подумать». Правда, в тот день, в кафе на Синдзюку, Юмико, похоже, пообещала И., что вечером поговорит обо всем со своим парнем. «Тогда вечером жду звонка», — сказал И., а Юмико вроде бы ответила: «Если сможешь, то давай встретимся вечером».
Около семи вечера Юмико первая вышла из кафе и по дороге на станцию позвонила на мобильник матери, живущей в городе Камогава в соседней префектуре Тиба. Как раз в это время ее мать была за рулем — ехала в супермаркет — и звонка не услышала. Она заметила пропущенный звонок от дочери только в девять тридцать вечера, дома. Поужинав с мужем, она взяла мобильник, чтобы позвонить своей старшей сестре в Саппоро — хотела посоветоваться с ней по поводу заупокойной службы.
«Алё, мама, перезвони мне», — произнес автоответчик. Голос Юмико звучал как обычно, звонила она два-три раза в неделю, поэтому не похоже было, что произошло что-нибудь срочное. Но мать все-таки перезвонила. Правда, сигнал вызова сразу же переключился на автоответчик.
«Завтра позвоню еще», — сказала мать и отключилась.
Сразу же после нее на автоответчике Юмико оставил сообщение и господин И. Расставшись с Юмико в кафе на Синдзюку, он ненадолго вернулся в офис своей фирмы в Отяномидзу. Тогда он и получил сообщение от Р., еще одной девушки. Р. спрашивала, свободен ли он сегодня вечером. И. тут же позвонил Юмико и оставил на автоответчике короткое послание: «Сегодня очень много работы. Думаю, закончу поздно, поэтому встретиться не получится. Извини».
Кроме Юмико, у И. было еще две девушки, с которыми он иногда встречался и занимался любовью. Одна — Р., его сокурсница по университету. Другая — Джей — работала в его фирме секретаршей. Ясное дело, Юмико он о них не говорил.
В тот день Юмико вернулась домой после восьми вечера. Из Синдзюку она доехала на поезде до Огикубо и по дороге в продовольственный отдел магазина «Лумине», в подземном этаже привокзального здания, позвонила ему. «Ужинал сегодня?» — «Нет, еще ничего не ел. Если будешь на станции, купи мне в ‘Лумине’ бэнто[4] с отбивной», — попросил он Юмико, хотя к тому времени он должен был уже поужинать спагетти в кафе на Тамати.
Юмико купила пару бэнто со свиными отбивными и отправилась к себе. По дороге она заглянула в круглосуточный магазин перед Окружным шоссе номер восемь и сняла там в банкомате тридцать тысяч йен.
Если перейти Окружное шоссе номер восемь, то всего минут десять ходьбы — и вот дом, где они жили. До того как переехать туда, Юмико снимала неподалеку от станции Ёёги Уэхара жилье на двоих вместе с коллегой по работе и бывшей сокурсницей по школе медсестер. Квартира была небольшая — две спальни и кухня-столовая. Работали подруги в разное время, домашние обязанности делили между собой, в выходные приглашали домой друзей, устраивали обеды, жили просто, но весело.
Юмико познакомилась с ним в полицейском участке Синдзюку, когда продлевала водительские права. Вышло так, что, ожидая выдачи удостоверения, они сели на одну скамейку. Служащая, принимавшая документы, нагрубила Юмико, которая что-то там не заполнила в документах, и он, улыбаясь Юмико, сказал: «Неужели нельзя повежливее».
Вряд ли это можно было считать началом разговора. Но когда Юмико, получив новые права, вышла из полицейского участка, он ждал ее, устроившись на дорожном ограждении.
«Если считаешь, что я навязываюсь, то здесь и попрощаемся», — начал он.
«О чем ты?» — рассеянно спросила она, склонив голову. «Если ты не против, может, дойдем вместе до станции? Личность я не криминальная», — смеясь, сказал он и показал Юмико только что выданные водительские права.
До станции Синдзюку было не больше десяти минут ходу. Юмико любовалась его улыбкой. Он улыбался не лицом, а глазами.
У Юмико была привычка делить всех людей по аурам — светлым и темным. Понятно, что ауру глазами не увидишь, да и четких правил по ее определению нет, но Юмико каким-то образом, совсем немного пообщавшись с человеком, уже понимала, «светлый» он человек или «темный».
«Ну, например, взять хотя бы то, как человек смеется. Вот есть люди, которые вдруг как засмеются ни с того ни с сего. И как-то странно так, громко смеются. У таких аура темная. И не в том дело, темные или светлые у человека мысли, нет, тут другое. Вот есть те, кому все готовы помочь, а есть такие, кому никто не окажет помощи. Человек со светлой аурой — он не то чтобы сам такой яркий, светлый, но вокруг него всем светло. И наоборот, люди с темной аурой, они сами себе, может, и кажутся яркими, светлыми, а вокруг них всем темно. Как-то так…»
Примерно так объясняла Юмико подруге, с которой раньше снимала квартиру, свое видение ауры.
Неизвестно, о чем говорили он и Юмико те десять минут, что заняла у них дорога от полицейского участка до станции. Но не прошло и месяца, как Юмико привела его в квартиру, где жила с подругой. И, говорят, уже тогда казалось, что она влюблена в него больше, чем он.
Спустя несколько дней Юмико, никого не предупредив, не вышла на работу. Такого раньше никогда не было, поэтому взволнованная подруга позвонила ей на мобильник. «Теперь, меня, наверное, уволят…» — отозвалась Юмико таким тоном, словно ей все равно.
Было ясно, что Юмико находится у него в квартире. Нет, он не взял трубку, но по кое-каким признакам можно было понять, что он рядом и даже прикасается к Юмико во время разговора. Когда позднее подруга стала расспрашивать Юмико, та с расстроенный видом, но вместе с тем как-то даже радостно произнесла: «Мой парень мне сказал, чтобы я не ходила на работу».
Это был единственный раз, когда Юмико не пришла на работу без предупреждения. Начав встречаться с ним, она почти не появлялась в своей квартире, и жила в его квартире в Икэбукуро. Поэтому никто не удивился, когда она заявила, что хочет переехать к нему.
Только с того времени Юмико, по словам подруги, заметно изменилась.
«Раньше она по характеру была скорее из серьезных. Нет, конечно, случалось, что и повеселится с нами, но, как бы лучше выразиться, в компании парней вела себя неестественно. И хотя, может, это и не слишком хорошо, но иногда мы перемывали ей косточки с другой нашей подругой, и та говорила, что когда Юмико с нами, то веселья как-то не получается… Нет, не думаю, что она делала это нарочно, однако если предоставлялся случай выпить с парнями, то обстановка очень зависела от того, была с нами Юмико или нет… Вот, например, если я немного флиртую и кокетничаю с мужчиной, то просто кожей чувствую, что Юмико смотрит на меня со стороны и словно осуждает: ‘А, вот ты какая, оказывается’. Нет, на самом-то деле, может, она совсем так и не думала… Хотя все-таки раз мы все это чувствовали, наверное, что-то было. Тем не менее вот такое она производила впечатление. А после того как начала с ним встречаться, а затем и жить вместе, не знаю, хорошо это или плохо, но как-то изменилась, что ли. К докторам в клинике, торговым агентам стала обращаться каким-то особенно сладким голосом, хотя раньше одинаково разговаривала и с мужчинами и с женщинами. А если работа была чуть посложнее, могла спокойно так сказать: „Нет, я ведь женщина, это мне не по силам…“ Юмико словно вдруг сбросила с себя тяжелое пальто, которое долго носила, не снимая… Поэтому когда она мне сказала, что иногда ходит в ресторан с господином И., агентом фармацевтической компании, я, конечно удивилась, но сказала просто: „Да? Понятно“. Как же объяснить… Ну, если бы ребенок, которого не баловали лаской, вдруг превратился во взрослого, стал центром внимания и возомнил о себе. Такие это были изменения. Я тогда еще подумала, что если и сказать ей: „остановись“, то ведь не остановится. Да и, честно признаться, Юмико, когда появился у нее парень, как-то похорошела, мне даже завидно было. Когда она мне рассказала, что парень ее теперь без работы, я даже немного подначила ее: ‘Выбор за тобой, за Юмико»’.
В девятом часу вечера Юмико, держа бэнто, которые купила в «Лумине» на станции, вошла в квартиру, где он уже ждал ее.
Это была квартира-студия размером в шесть татами. На антресоли вела лестница, там помещался еще один матрас. Жили они в этой квартире полгода.
Есть фотография — вид сверху. На ней комната с низким белым столиком и разбросанными вокруг него яркими подушками. Напоминает скорее комнату девушки, к которой недавно переехал мужчина, чем жилье, где обитает пара. И это маленькое пространство двое делили полгода. Настолько маленькое, что, если кто-то из двоих ложился па пол, второму, чтобы пройти, обязательно приходилось перешагивать через него.
