противотанковые траншеи, а Урсулу — пятнадцатилетней кенингсбергской девочкой и «забрила» в кавалерию. В сорок пятом матушка вернулась в Москву из эвакуации и продолжила учебу, а Урсула попала в организованный кубанскими казаками концлагерь, где русские зверски насиловали девушек из немецкой кавалерии. В сорок шестом году матушка продолжала учебу, а Урсуле с помощью сочувствующих казаков удалось бежать, раненная в ногу, она переплыла Эльбу и попала к «союзникам». Дядя и мой отец, служивший в качестве военного журналиста, вернулись с войны, у Урсулы погибли практически все. В пятидесятых Урсула стала инструктором Красного Креста, матушка поменяла медицинскую карьеру на семью. Урсула усыновила двух малышей под Калькуттой, матушка родила сына и дочь в городе Муроме, куда отца выслали преподавать философию в военном училище. Урсула на старости лет стала хранительницей имения Рерихов в Гималаях, матушка получила диплом рейки-терапевта и занялась целительством. Такая вот история современниц. Причем совершенно подлинная.
Наталья была набита историями разных степеней правдивости. Она то пересказывала всемирную историю, то путалась в таблице умножения.
Как-то мы заговорили о Пушкине.
— Наталья, мне тридцать семь лет, — сообщила я сокровенно. — Вы молоды, вам не понять, что это значит.
— Не забывайте, что у меня нет возраста, — деликатно напомнила Наталья Гончарова.
— Вы не понимаете, что значит тридцать семь для человека, считающего себя ангажированным русской литературой. Это покруче, чем возраст Христа. Жизнь ждет от меня поступков — я жду от нее событий. И мы каждую секунду в претензии друг к другу.
— Вам мало того, что в октябре в день вашего развода с бывшим мужем произошел путч и именно благодаря путчу вы встретили своего нынешнего мужа? — удивилась Наталья.
— Я имею в виду не событийный ряд. Мне казалось, я должна понять что-то главное. Какая-то глобальная завеса должна подняться с моих глаз. Например, я вдруг отчетливо увидела все про «Пиковую даму».
— Про пиковую даму? — переспросила Наталья.
Тайну трех карт графине открывает граф Сен-Жер-мен! Француз! Пушкина тоже убьет француз! Лиза, Лиза — «воспитанница». В слове «воспитанница» главная краска «спит». Пушкин носил это слово в лексиконе активнее других. Что такое «Германн» в переводе? Это фаллический мужчина! То есть Германн, под видом того, что хочет спать с Лизой, пытается выяснить, где лежит философский камень, — меняет любовь на корысть! Перед смертью графиня выдает ему рецепт для гражданской смерти Германна и дату смерти Пушкина. Тройка, семерка, туз! Это тридцать семь и надгробие. Что больше всего напоминает туз? Могильную плиту! Странно, что никто из пушкинистов этого не просек... Точно такое же убийство старухи потом произойдет у Достоевского! Раскольников, как и Германн, тоже имеет сходство с Наполеоном. А помните, старуха является и говорит, что прощает свою смерть, если он женится на Лизе, иносказательно это путь в любовь как спасение от гибели, — возбужденно вещала я. — А в финале Германн ставит туз, и вместо туза оказывается пиковая дама!
— Гениально. Гениально, госпожа Мария, — подумав, ответила Наталья. — Герой хочет обменять близость с женщиной на дорогу к философскому камню и получает вместо этого путеводитель к собственной смерти. Это красиво. Это как русская сказка: направо пойдешь — смерть найдешь, прямо пойдешь — богатым будешь, налево пойдешь — счастливым станешь. Герой идет за деньгами, незаметно отклоняется от вектора и находит смерть. Пошел бы за счастьем, отклонился бы, ну, в крайнем случае, стал бы богатым... Гениально. Но при чем тут дата смерти Пушкина? Ведь «Пиковую даму» написал Чайковский...
Часто Наталья долго сидела в комнате у моей матушки, разбирала пузыречки и тюбики. Она доставала какие-то лекарственные препараты для опекаемых из института стоматологии. У нее были ломовые ходы в фармакологические распределители, моя матушка не находила названий рассыпанных на диване лекарств даже в последнем справочнике Машковского. Они были свежие — из Парижа в кастрюльке. Там же валялась удивительная лечебная косметика. Ничего подобного в российской продаже не было. Наталья Гончарова объясняла, что это помощь по каналам «Гринписа».
Она так много рассказывала, что матушка, сначала воспринявшая ее как человека, создающего чувство опасности, раскрыла рот и слушала, как Шехерезаду. Что Наталья Гончарова занимается геофизикой земли и геофизика исключительно сильно реагирует на безнравственность человеческой цивилизации. Что она не снимала платка, потому что ездила лечить чернобыльских детей и видела такое, что волосы ее поседели, а сейчас они удачно покрашены. Что она приехала в Россию писать книгу о человеке, книга эта будет сделана как шар, из нее, как ломти из арбуза, можно будет вынимать тот или иной раздел проблем, и в каждой арбузной дольке будут свои ячейки. Что ее друг — директор гомеопатической аптеки и она вылечит окружающих новым поколением лекарств, при этом демонстрировала пакеты с корой и травами. Наталья была параноидально-возвышенная натура, и хотя демонстрировала себя в качестве истовой христианки, все время бубнила клятву буддистских монахов, что, если на земле миллионы существ, монахи клянутся спасти их всех.
Еще в нашей квартире у Натальи наметилась тенденция ронять в коридоре ключи и деньги и возвращаться за ними так поздно, когда уже можно ожидать приглашения к ночлегу. Но я слишком тревожна, чтобы заснуть в присутствии подобного существа в квартире.
Жилье моего брата Наталья Гончарова брала длинным штурмом. Она забежала однажды в гости, оставила веши, пообещала вернуться за ними и вернулась в час ночи. Матушка оставила ее переночевать. Проснувшись, матушка и брат обнаружили убранную кухню, сервированный стол и приглашающую к нему Наталью. Это их не насторожило.
Наталья ввинчивалась в квартиру брата, как штопор в пробку. Они часами беседовали о восточной философии и способах целительства, пока, по истечении нескольких месяцев, Наталью не занесло на повороте.
— Господин Сергей, госпожа Людмила, обещайте, что позволите мне маленький поступок, который доставит вам впоследствии большую радость, — промурлыкала Наталья и выманила согласие. Затем она бросилась в комнату брата и начала с астеническим рвением передвигать мебель. Попытки остановить ее вербально успеха не принесли. Матушке вообще показалось, что они находятся в состоянии глубокого гипноза и не в силах противостоять гончаровской деятельности. Надо сказать, в этом жилище вещи десятилетиями не меняли своих мест. Схватив предмет в дальней комнате, Наталья без всякой логики перетаскивала его в коридор, вываливала книги и одежду на середину комнаты, вцепившись в платяной шкаф, потребовала помощи, сообщив, что у нее больное сердце, и, не получив помощи, рванула его так, что сломала дверь.
Брат ждал пациентку, но на уговоры Наталья не реагировала и в моторно-двигательной истерии приводила квартиру во все более и более дикое состояние. Уронив на ногу пудовую гирю брата, она, как радистка Кэт во время родов, совершенно без акцента заорала «мама». В рукопашном бою брата с Натальей Гончаровой пострадал журнальный столик и погиб телефонный аппарат. Понятно, что пациентка пришла в ту секунду, когда квартира имела наиболее не похожий на кабинет целителя вид, и на лечение не решилась.
Матушка в состоянии ступора ушла к соседям, а брат жестко велел Наталье вернуть все на свои места или хотя бы цивилизовать в новом варианте, что она отказалась сделать в весьма оскорбительной форме.
— Я человек медлительный, но к вечеру раскачаюсь и убью тебя, — сказал брат Наталье, как утверждает, без всякой иронии. В ответ на это она начала разбрасывать книги и вещи еще активней.
В бессильной ярости он связал ей руки и посадил ее в наказание в темный чулан. Просидев там молча полчаса, Наталья была изгнана. Не знаю уж, какие примеси отношений существовали в их интеллектуальной стимуляции друг друга, но инстинкт старого холостяка подталкивал брата надеяться, что он видит Наталью Гончарову в последний раз.
На следующий день она материализовалась на пороге с лейтенантом милиции.
— Господин Сергей, я привела к вам господина капитана, сейчас он будет чинить дверь и столик, которые я сломала, а потом принесет новый телефонный аппарат, — промурлыкала Наталья, и лейтенант
