стране, но наш мир — под угрозой.
— То есть если, к примеру, у атеистов появится танк…, — и я тут же мысленно отругал себя.
Танк.
Нет, ну надо же! Вспомнил. Юный техник, най вашей маме.
— Танк? Что есть танк?
— Ну это как раз машина… несет на себе броню, пушку…
— Пушку?! Вы хотите сказать, что этот ваш танк несёт и броню, и пушку? И лошади могут сдвинуть его с места? — поднял бровь губернатор.
— У танка мощный двигатель… мотор, движитель и… и он на гусеницах… — сказал я, чувствуя, что не способен дать исчерпывающее объяснение этому прогрессивному неучу.
— На гусеницах?! — вот уже и вторая бровь полезла наверх.
— Ну… так сказать… э-э-э… танк сам несет дорогу на своих колесах, — вспомнил я какую-то книжку, прочитанную в детстве.
— Совершенно невозможная штука, — пробормотал губернатор и замолчал. Я также помалкивал, чувствуя, что и без того нагородил порядочно ереси. Кто-то открыл дверь, судя по звуку — ногой.
— Ваш чай, сэр, — по проходу топал с подносом в руках бравый стрелок. Тот самый, сидевший у дверей.
— Поставьте на стол. Спасибо. Можете идти, Рональд, — сказал сэр Альфред, взял с подноса чашку и сделал глоток. Нам, стало быть, чай не предлагают. Ну-ну.
— Более мне, пожалуй, вам говорить ничего не следует, — задумчиво прихлёбывая чай, сказал губернатор. — С вас ещё не снято официальное обвинение. Вот когда завершится ваш поединок…
— Поединок?! — кажется, я сказал это слишком эмоционально.
— Да, поединок. Не забывайте — вы всё еще обвиняетесь в разрушении веры. Через три дня сюда прибудет королевский дуэлянт, в поединке с которым вам предстоит доказать крепость своей веры. Под стражу брать мы вас не будем, просто эти три дня с вами будет констебль Хёрст. И пусть шериф найдет для вас одежду менее экзотичной расцветки. Незачем зря смущать народ.
Три дня. Всего три дня.
Кто-нибудь подскажите: куда бежать?
XV
— Вот, значит, как, — сказал Хёрст. — То есть мне с вами ещё три дня нянчиться. А то, что у меня расследование — это, значит, побоку.
— Ну отчего же, Джефф, я ведь могу быть с вами эти три дня.
— Ага, — горько сказал констебль. — Новое слово в сыскном деле. Констебль ведет расследование вместе с подследственным. Джоанна, а ты когда поедешь домой?
— Вот ещё, — сказала Джоанна. — Чтобы я пропустила дуэль?
— А старина Бэнкс пусть, значит, волнуется?
— А вы, мастер Хёрст, пошлите отцу весточку, чтобы он не волновался, — вкрадчиво сказала Джоанна.
Шериф коротко хохотнул, прикрыв рот ладонью. Констебль строго посмотрел на девушку, потом на Гривза, откинулся на спинку стула и в сердцах крикнул:
— Принесут нам в конце концов поесть?! Мартин!
— Ещё пару минут, Джефф! — отозвался от стойки хозяин салуна, сухопарый мужчина лет сорока.
Хёрст немного посидел с сердитым лицом, сложив руки перед собой, затем вздохнул, вынул из воздуха перо и начал что-то писать на возникшем на столе листе бумаги. Закончив, он, как и в первый раз, сложил лист голубем, дунул бумажной птице в хвост и запустил его. Оживший голубь захлопал крыльями и вылетел в открытое окно. Разговоры в салуне смолкли. Украдкой оглядевшись, я увидел, что все с почтением смотрят на констебля.
Интересно. Это что же получается, такое может не каждый?
И кстати, надо еще вот что выяснить…
— Скажите, констебль, а как я заплачу за ужин? Вы же знаете моё положение.
— Подследственные столуются за счёт казны, — сказал Хёрст и посмотрел на шерифа.
— Конечно, Джефф, — сказал Гривз. — Далекая Радость с удовольствием ссудит небольшую сумму королевской казне. В качестве гарантии вашей истинной расписки будет вполне достаточно. А пока давайте-ка я угощу вас нашим элем. Мартин! Три эля…
— Четыре, — сказала Джоанна.
— … за мой счёт! — закончил шериф. И глядя на Джоанну: — Дочери мастера Бэнкса не стоит пить эль в мужской компании.
Ага. Сколько я про этот самый эль читал, смотрел, слыхал и вот, наконец-то, попробую, думал я, а от стойки уже спешил хозяин с тремя полными кружками.
Бух! И кружки встали на стол, плеснув пеной…
— Ну как вам наш эль, мастер Григорий? — спросил шериф Далёкой Радости Джимми Гривз. — Такого в ваших краях не найдешь, верно?
— Очень вкусно, — сказал я и натужно улыбнулся. Ох и гадость эта ваша заливная рыба…
XVI
Джоанна скользнула в камеру, чуть слышно скрежетнув дверью, и сразу оказалось рядом — так близко, что ближе не бывает. Как ты сюда…? Шериф дал ключ… Но разве… Да. Обними меня. Не бойся. Ничего не будет.
…Сено, в углу наваленное вместо постели. Луна, нарисовавшая клетки на полу. Тишина — и в тишине этой наше дыхание, негромкие слова и стук наших сердец.
Расскажи мне. Что рассказать? А, это. Знаешь, мне, кажется, нельзя поступать опрометчиво. Слишком много поставлено на кон, милая… и если я нагрешу, то вдруг у меня ничего не получится… Вот так. Жена у тебя счастливая. Не знаю. Может быть. О чем думаешь? Да так… Поединок? И холодеет под сердцем. Не бойся. Ты справишься.
Не помню всех слов, которые она шептала, и плохо помню, что говорил я. Лишь звёзды в проёме окна, большие ярко-зелёные звезды в чёрно-зелёном небе, лёгкий силуэт, выскользнувший через дверь перед рассветом, и тихо скрипнувшую дверь, прикрытую маленькой и крепкой рукой девушки с кожей из нежно- зелёного света.
И лицо её — безумно красивое в неверном сумраке утра, приближающегося неизбежно.
— …Доброе утро, мастер. Как спалось?
— Утро доброе, — сказал я не слишком дружелюбно.
Как спалось. Хорошо спалось, и еще бы спалось до обеда, ежели бы не этот шериф. Спрашивается, какого хрена меня разбудили так рано? Из зарешеченного окошка в камеру лился неяркий свет раннего зеленоватого солнца.
— Умоешься во дворе, сынок. И надо бы тебе быть пошустрее — констебль Хёрст будет здесь минут через двадцать, а еще надо позавтракать.
Констебль появился через четверть часа. Был он не в духе. Причина плохого настроения мастера Хёрста стала ясна чуть позже, когда возле лошадей объявилась Джоанна.
— Джоанна Бэнкс! Нет, нет и еще раз нет, — очень официальным голосом сказал констебль.
— Но… дядя Джефф! А кто будет присматривать за Мерседес?
Дядя, улыбнулся я про себя, карабкаясь на эту самую Мерседес, ха-ха, наш констебль обзавёлся племянницей. Шериф посмотрел на меня, потом на Джоанну и тоже усмехнулся.
— Джефф, в самом деле, — добродушно сказал Гривз. — Будет кому присмотреть за конями, да и всё- таки убийцу ищите, — лишний лук не помешает.
Констебль строго посмотрел на Джоанну, а потом словно что-то сломалось в строгости его лица, и он махнул рукой:
— Ладно… где один, там и двое. Догоняй.
Джоанна радостно взвизгнула и убежала, чтобы спустя мгновенье появиться из-за угла верхом.
— И куда мы сейчас? — деловито спросила она, поравнявшись с нами.
— Как вам нравится это «мы»? — спросил у меня констебль.
