Увиденное заставило меня чертыхнуться.
— Вам-то чего от меня понадобилось?.. — буркнула я себе под нос и принялась продевать руки в рукава магистерского балахона.
…Во дворе собралась целая толпа — иначе не скажешь. Обычно к чародеям таким скопищем не ходят — блюдут тайну и конфиденциальность. Кому охота, чтобы весь город обсуждал, на кой тебе понадобился колдун — то ли облысение раннее остановить, то ли соседа не в меру прыткого отравить… Поэтому посетители к Виктредису являлись с наступлением сумерек, при этом старательно кутаясь в плащи и натягивая шляпы на глаза. Сейчас же имело место совсем другое явление — время близилось к полудню, солнце стояло высоко, и ни одной шляпы у присутствующих, коих насчитывалось шесть душ, не имелось, равно как и плащей. Рубахи из небеленого холста, подпоясанные веревками, лапти с онучами самого простецкого вида и бороды, что твой веник, у всех шестерых. И дураку было ясно, что мои нежданные гости крестьяне, да еще и из какого-нибудь дальнего села.
Как только я показалась в дверях, вся эта густобородая компания вытаращилась на меня, словно на балаганного медведя.
— Э-э-э…. господа, вы к кому? — обратилась я к ним, еще питая надежду на то, что дело как-нибудь разрешится само по себе.
— К чародею, само собой, — уничтожил мои надежды в зародыше предводитель крестьянства. — Не могете ль вы, барышня, его кликнуть?
Ну вот! Никак медведка одолела, или какая дрянь капусту с редькой повадилась жрать…Я тяжело вздохнула и начала:
— Магистр Виктредис нынче был призван городским Советом на ловлю упыря, который терроризирует окрестности. И покудова гнусный кровопивец не будет обращен в прах, магистр не может заниматься иными делами.
Крестьяне выслушали меня с большим вниманием. Впрочем, я особо не надеялась, что они поняли хотя бы половину из сказанного мною. Бороды надежно скрывали признаки каких-либо эмоций. Быть может, эта новость и вовсе оставила их равнодушными?.. Ну пожалуйста, пусть чародей им будет нужен вовсе не срочно…
— Да нам бы на одно словечко, — жалобно произнес тот же крестьянин. — Пусть токмо чародей посоветует, что делать-то и мы уйдем….
— Говорю же вам, почтенные — магистр отсутствует, ловит упыря по лесам и полям. Попробуйте его найти! Сегодня вот он на кладбище ночевал, с утра пришел, чаю попил и снова ушел, — безо всякого вдохновения врала я.
— Ох ты ж горе горькое… Ишь, какая работенка у человека паскудная! — сочувственно покачал головой крестьянин. — Только что ж делать нам? Может к бургомистеру вашему сходить? Пусть хоть он чем поможет…
'Нет, они что — сговорились все?!!' — мысленно возопила я. Похоже, что все мои собеседники назло мне озвучивали сплошь вредные идеи, лишая меня всякой возможности отвертеться. Ну на кой черт им сдался бургомистр? И не отговоришь уже — вон как глаза заблестели-то…
— А что у вас за беда? — торопливо спросила я, постаравшись вложить в голос хоть чуточку сочувствия.
Крестьяне, уже со вздохами направившиеся к воротам, приостановились.
— Вот одно слово, что беда! — с досадой крякнул предводитель, а остальные что-то пробурчали в знак согласия. — Отродясь такой напасти не бывало! Да только что толку голову вам, барышня, себе забивать?
Тут я как можно выразительнее запахнулась в тогу магистра, стараясь при этом скрыть от глаз просителей многочисленные пятна, усеивавшие ее в области живота, и торжественно представилась:
— Каррен Глимминс, ассистент магистра Виктредиса! — и заметив, что крестьяне как-то озадаченно на меня смотрят, поправилась — То есть, помощник и полномочный заместитель. Покудова магистр сражается с вампиром, мне положено исполнять его обязанности. Так что вы можете смело изложить мне суть вашей проблемы.
Видно было, что крестьяне не пришли в восторг от моего предложения, и я, трезво оценивая свой внешний вид, их в этом не винила. Даже тога не спасала положения — я бы сама не доверила столь бестолково выглядящей девице и лишайную кошку. Недоверчиво косясь на меня, и поцокивая языком, предводитель, — а звали его Амадей Блох — принялся рассказывать, что за беда пригнала их к дому магистра Виктредиса из деревни Косые Воротищи, которая находится 'во-о-оон там, вверх по речке, значится'
…Косые Воротищи особым богатством никогда похвастаться не могли. Это была одна из тех поразительных деревень, где засуха сменяется наводнением, затем следует град и ураган, а все, что осталось после этого, обычно погибает в последующем пожаре. И так как цикл этот был непрерывен и замкнут, то местные жители сначала разочаровались в жизни, потом в огородах и сенокосах, плюнули на прочие народные ремесла, плоды которых тонули, горели, уносились прочь ветром и сборщиками податей, и стали жить весело и привольно, хоть и впроголодь. Вообще-то это можно было объяснить тривиальной ленью, но сами себя воротищенцы явно считали философами.
Домашняя скотина была вынуждена заботиться о своем прокорме самостоятельно; оголодавшие воротищенские свиньи, сбившиеся в хорошо организованные стада, обращали в бегство даже вооруженных до зубов путников.
Единственной отрадой местного населения оставалась рыбалка. Тем более, что во время наводнений этим делом можно было заниматься, не выходя из дому. С малых лет каждый воротищенец знал, что в жизни есть только одно светлое пятно — когда поплавок начинает дергаться. Ну и соответственно, то, что большая часть населения Воротищ ночевала и дневала на реке, никого не удивляло. Даже жены не пилили своих мужей, появлявшихся раз в месяц на пороге дома со связкой карасей в руках и следами беспробудного пьянства на лице.
Жизнь шла своим чередом, и воротищенцам было бы нечего делать на подворье магистра Виктредиса, но привычный уклад существования злополучной деревни было нарушен.
Да, мужики уходили на рыбалку, как и всегда. Но больше они домой не возвращались!
Первая пропажа особо никого не встревожила — исчез беспробудный пьяница Густакль, по которому никто слезы не лил. Вторым пропал куда более почтенный Турмиус Лок, но нрав его жены был так хорошо известен всей округе, что воротищенцы разве что удивились, чего он так долго ждал.
Ну и пошло-поехало… Каждый месяц двое-трое воротищенцев бесследно исчезали, покидая безутешных жен, детей и прочих родственников. Однако местное население паниковать не привыкло, равно как и что-то предпринимать. Подозреваю, что если бы нескольким крестьянам не понадобилось бы на ярмарку, которая начиналась аккурат сегодня, и путь их не проходил около ворот магистра, то о странном явлении никто бы и не узнал.
'Пропадают — что тут скажешь… Авось, образуется все как-нибудь. Закончатся мужики в Воротищах — и пропадать будет некому' — я услышала достаточно, чтобы понять логику размышлений местного населения.
От неприятной догадки, посетившей меня еще в самом начале этого меланхоличного рассказа, у меня то и дело пробегала дрожь по позвоночнику. Неужели все так просто?
— Скажите мне, почтенные, — спросила я нарочито безразличным голосом. — А нет ли у вас рядом с рекой кладбища какого-нибудь?
— А то как же! — с готовностью отозвался Блох. — Старое, вроде как осталось от эльфов или еще каких-то паскудников… Там и склепов, и надгробий — не перечесть. У нас вон каждая хата на каменном фудаменте — и ниче, еще осталось… Прям аж обидно. Может нам в город их на продажу возить? Камень-то хороший, да и работа, как-никак, эльфийская…В палисаднике для красоты можно ставить, а тако ж — в домах для декору.
Я мимоходом подумала, что если бы не природная лень, из воротищенцев могли б получиться заправские купцы — деловая жилка в их натуре явно присутствовала.
— И недалеко от реки, да? — вслух спросила я.
— Да почитай, на берегу. Там берег высокий, обрывом. Сидишь, бывало, с удочкой на другом берегу,
