— Знаете, — сказала она, — теперь, когда Маннинг мертв, им придется поискать кого-то другого на место губернатора.
— Не смешите меня, ради Бога, — ответил, смутившись, Мальхомм.
Алан ШВАРЦ
СТРАНСТВУЮЩИЙ ТЕЛЛУРИЕЦ
ALAN SCHWARTZ. THE WANDERING TELLURIAN. (1967)
ГЛАВА I
Как и большинство теллурийских гетто, колония на Лхонце-4 содержала академию. Это двухэтажное здание мало чем отличалось от окружающих его построек. Оно было прочным и внушительным, построенным из местного красного камня с традиционными тяжелыми гобеленами и найденными в гетто большими каминами.
Лхонц-4 был маленьким холодным миром. Здесь издавна обитали волосатые гуманоиды. Отношения между местными жителями и сынами Теллуса, торговцами смертью, строились исключительно на расчете наличными.
Но теллурийцам приходилось поддерживать отношения с Лхонцем, Немного найдется миров, которые согласны терпеть колонию расы, издавна снискавшей репутацию одной из самых злобных, и к тому же владеющей оружием, превосходящим все, что известно в галактике.
Теллурийцы Лхонца-4 придерживались мнения, что планета эта вряд ли представляет для кого-то интерес. Поэтому они не возражали против небольшой колонии теллурийцев, раз она приносит пользу местным резчикам по дереву, мясникам, пекарям и ремесленникам, делающим свечи.
Лхонц-4 не был беспокойным миром. К теллурийской индустрии смерти здесь относились нормально. Как и большинство народов галактики, жители Лхонца давно уже придерживались социально-экологической тактики, которая исключала любую разновидность широкомасштабного конфликта. Это было еще одной причиной, почему теллурийцы основали здесь колонию. Даже самые воинственные люди предпочитают, чтобы дом их находился в мирном месте.
В академии Герберт Герберт излагал доктрину экологистов: вернуться на родную планету к принудительному миру. Майкал Вендал слушал ученого и верил его словам. Двадцатилетний Майкал собирался стать ученым и никогда не покидать академию ради небольшого участка космоса в галактике неподалеку от Лхонца-4, принадлежавшего его отцу.
Энвер Вендал не был в восторге от решения, которое принял сын. Он не признавал сантименты экологистов. Старший Вендал был истинным консерватором, поддерживал статус-кво и никогда не упускал случая преподать свои идеалы сыну.
Однажды вечером, когда Энвер находился в особенно подходящем для этого состоянии духа, он начал вечернюю беседу с замечания, что их родная планета мало приспособлена для жизни.
— Все равно это наш мир, — сказал Майкал.
— Твой мир — это Лхонц-4. Этот мир был миром твоего деда и будет миром твоего сына, нравится тебе это или нет.
— Местные могут нас вышвырнуть завтра же. Четыре поколения — это рекорд.
— Тебе нравится академия?
— Я хочу стать ученым. Вот как сильно она мне нравится.
— Ты вот-вот должен начать работать — впервые в жизни. Я скоро буду слишком стар, так что тебе пора начинать, пока мы не умерли с голода.
— Я не намерен быть торговцем смертью.
— Завтра ты им станешь. — Глаза Энвера Вендала сузились. — Мне наплевать, нравится тебе это или нет. Завтра.
— Никогда.
Только сейчас до него дошло, что именно говорит отец.
— Что ты этим хочешь сказать — «завтра»?
— Завтра. Это такой день, который обычно следует за сегодня.
— Я ни за что не сделаю этого.
— Ты сделаешь это завтра, или убирайся прочь.
— Мне некуда идти. Ты хочешь, чтобы я замерз где-нибудь в поселке волосатых?
— Тебе это не грозит, потому что ты отправляешься в космос, — сказал Энвер Вендал. — Точно так же, как это сделал я, коща достиг твоего возраста.
— Я лучше замерзну, чем сделаю это.
— Посмотрим.
Герберт Герберт выглядел сонным, когда впустил младшего Вендала в свою квартиру в одноэтажном доме позади академии, где жили все ученые. Он закутался в ночной халат из толстой грубой ткани и прошел в центральную комнату, где в камине горел яркий огонь. Майкал последовал за ним.
— В чем дело? — спросила жена Герберта из-за занавески, за которой была кровать, встроенная в каменную стену рядом с очагом.
— Небольшой кризис, дорогая. Спи.
Они устроились перед огнем в низких креслах, сделанных из металла и ткани. Древесина деревьев Лхонца-4 в тепле гнила чересчур быстро и для изготовления мебели не использовалась.
— Мой отец сказал, что я должен отправляться работать, или он вышвырнет меня.
— Ты обязан слушаться его.
— Вы говорили, что никто не должен поступаться своими принципами.
— Какие у тебя принципы?
— Возвращение и воссоединение.
— Это лозунг, — критически заметил Герберт Герберт.
— Это итог всего, во что я верю. Я не стану помогать существованию нашей нынешней системы.
— Похвально. Чего ты добьешься?
— Не знаю. Может быть, замерзну и умру.
— В любом случае, ты нанесешь ущерб чести отца. У нас здесь сильны семейные связи. Вы оба потеряете авторитет.
— Зато мои идеи станут известны.
— Никто не захочет тебя слушать.
— Я хочу быть ученым, — сказал Вендал. — Что в этом дурного?
— Ничего, если бы ты был готов. Но ты не готов. Похоже, ты ничего не знаешь о жизни.
— Я думал, вы мне поможете.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе стать героем. Для меня важнее, чтобы ты был жив.
— Как я должен поступить?
— Отправляйся в космос. Когда вернешься обратно, тогда у тебя будет право говорить.
— Вы хотите, чтобы я отправился в космос?
— Разве это так уж отвратительно?
— Я никогда не думал, что вы пойдете на компромисс.
Герберт Герберт тихо рассмеялся.
— Я каждый день иду на компромисс. Я научил тебя обращаться с книгами. Я научил тебя задавать курс космической лодке. Я научил тебя, как осваивать языки при помощи анализатора. Я научил тебя делать
