ожидать никакого преуспеяния в нравственном совершенстве, если не будет в нас искреннего желания его. Желание это должно быть не вялое, а живое, деятельное, ревностное. Ревность к благочестию прежде и больше всего возбуждается страхом Божиим, как сказано выше[258]. В этом смысле он и называется в Священном Писании началом премудрости. Начало мудрости, а следовательно и благочестия, — страх Господень. Страх Господень — источник жизни, уклоняющий от сетей смерти (Притч. 1, 7; 14,27). Страх Божий, говорит святой Исаак Сирин, есть начало добродетели. Называется же он порождением веры и посевается в сердце, когда ум устранен от мирской рассеянности, чтобы кружащиеся от парения мысли свои собрать ему в размышлении о будущем восстановлении[259] .

Святой авва Дорофей говорит, что страх Божий предшествует всякой добродетели, ибо начало премудрости — страх Господень (Пс. 110, 10), и без страха Божия никто не может совершить ни добродетели, ни чего-либо благого, ибо страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27)[260]. Отцы сказали, что человек приобретает страх Божий, если имеет память смерти и мучений, если каждый вечер испытывает себя, как он провел день, и каждое утро, как прошла ночь, если не будет дерзновенен в обращении и если будет находиться в близком общении с человеком, боящимся Бога. Говорят, что один брат спросил некоторого старца: «Что мне делать, отче, для того, чтобы бояться Бога?» Старец отвечал ему: «Иди, живи с человеком, боящимся Бога, и тем самым, что он боится Бога, научит и тебя бояться Бога». Отгоняем же страх Божий от себя тем, что делаем противное сему: не имеем ни памяти смертной, ни памяти мучений, тем, что не внимаем самим себе и не испытываем себя, как проводим время, но живем нерадиво и обращаемся с людьми, не имеющими страха Божия, и тем, что не охраняемся от дерзновения. Ибо ничто так не отгоняет от души страх Божий, как дерзость[261]. Ревность к благочестию возбуждается и возгревается также чтением Священного Писания и житий святых, молитвой, частым хождением к богослужению, участием в таинствах, размышлением о ничтожности благ и удовольствий чувственных, кратковременных, о превосходстве благ духовных, небесных, вечных.

Святой Григорий Великий говорит, что между удовольствиями плоти и духа различие то, что телесные удовольствия, пока не наслаждаются ими, воспламеняют сильное желание их, а когда насладятся ими, то от пресыщения возбуждают совершенное отвращение во вкушающем их. Напротив, духовные удовольствия, пока их нет, кажутся непривлекательными, а когда наслаждаются ими, то бывают вожделенны и вкушающий тем более алчет, чем более вкушает[262] .

Иго Закона Христова надобно представлять благим, приятным и бремя легким, сообразным с потребностями нашей духовной природы и с нашими силами (см. Мф. 11, 30), и потому благочестие не должно считать суровым, лишенным удовольствия, радости — оно на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей (1Тим. 4, 8).

При употреблении положительных средств для возбуждения ревности к благочестию надобно также заграждать и источники охлаждения усердия, по возможности удалять причины нерадения, каковы большей частью бывают:

вялость темперамента (флегматического), по которому многие ведут жизнь только животную;

пресыщение в пище, питье, а также слишком продолжительный сон;

излишние заботы о житейских делах и вещах, которые развлекают мысли, заставляют забывать главное дело спасения, очерствляют сердце, делают его холодным к священным предметам, притупляют вкус к духовным удовольствиям, порождают в нем привязанность к земным вещам;

обращение с людьми холодными к благочестию или вовсе нечестивыми, чтение светских книг, дышащих духом мира, страстей;

развлечение, рассеянность, гульбища, забавы, увеселения, светская музыка, даже праздные разговоры.

Блаженный Диадох говорит, что как из бани скоро выходит жар оттого, что часто отворяют дверь, так и душа скоро хладеет ко всему Божественному от многословия, внимание к себе ослабевает, добрые мысли рассеиваются, и остается в душе пустота через излишнее развлечение[263].

Святой Марк Подвижник говорит, что без сокрушения сердца невозможно совершенно избавиться от зла (греха); а сердце сокрушается от тройственного воздержания: от сна, пищи и телесного покоя. Ибо излишество оных производит сладострастие, сладострастие же принимает злые помыслы и противится молитве и приличному служению[264].

Подобно страху Божию и совесть может быть сильным побудителем к удалению от зла и к совершению добрых дел, только нужно ее усовершенствовать, чтобы она имела достаточную силу. Для этого надобно всегда соблюдать чистоту совести, при всяком деле надобно обращаться к голосу ее, одобряет или охуждает она задуманный поступок, внушения ее никогда не отвергать, в точности исполнять,