на «Промбанк», как только узнал, что у подполковника Фролова есть подозрения насчет Виктора Курганова. Но его все равно могут арестовать, не в моих возможностях это предотвратить. Я боюсь за тебя, дочка! Расстанься с этим парнем, пока не поздно. — Нет, — твердо ответила Вера. — И в случае ареста Виктора, кто бы это ни сделал, я расстанусь не с ним, а с тобой. Навсегда.
Бархан и Фарида
Вполне оклемавшийся после удара по затылку от Гани Химика Бархан сказал за завтраком подруге: — Я собираюсь сейчас съездить в Очаково. Надо встретиться со Шмаком, узнать, как он там разворачивается. Может, прокатишься со мной? Довольно тебе дома киснуть. Смотри, погода какая. Погода была действительно прекрасная. Яркое солнце, безоблачное небо и не жарко — градусов восемнадцать. — А не заметут? — Фарида с тоской посмотрела в окно. — Думаешь, ты одна такая, в розыске? Да и разве гаишники делами оперов озабочены? У них одна мечта — побольше капусты срубить. Надевай паричок, темные очки и садись за руль своей «тойоты». Ну, а на всякий случай стволы с собой прихватим. Часа через три они выехали со двора. — Как поедем? Через кольцевую? Бархан отрицательно мотнул головой. — Нет. Там как раз гаишники любят, кого ни попадя, останавливать. Давай на Алтуфьевку. Подельники без всяких приключений добрались до Кутузовского проспекта. — Теперь давай в Матвеевку, — распорядился Бархан. — Заглянем по дороге в «божий дом», посмотрим, как там у Артемия дела идут. У входа в кинотеатр, к удивлению бандита, велись какие-то строительные работы. Он вошел в здание. Артемий, как обычно, держал проповедь. Но Бархан, хотя и никогда не вслушивался во всю эту белиберду, почувствовал нечто новое в интонации Артемия. Тот говорил как-то особо взвинченно, и паства слушала его с повышенным вниманием. Дождавшись, когда Артемий закончит очередной базар, Бархан отозвал его за портьеру. — Что тут у вас происходит? — А тебе Федос ничего не говорил? — спросил в свою очередь проповедник, почему-то оглядываясь по сторонам. — Да нет, я его не видел. — Готовимся к Третьему Пришествию. — Что это значит? — Спроси у Федоса, — махнул рукой Артемий и ушел в общий зал. Бархан возвратился в «тойоту». — Есть новости? — поинтересовалась Фарида. — Похоже, Федос что-то затеял, а чего — непонятно. Ладно, двинули. Они въехали в Очаково и свернули в тихую зеленую улочку, которая вела к дому Шмака.
И тут Фарида тихо сказала: — Гаишники. Тормозят. Что делать? — Останови. — Бархан быстро стал навинчивать на пистолет глушак. — Бери деньги, документы и ствол, но шмалять только на крайняк. Я их буду на мушке держать. Штраф плати без базара. Фарида, наклеив на лицо улыбку, вышла из машины и двинулась навстречу двум гаишникам — довольно симпатичному стройному лейтенанту и хилому невзрачному старшему сержанту. Сзади них стояла белая «шестерка» с синими буквами ДПС на капоте. Лейтенант в ответ не улыбнулся, а, хмуро оглядев женщину, столь же хмуро бросил: — Ваши документы. Фарида, продолжая улыбаться, вытащила из сумочки права и техпаспорт, и протянула их офицеру. Тот, не глядя, передал ксивы сержанту. — Вы знаете, с какой скоростью ехали? Скорость она, конечно, не превышала. Надо быть уж полной дурой, чтобы, находясь в розыске, нарушать правила движения. Но установка Бархана четкая — платить без базара. — По-моему, скорость была нормальной. Но если я её превысила, то готова понести наказание. — Вот именно. Придется заплатить штраф. — Сколько? — Она тут же полезла в сумочку. И вдруг из-за её спины выскочил Бархан и с ходу своим огромным кулаком влепил прямо в глаз симпатичному, но хмурому и жадному до денег лейтенанту.
Тот без звука рухнул на землю. Бархан тут же нанес второй примерно такой же по силе и технике исполнения удар — теперь уже старшему сержанту, который тоже не устоял на ногах. В это время с земли успел подняться первый гаишник и получил на этот раз по уху и снова оказался на газоне. Потом повторный удар последовал в табло другому вставшему на ноги менту. Фарида решительно не могла понять — что происходит? Зачем Бархан выскочил из машины? Почему он избивает гаишников? Причем лупит их как бы вполсилы, будто продлевает удовольствие? И тут Бархан нанес пару ударов в полную мощь. Оба гаишника с разбитыми в кровь лицами лежали на газоне и более не дергались. Бандит схватил каждого из них за шиворот и поволок к «шестерке» с надписью ДПС. Открыв заднюю дверцу, он запихал в салон одного и стал загружать второго мента. И вдруг Фарида услышала за спиной: — Стоять! Руки вверх! Она повернулась и увидела немолодого мужчину в штатском. Он держал в руке пистолет, направленный на Бархана.
Директор Гусманов
Сразу же после трагических событий в Кунцевском отделении «Промбанка» Хисам Хисамович Гусманов, директор этого отделения, оказался в больнице с сотрясением мозга: рукоприкладство бандитов даром не прошло. Травма оказалась средней степени тяжести, и сегодня он уже выписывался из клиники. Все эти дни Гусманов мысленно пытался решить одну серьезную проблему: как вернуть шестьсот тысяч долларов, похищенных у него налетчиками, да и баксы двух рэкетиров из принесенного ими в его кабинет кейса прихватить не мешало бы. На следующее утро после ограбления банка палату Хисама Хисамовича посетил человек в штатском, представившийся подполковником Фроловым из ГУВД. Но на тот момент Гусманов, испытывающий периодические приступы головной боли и тошноты, окончательно не определился — сообщить ли следствию о похищенных бандитами личных средствах. Деньги эти были заработаны Хисамом Хисамовичем не вполне корректным, с точки зрения закона, путем, и их предстояло ещё легализовать. К тому же тогда он ещё не знал, чем, в конце концов, закончился налет, а его попытки прояснить ситуацию осторожными расспросами подполковника Фролова потерпели неудачу: тот давал уклончивые, а то и попросту невнятные ответы.
Все это вынудило Гусманова воздержаться от излишней, как ему тогда казалось, откровенности. Он не сообщил гувэдэшнику ни о наезде рэкетиров, ни об украденных у него лично шестистах тысячах долларов. Хисам Хисамович сослался на свое тяжелое физическое состояние и попросил подполковника зайти через день-два. Гусманов рассчитывал за это время определить свою позицию. Однако подполковник больше его так и не посетил. Лежа на больничной койке, директор Кунцевского отделения «Промбанка» усиленно штудировал все газеты, подробно освещавшие налет бандитов на его родную финансовую структуру. Из них он почерпнул полезные и приятные для себя известия. Оказалось, что погибли не только все налетчики, но и два оказавшихся в это время в банке рэкетира из так называемой никулинской бригады, по кличкам Толян и Багор. Фотографий убитых никулинских бандитов опубликовано не было, но Хисам Хисамович хорошо запомнил прозвище «Багор» — именно так называл один рэкетир другого, когда они заявились к директору в кабинет. Получалось, что следствию неизвестно о долларах, принесенных бандитами в банк. Правда, Гусманов не пересчитал эти деньги, но, по словам одного из этих так называемых братков, в кейсе находилось «сто штук». И, поскольку на тот момент рэкетиры полностью контролировали ситуацию в его кабинете, врать им никакой нужды не было. Выяснилось также, что руководители операции по освобождению заложников и нейтрализации налетчиков поступили очень хитро: они выдали бандитам выкуп в размере миллиона долларов, усыпив их бдительность, и сразу же провели молниеносный штурм банка. В результате удалось вернуть и деньги — правда, в испорченном виде. Вот именно эта часть опубликованной в прессе информации смущала Гусманова. Дело было не в том, что деньги оказались чуть ли не сваренными в кипятке — раз они не сгорели, их можно обменять. Смущало другое: речь шла именно о возвращенном центробанковском миллионе долларов, а также о нескольких сотнях тысяч рублей (точная сумма не указывалась) из «Промбанка». А где же ещё семьсот штук баксов — его, Хисама Хисамовича, и рэкетиров? Похоже, менты и эфэсбэшники решили вознаградить сами себя за успешное проведение операции? Наконец Гусманов определился — он найдет подполковника Фролова и
