другое непонятно: почему в восемьдесят восьмом году наши группы пытаются быть похожими на панков семьдесят пятого года, а то еще хуже — начинают играть хард. Почему они выбирают себе аналоги и прообразы? Вот это мне действительно непонятно.
РИО. А тебе хотелось бы, чтобы появились группы, похожие на КИНО?
Цой. Нет, Мне хотелось бы, чтобы появлялись группы, не похожие ни на кого, чтобы все они были разные.
РИО. А тебя самого больше не обвиняют в подражании Гребенщикову?
Цой. Да вроде нет.
РИО. КИНО сейчас чуть ли не единственная у нас группа, песни которой можно спеть…
Цой. Не единственная. Вот я видел группу КАЛИНОВ МОСТ — она мне как раз и понравилась тем, что у нее песни, которые можно спеть.
РИО. А в Ленинграде?
Цой. По-моему, Костя Кинчев пишет песни, которые можно спеть. Во всяком случае, раньше писал — я его давно не слышал.
РИО. Как ты относишься к тому, что в Ленинграде в последнее время возникла тенденция к появлению групп, в творчестве которых мало музыки, но зато очень большое внимание уделяется социально-политической тематике песен.
Цой. Вот это меня всегда просто раздражало. Может быть, так и надо, но мне очень не нравится. Не нравится, что группы как-то размениваются, Вот, например, есть статья в газете. А есть роман… Роман — это художественное произведение, а статья в газете — это статья в газете. И вот мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен.
РИО. Но ведь рано или поздно появляются романы, которые написаны как бы с использованием этих статей. У того же Дос Пассоса.
Цой. Это разные вещи. Газета и есть газета. Она сиюминутна. Можно сделать коллаж из газетных статей, который будет отражением времени, который будет уже документом того времени, но это уже другое. И нужен человек, который его сделал бы.
РИО. Слушай, а тебе не кажется, что все это следствие того, что у нас произошел такой скачок от кондовой эстрады к собственно концептуальному року, минуя нормальную поп-музыку, лучшие образцы которой как раз «Восьмиклассница», «Когда Твоя Девушка Больна…»
Цой. Не знаю. Лично я стараюсь заниматься поп-музыкой.
РИО. А ты не боишься, учитывая сегодняшнюю конъюнктуру, заявлять, что Виктор Цой занимается поп-музыкой?
Цой. Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать все — она должна смешить, веселить… Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Ее должны слушать.
РИО. А как ты оцениваешь в этом контексте ТЕЛЕВИЗОР? Что движет Борзыкиным — желание использовать ситуацию, рассчитывая на быстрый успех, или это у него от сердца идет?
Цой. Ну, все помнят: Борзыкин начинал с песен. Потом он всех удивил своей смелостью, совершил ряд героических поступков, пел незалитованные песни и т. п. Это, конечно, всем симпатично очень, и мне в том числе, но при этом немножко пропали песни. Они немного стали похожи на эти самые газетные статьи… А у нас большинство песен без всяких проблем. Вот песня «Когда Твоя Девушка Больна…»: в ней есть шутка и самые простые рифмы, типа «кино — вино» — больше ничего.
РИО. А ты не замечал, что у некоторых твоих песен появляются другие, часто полностью неверные трактовки? У тех же «Перемен» — песни, в общем-то личной, обращенной к самому себе — возникла другая трактовка, превратившая песню в призыв типа «Дайте миру шанс!». Не то чтобы она повредила группе, просто у людей, которые ее раньше не знали, создался некий свой стереотип, собственно говоря, чуждый КИНО.
Цой. В общем, да. Так получилось: как только началась гласность, все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытались и здесь найти что-то этакое. И в результате «Перемены» стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно, когда еще и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Конечно, это не очень хорошо, но я думаю и надеюсь, что в конце концов все станет на свои места.
Я пробовал несколько лет назад иметь дело с телевидением: мы записали песню «Фильмы». Позже сняли песню «Война». Они похожи. как братья-близнецы. Мы посмотрели эти ролики, и тогда я решил больше никогда не иметь дела с телевидением.
РИО. Есть еще ваши ролики на ТВ?
Цой. Есть пиратская запись с какого-то концерта «Алюминиевых Огурцов». Она, по-моему, даже черно-белая. Еще песня «В Наших Глазах» лежит, ждет.
РИО. Твое отношение к фильму «Рок»?
Цой. Не знаю… Слишком много там: «Глеб, ты хочешь писать?»
РИО. Картины ты давно рисуешь?
Цой. Давно.
РИО. И много нарисовал?
Цой. Довольно много.
РИО. Ты их высоко ценишь?
Цой. Очень.
РИО. А ты причисляешь себя к «новым художникам»? Ведь твоя картина сильно отличается от всех остальных на их выставке в ДК Свердлова, она совершенно другая.
Цой. Я не знаю. По большой просьбе друзей отдал одну картину на выставку и то боюсь за ее сохранность… Не знаю… Это шутка.
РИО. Какие картины ты больше всего любишь рисовать?
Цой. Иногда я рисую очень реалистические картины. Я учился рисованию, живописи десять или одиннадцать лет, поэтому я умею рисовать. Я знаю анатомию, как падает свет и все такое прочее. Иногда рисую собирательные картины, такие, как «История любви», которая и висит в ДК Свердлова. Мне больше нравятся собирательные картины, как некая вещь, которая имеет меньше отношения к академическому искусству.
РИО. Существует такой термин — неоромантика. Как ты сам считаешь, насколько существенна, насколько весома эта приставка «нео», во-первых, для направления в целом и, во-вторых, для работ КИНО?
Цой. Думаю, абсолютно несущественна. Просто очередная наклейка. Я всегда был очень романтичным молодым человеком, но я никогда себя так не называл.
РИО. А как твои личные отношения с «Мелодией»?
Цой. Они — пираты. Выпускают пластинки группы КИНО без всякого согласования с нами, то есть в связи с выпуском пластинки никаких дел с ними мы не имели вообще. Я в газете (!) прочитал, что выходит наш альбом. Я не знаю, почему в нашей стране государственная фирма может выпускать пластинки без разрешения и без всякого ведома автора, оформлять, как они хотят, писать на них что угодно. Я совершенно не понимаю, как все это возможно.
РИО. А кооперативы — это тоже пиратство?
Цой. Полное пиратство. Никакого отношения к распространению записей группы КИНО я не имею. Единственное, что мы сделали, — это записали альбом. Мы закончили запись альбома, и буквально на следующий день я улетел в Алма-Ату. Прилетел, походил по городу, смотрю, у кооперативщиков лежит: КИНО, 1988, «Группа Крови». В Ленинград прилетел — и здесь на каждом углу, в каждом ларьке. А по опросам газеты «Смена» альбом занимает первое место… И все кооперативы говорят, что наиболее записываемая группа — это КИНО. Да, думаю, как все отлично-то.
РИО. Сталкивался ли ты где-нибудь, в каком-нибудь городе с неприятием вашей музыки?
Цой. Никогда. Последний год точно. Естественно, в разных местах принимают по-разному. Бывает,
