противозаконного!
– Ты еще права будешь качать, старый педик?! – Бритый тип двинулся на него, угрожающе набычив лоб.
– Это сейчас не преследуется законом! – забормотал хозяин квартиры, отступая. – Сексуальная ориентация – личное дело каждого! Я нахожусь в собственной квартире и имею право делать что угодно…
– Ишь разошелся! – Бритый сделал еще один шаг вперед и замахнулся на гравера огромным кулаком. – Мы тебе, педрила, сейчас все твои права конкретно объясним!
– По-по нашим све-сведениям, вы де-держите в своей ква-квартире не-не-совершеннолетнего против его воли! – вступил в разговор второй «милиционер», заикаясь больше обычного.
– Я никого не держу против воли! – возмущенно воскликнул Антон Антонович. – Тем более несовершеннолетних!
Тут же из-за его спины возник смазливый Коля. На этот раз из одежды на нем было только махровое полотенце в разноцветных попугаях, которое он то и дело кокетливо поправлял.
– Он меня напоил спиртными напитками! – загнусил Коля, явно кривляясь. – Когда я опьянел, он затащил меня в эту квартиру и стал делать мне непристойные предложения! Я, конечно, отказался, и тогда он стал угрожать мне побоями! И тогда мне пришлось согласиться! – И Коля громко захныкал, размазывая кулаком по смазливому лицу несуществующие слезы.
– Коля, Коленька, что ты говоришь? – воскликнул Антон Антонович. – Какие побои? Какое принуждение? Ведь у нас все было по взаимному влечению! Ты говорил, что любишь меня!
– Ты что, дядя? – Коля гаденько усмехнулся. – Какое влечение? Ты в зеркало на себя давно смотрел? Да тебя только в зоопарке выставлять! Одни твои усы чего стоят!
– Слышал, педрила, что говорит молодой человек? – прорычал бритоголовый и замахнулся на гравера кулаком. – Ты знаешь, какие статьи тебе светят? Ты его напоил – это раз, это мелочь, статья сто сороковая, до шести месяцев… потом ты его принудительно затащил в эту квартиру – это уже похищение, статья сто семидесятая, до восьми лет, а если при отягчающих обстоятельствах – до десяти… а потом ты его принудил к развратным действиям, угрожая побоями, а это статья сто девяностая, пункт «Б»…
– А он еще и не-не-несовершеннолетний! – добавил рыжий напарник, поправляя растрепавшиеся волосы. – Та-так что кранты тебе, дядя! Знаешь, что на зоне с такими, как ты, делают?
– По-почему несовершеннолетний? – Гравер от страха тоже начал заикаться.
– По кочану! – отозвался бритый. – Потерпевший, предъявите документы!
Коля тут же вытащил откуда-то из своего полотенца замусоленный паспорт и помахал им в воздухе.
– Согласно предъявленным документам, потерпевшему еще нет восемнадцати лет, так что вопрос ясен! – резюмировал бритый. – Оформляем арест!
– Прошу вас, не губите! – зарыдал Антон Антонович и упал на колени. – Все, что хотите… мы с вами взрослые люди… я понимаю, у всех свои проблемы и потребности…
«Пора вмешаться, – спохватился Маркиз, – потом будет уже поздно… когда они приступят к обсуждению условий, мое появление не произведет должного эффекта».
Он толкнул дверь, пружинистым шагом уверенного в себе человека вошел в прихожую и проговорил голосом диктора Левитана:
– Здравствуйте, коллеги!
– Это еще кто? – испуганно обернулся рыжий «милиционер».
– Кого еще нелегкая принесла? – рявкнул его бритоголовый напарник и принял боевую стойку.
– Майор Несгибайло, одиннадцатое специальное управление! – отчеканил Маркиз и продемонстрировал подходящее к случаю служебное удостоверение. Удостоверение это было сработано на совесть, гораздо лучше настоящего, поэтому Леня дал возможность молодым конкурентам тщательно его разглядеть.
– Что еще за одиннадцатое управление? – пробурчал бритоголовый, несколько сдавая позиции.
– Специальное! – отрезал Маркиз. – Я вполне уважаю вашу работу, коллеги, но здесь проводится серьезнейшая спецоперация, так что вам придется подождать другого случая! Проживающий в этой квартире господин Верстовский связан с опаснейшей организованной криминальной группой, которая находится у нас в разработке. Дело государственной важности, так что вынужден попросить вас немедленно покинуть квартиру господина Верстовского… тем более что вы и так своим несвоевременным появлением едва не сорвали нашу операцию! Я пасу Верстовского вторые сутки…
– Ка-какая кри-криминальная группа? – проблеял гравер, в испуге переводя взгляд с одного «милиционера» на другого. – Ка-какая спецоперация?
– Верстовский, вам знаком гражданин Синеусов? Прохор Петрович Синеусов?
– Да… я его знаю… – Антон Антонович от страха выпустил полы халата, они распахнулись, обнажив худое старое тело. Гравер запахнул халат, приведя в порядок свой внешний вид, и снова повторил: – Я его знаю… но я ничего не знаю…
– Этим все сказано! – торжествующим голосом воскликнул Маркиз и повернулся к молодым «коллегам»: – Попрошу вас незамедлительно покинуть помещение! Вся оперативная информация, которая здесь может быть озвучена, является государственной тайной, которую вам знать не положено!
– Нет, но что это за одиннадцатое управление?.. – ворчал бритоголовый тип.
– Лелик, пошли отсюда! – Рыжий потянул приятеля за рукав. – Тебе что, неприятности нужны? Ты что, не понял, что сказал майор? Тут, по всему, серьезные дела!
– Вот именно, – поддержал его Маркиз. – И этого, несовершеннолетнего, прихватите… он вам еще пригодится, способный мальчик!
Коля, переглядываясь с «милиционерами» и неприязненно глядя на гравера, торопливо оделся.
Через несколько минут дверь за «сотрудниками отдела нравов» и «несовершеннолетним потерпевшим» закрылась.
Маркиз выждал еще минуту и проговорил, строго глядя на Антона Антоновича:
– Итак, гражданин Верстовский, только от вас зависит – пойдете ли вы на зону в составе опаснейшей преступной группировки или облегчите свою участь!
– Чем я могу ее облегчить? – простонал гравер, который все с тем же потерянным и несчастным видом стоял посреди прихожей.
– Добровольным сотрудничеством со следствием.
– Я готов… добровольно… только я ничего не знаю… клянусь вам, совершенно ничего!
– Позвольте это решать следствию! – прервал его Маркиз. – И для начала, Антон Антонович… приведите себя в порядок! Ведь вы – интеллигентный человек!
– Да… Боже мой! – Гравер взглянул на себя в зеркало и всплеснул руками, от чего халат снова распахнулся. Он подхватил его и устремился в глубину квартиры. Леня неторопливо проследовал за ним.
Через несколько минут Антон Антонович снова появился, но уже вполне прилично одетый. Правда, от прежнего вальяжного господина осталась одна тень – пережитый стресс и беспокойство за собственную судьбу сделали свое дело.
– Я готов… добровольно… – снова залепетал он, просительно заглядывая в глаза Маркизу. – Простите… но ведь это вы только что приходили ко мне… от Риммы Борисовны… и пластинку принесли… великого Карузо…
– Работа под прикрытием! – проговорил Маркиз со значением. – Впрочем, пластинку можете оставить себе. Она настоящая. Если, конечно, ваше раскаяние тоже будет настоящим.
– Спасибо… – проблеял запуганный гравер. – Так чем же я могу помочь следствию?
– Вы можете… точнее, вы должны, вы просто обязаны рассказать все, что знаете о Прохоре Петровиче Синеусове. Особенно о ваших с ним последних контактах.
– Я же чувствовал, что он жулик! – выдохнул гравер.
– Что навело вас на такую мысль? – осведомился Леня, доставая из кармана блокнот, как будто он собрался записывать показания своего собеседника.
– Все его поведение… впрочем, если позволите, я начну с самого начала. Так мне будет проще.
