— Говори, чего надо.
— Мы имеем тебе кое-что предложить.
— Кто это «мы»?
— Неважно. Важно то, что твой пацан у нас. Пионер — знаешь такого?
— Ну…
— Он нам рассказал то, о чем мы его попросили. Тот же самый вопрос мы зададим тебе. Если ты на него ответишь точно так же, как Пионер, мы его отпустим. Если ответ будет иным, Пионеру — хана.
Бригадир посмотрел на Советника и, получив от него молчаливое согласие, обозначенное кивком, объявил:
— Давай свой вопрос.
— Он очень простой: кто сдал Финка? Имя!
Гангут вновь взглянул на Окуня, и тот прошептал ему в ухо:
— Пусть трубку возьмет Пионер. Про Ряху помалкивай.
— Вот что, братан, позови-ка к телефону Пионера.
— Он сейчас не может подойти. Мы ему дали успокоительное, и он отдыхает.
Советник тронул за плечо Гангута и шепнул:
— Пусть представится.
— Значит, так, братан, погоняло у тебя есть?
— Договоримся — скажу.
— Так не договоримся.
Настало молчание. Видимо, собеседник бригадира раздумывал или с кем-то консультировался.
— Канат — мое погоняло, — раздалось наконец в трубке. — Знаешь такого? Я — из братвы Хурала.
Бригадир тут же услышал шепот Окуня:
— Без Пионера — никаких переговоров.
— Слушай сюда, Канат. Перезвони, когда Пионер проснется. А пока нам базарить не об чем.
— И Гангут разъединился.
Советник опять достал свой ноутбук и, повозившись с ним с полминуты, объявил:
— Действительно есть Канат в братве Хурала. Слышал о Хурале?
— Это таджик, что ли. Он вроде бы наркотой промышляет.
— Точно.
— А ты думаешь, этот Канат себя в натуре обозначил? Может, туфту задвинул?
Окунь ответил не сразу. Завел мотор, разогнался до ста километров на спидометре. Лишь потом начал говорить. Медленно, обдумывая каждую фразу.
— Канат — бригадир Хурала. Очень похоже, что именно он тебе звонил. Дело в том, что ни одна московская группировка сейчас не будет вступать в открытый конфликт с балаковцами. Слишком рискованно — что бы там ни стояло на кону. Московские братки и без того имеют чересчур хорошие бабки. К тому же все они, в основном, работают почти легально, их офисы хорошо известны. Короче, московская братва слишком уязвима для ответных действий. Ни один столичный авторитет не станет рисковать своим солидным, устоявшимся бизнесом и подставлять лоб под пулю киллера ради будущей, а значит, проблематичной выгоды.
— А почему же Хурал может так рисковать? Почему его бригадир себя перед нами раскрывает?
— Канат считает, что произведет на нас впечатление именем Хурала. Мол, не шантрапа какая- нибудь звонит, за свой базар отвечает. А Хурал со своими братками могут чувствовать себя в относительной безопасности, потому как нам — я имею в виду всю балаковскую группировку — добраться до них сложно. Они ведь — транзитчики. Не имеют каких-то значительных интересов в московском регионе, не имеют и легальных офисов. Хурал вырос на поставках афганского героина и таджикского гашиша в Европу. Москва для него — перевалочная база, а не серьезный рынок. Считается, что и среди столичных ментов у него нет надежной опоры.
— Значит, Финк вложил балаковские бабки в афганскую наркоту, — сделал вполне логичный вывод из услышанного Гангут.
— Вполне возможно, но Хурал теперь занимается не только наркобизнесом. Он перепродает контрабандные драгметаллы, торгует оружием и даже, поговаривают, ядерным сырьем. Кстати, именно его братва была замешена в шумном скандале с красной ртутью.
— А это что еще за хренотень?
Вопрос остался без ответа, поскольку Окунь сам ничего толком не знал о красной ртути. Он стал развивать свою мысль дальше:
— В какой-то из этих товаров и мог вложиться Финк — видимо, Хурал пообещал ему очень серьезную прибыль. И вот этот товар попросту исчез, потому-то хураловские братки и зашебуршились. Они считают — кто сдал Финка, тот и украл товар. Что ж, мысль перспективная.
— А тот, кто сдал кассира, не мог попросту забрать его деньги и свалить с ними куда подальше?
— Финк — не такой человек, чтобы держать капитал под матрасом. Конечно, он искал возможность выгодно его вложить. И вот вложил на свою задницу.
— Так что мы теперь делать будем?
— Можно, конечно, позвонить Прохору и обо всем ему рассказать. — Губы Окуня тронула легкая усмешка.
— Брось, Советник, — мы слишком далеко зашли, — поморщился бригадир.
— Я рад, что ты это наконец понял. Вопрос: что мы все-таки ищем? Финка или его капитал?
— Конечно, бабки, — живо отозвался Гангут. — Без разницы в наличке они или в товаре. Но лучше все же живые баксы.
— Это уж как карта ляжет, — пожал плечами Окунь. — На украденные балаковские деньги можно, казалось бы, выйти через Финка, но почему-то у хураловцев это не получается. Так что более нет смысла искать похищенного из твоей «ракушки» кассира. Нам он уже не нужен, даже если Канат предложит обменять его на Пионера.
— А что все-таки с Пионером? — встрепенулся бригадир.
— На этот вопрос ответа пока нет, — покачал головой Окунь и вырулил на Минку. — Но сдается мне, что-то с Пионером у хураловцев не сложилось…
Тут снова зачирикал сотовик Гангута. Советник опять-таки тормознул и вместе с бригадиром приложился ухом к трубке.
— Гангут?
— Ну…
— Говорит Канат. — Теперь голос хураловского бригадира звучал очень решительно и даже угрожающе. — Этот твой Пионер не ответил нам на некоторые дополнительные вопросы. Пришлось с ним расстаться. Его останки можешь подобрать на дороге, что идет от Минки к Арканово. Не советую тебе вести себя нами так же, как твой братан. Итак, кто сдал Финка?
Советник выхватил у ошеломленного Гангута трубку и сурово, но вместе с тем спокойно произнес:
— За Пионера ты ответишь, Канат. А тот, кто сдал Финка, уже отправился вслед за Пионером. Товар теперь у нас. — Он разъединился и успокоительно похлопал бригадира по плечу: — Не волнуйся, они больше не позвонят.
— Слушай, Советник, — с трудом разжал губы бригадир, — а ведь тело Пионера должно лежать где-то на шоссе, которое мы только что проехали…
— Вот именно. Мы все равно его уже проехали, — равнодушно вымолвил Окунь и надавил педаль газа. Он подозревал, что мужик, сбитый им на дороге, мог вполне оказаться Пионером, каким-то чудом вырвавшимся из цепких лап хураловцев, но не стал делиться этой своей догадкой с бригадиром.
Помрачневший Гангут долго молчал и наконец произнес:
— Я тебе уже раньше говорил, что лишний ствол нам не помешает. Теперь он, думается, нужен еще больше. Давай я позвоню Куцему, вызову его к нам.
— Дело в том, Гангут, — с расстановкой сказал Советник, — что Куцый — единственный оставшийся
