свалился со скамейки. Крепко зажмурив глаза, Делибаш помотал головой – видимо, он принял появление бородача за приступ белой горячки.
– Граф… Точно, он… – выдавил из себя Гришка. Он съежился и спрятал руки под стол, как нашкодивший школяр. Только китаец Ли промолчал. Но свою неизменную слащавую улыбку он спрятал в уголках тонких губ, да глаза прищурил так, что они и вовсе превратились в длинные узкие щелки.
Первым пришел в себя Делибаш.
– Хи-хи-хи… – деланно рассмеялся он, глядя на Гришку. – Чего испугались-то? Радоваться, это, надо. На ловца и зверь бежит. Слышь-ко, а где этот оборванец? Он завертел головой.
– Гришка, куда подевался наш карась!? – насел Делибаш на приятеля. – Ты чего зенки вылупил? Где!? Но Христони и след простыл.
Глава 18
Карамба, высокий угловатый субъект с длинными светлыми волосами, собранными сзади в косичку, церемонно раскланялся с сопровождавшим его милиционером и, небрежным жестом смахнув с куртки джинсового костюма воображаемую пылинку, подошел к столу Володина.
– Здравия желаю, гражданин начальник! Арестованный по собственному скудоумию Карамба явился в ваше распоряжение.
– Пикулин, являются только черти, – улыбнулся Володин. – А тебя доставили, надеюсь, с комфортом. Садись.
– Ах, гражданин начальник, где вы увидели комфорт? В камере яблоку негде упасть, «воронок» давно пора в утиль, а конвоиры – очень невоспитанные люди. Вы заметили, мой сопровождающий даже не поблагодарил меня за приличную компанию?
– Ничего, думаю, в следующий раз он исправит свою оплошность.
– Если к тому времени не уйдет на пенсию.
– Почему так мрачно, Пикулин?
– Моя бедная мама имела несчастье родить меня с выдающимися математическими способностями. Так вот, если взять все статьи глубокочтимого мною Уголовного кодекса, по которым у меня были «ходки», и сложить их совместно с последней (заметьте, часть вторая!), которая мне светит, как раз и получается, что при следующей нашей встрече мне придется поздравлять вас с чином подполковника, а тот невоспитанный милиционер будет пожинать плоды своего неустанного труда на ниве сохранения законности где-нибудь в Подмосковье на собственной «фазенде». Как видите, все просто. И отнюдь не мрачно – солнце светит и в местах не столь отдаленных.
– Логично, Пикулин. Даже очень. Но поскольку вступительную речь ты уже изобразил – талантливо и, главное, к месту – давай приступим сразу к делу, без раскачки.
– Согласен. Каюсь, виновен, пишите протокол, за подписью не постою.
– Ну что же, тогда все по порядку… Квартира под номером сорок три на проспекте Мира, дом номер сто пять – твоих рук дело?
– Э-э, нет, гражданин начальник, мы так не договаривались. Вы меня зашухерили на Коломенском? Да, признаю. Поднимаю руки, сдаюсь. Но чужие обноски мне перешивать не нужно.
– Надеюсь, Пикулин, ты со своими «выдающимися» математическими способностями науку уважаешь?
– Высокообразованный специалист моей квалификации просто обязан уважать.
– Тогда ознакомься с заключением экспертов.
Карамба неторопливо прочитал заключение и, изобразив на своей, довольно симпатичной, физиономии величайшее почтение, возвратил его Володину.
– Что ни говори, а век электроники и компьютерной техники для людей моей «профессии» явление весьма неприятное… Карамба тяжело вздохнул и элегантным жестом поправил прическу.
– Моя работа, гражданин начальник, куда денешься… – сказал он уныло. –
Сгорел, как дешевый фраер. А ведь как чисто было сделано, а? Уверен был, что не наследил. Но поди ж ты…
– Так и запишем… Поехали дальше… Ленинградский проспект, дом восемьдесят три, квартира шесть.
– Что, вы и здесь меня подозреваете!?
– Да или нет, Пикулин?
– Извините, а как насчет науки? Она-то, что говорит?
– Пикулин, ты интеллигентный человек, а о правилах хорошего тона забываешь. Здесь вопросы я задаю. Ну, это так, к слову… Итак, я слушаю.
– Гражданин начальник, что я забыл на этом Ленинградском?
– Значит, опять темнишь?
– Упаси Бог! Я весь, как на ладони.
– Тогда прочитай вот эту бумагу.
– Нет-нет, зачем! Я вам верю. Вспомнил. Было. Знаете, в последнее время что-то с памятью… моей стало. Видите ли, работа у меня вредная, профсоюз мы еще не организовали, путевку на курорт выписать некому…
– Выпишем, Пикулин, обязательно.
– О-о! В этом я не сомневаюсь. Грязевые ванны на этапе, закалка организма морозом на лесоразработках, диетическое питание без мяса и прочих плохо усваиваемых продуктов…
– Не наша вина в этом, Пикулин. Что посеешь, то и пожнешь. Так гласит народная мудрость. Поэтому, оставь эмоции при себе, и продолжим…
Савин внимательно наблюдал за допросом, в душе восхищаясь высоким профессиональным мастерством Володина, окончательно загнавшего в угол неглупого и весьма изворотливого вора- рецидивиста Карамбу. Тот нервничал, путался, хотя и пытался не подавать виду, что все вопросы капитана точно бьют в цель. Карамба по-прежнему пытался балагурить и хохмить, стараясь смешочками и шутками прикрыть свою растерянность, но было видно, что он чувствует себя непривычно скованно. Володин поддерживал этот тон, что еще больше сбивало с толку Карамбу. В конце концов вору стало казаться, что капитану все известно, и допрос ведется только ради проформы. Это, конечно же, было далеко не так. Карамба действительно был крепким орешком, одним из самых ловких и опытных воров-домушников Москвы. Но грамотно построенный план допроса позволил капитану создать определенный запас прочности перед, пожалуй, главным вопросом, который предстояло прояснить: каким образом Карамба вышел на Христофорова с его золотым запасом?
– …Так что же, все-таки, случилось в ресторане двадцать второго декабря? Вспомни, Пикулин, будь добр. Ты был тогда таким элегантным…
– Ну что ты скажешь! От вас ничего не скроешь, гражданин начальник. Это точно, люблю красивую одежду и хорошее общество.
– Особенно женское… Так кому ты сплавил шубку прелестной француженки?
– Как, она и впрямь оттуда? Из-за кордона? А я-то думаю, что за клевая телка – фигура, ножки, походка…
– И шубка… Она ведь норковая, дорогая. На двадцать штук «зеленью» тянет.
– Что вы говорите!? Ай-яй-яй… Вот беда-то какая. А я думал, что это дешевая подделка. Какой- нибудь стриженый и окрашенный кролик. У них там за бугром техника на грани фантастики. М-да… Карамба сокрушенно покрутил головой.
– Нечаянно получилось, гражданин начальник, – сказал он проникновенно. – Сдуру. Пьяный был. Слово даю, век свободы не видать! Да если бы мне кто–нибудь намекнул, что эта шмара из Парижа!.. Чтоб у меня руки отсохли!
– Конечно, конечно, ты ведь джентльмен, Пикулин. Кстати, чтобы не забыть, скажи-ка мне адресок, куда ты отправил заграничный товар.
