пока по своим правилам.
Он выглядел весьма импозантно и несколько интригующе, этот гость из далеких краев. Тонкая бородка и ниточка усов, окаймлявшие его губы, придавали этому человеку некий налет экзотики, хотя в остальном этот мужчина практически не отличался от окружающих. Одет он был в легкое пальто – весна еще не полностью освоилась в австрийской столице, и потому сейчас в Вене было прохладно, к тому же временами начинался моросящий дождь, – отличный, хотя и не казавшийся слишком дорогим костюм, изящные, пошитые на заказ туфли. На запястье этот человек носил массивный 'ролекс', а на безымянном пальце правой руки – золотой перстень.
– Мы посчитали излишним оглашать наше предложение на официальном заседании, – человек, похожий на выходца из Азии обратился к своему собеседнику. Он говорил по-английски почти без акцента, при этом не проявлял ни малейшего напряжения, словно этот язык был для него родным. На самом деле это было совсем не так, просто азиат имел обширную практику общения, научившись владеть чужой речью так же вольно и непринужденно, как выходец из Техаса или Эссекса. – Это могло бы вызвать нежелательные для нас на нынешнем этапе последствия, хотя, я уверен, информация о нашей беседе все равно достигнет заинтересованных лиц, но это случится чуть позже, и утечка не будет столь масштабной. По крайней мере, мы успеем принять некоторые контрмеры, – вкрадчивым голосом, в котором послышался звон стали, вернее, лучшего булата, произнес южанин.
– Если вы прибегли к таким мерам предосторожности, могу судить, что ваше предложение по- настоящему серьезно, – собеседник смуглокожего, высокий крупный мужчина, еще не старый, но все же успевший поседеть и начавший лысеть, хотя и не очень интенсивно, вопросительно взглянул на своего спутника. – Так что же заставило вас, Ваше высочество, так настойчиво искать со мной встречи, да еще прибегнув к уловкам из какого-то шпионского фильма, точно Джеймс Бонд?
– Я приложил столько усилий для организации этой встречи не просто так, – согласно кивнул человек с внешностью азиата. – И предстоящий наш с вами разговор стоит тех мер предосторожности, к которым мне пришлось прибегнуть. Если изложить суть его коротко, то от имени правителя эмирата Абу-Даби, Его Величества Амада Бин Халеда я хочу предложить вашей стране вступить в организацию стран-экспортеров нефти на равных с прочими членами нашего картеля правах и при равных же обязанностях, которые могут быть возложены на Россию. – Азиат чуть заметно усмехнулся, увидев в глазах своего собеседника явное замешательство.
Иван Решетников, министр энергетики России, в этот миг действительно пребывал в полнейшем смятении, поскольку, ожидая услышать самые разные речи, он абсолютно не был готов к такому предложению, даже не зная, что сейчас следует сказать в ответ. Наследный принц эмирата Абу-Даби Омар Бин Джавад, представлявший Объединенные Арабские Эмираты на очередном совещании всемирного нефтяного картеля, могущественной организации, известной под англоязычной аббревиатурой ОПЕК, и сейчас непринужденно беседовавший с министром из далекой России, сумел добиться нужного эффекта.
Наследник эмира сделал все, чтобы его нынешний собеседник, российский министр, приглашенный на совещание министров энергетики и нефтяной промышленности крупнейших экспортеров нефти в качестве гостя и, в некоторой степени, наблюдателя, пребывал в томительном ожидании с того самого момента, когда получил просьбу о неофициальной беседе. Принц настаивал, чтобы встреча произошла в отдаленном районе австрийской столицы, где, собственно, и находилась штаб-квартира ОПЕК, в присутствии как можно меньшего числа людей, желательно и вовсе с глазу на глаз без посторонних.
– Наша беседа будет носить сугубо конфиденциальный характер, – сообщил тогда Бин Джавад, по телефону связавшись с гостем из далекой России. – И если о ее предмете станет известно какой-либо третьей стороне, это может вызвать катастрофические последствия, уважаемый господин Решетников.
Также принц просил ничего не сообщать о его просьбе никому из русской делегации, а Решетников прибыл в Австрию, разумеется, не в одиночестве. Все это было довольно загадочно, но министр попытался выполнить поставленные условия как можно добросовестнее.
Сейчас собеседники медленно прогуливались по набережной Дуная, серые волны которого монотонно били в гранитную облицовку берегов. Автомобили, на которых они прибыли сюда, одинаковые строгие седаны с тонированными стеклами, отличавшиеся только марками, но оба рожденные в Германии – 'Мерседес' и БМВ, – остались в переулке неподалеку отсюда. Разумеется, каждый из них все же взял с собой на эту встречу сопровождающих, но это были всего лишь водители, охранники, словом, те, кому по долгу службы не положено было вникать в дела их принципалов.
У каждого, кто находился сейчас в непосредственной близости от высоких гостей, стараясь не создавать помех их беседе самим своим присутствием, были вполне определенные обязанности, в том числе эти люди должны были сделать все, чтобы сопровождаемые ими персоны в любой возникшей ситуации не пострадали бы, и тем более не погибли. А с учетом того, что заседания руководящих органов ОПЕК, как и практически любой другой международной организации подобного уровня, сопровождались акциями протеста, всяческими маршами и митингами разного рода антиглобалистов, пацифистов и еще невесть кого, подобная опасность была вполне реальной. Именно поэтому немногочисленной охране приходилось бдеть, пытаясь заметить любую угрозу жизням охраняемых персон.
В настоящий момент за собеседниками с разных сторон наблюдало не менее шести пар настороженных внимательных глаз, зорко следивших за всем, что происходить возле двух внешне ничем не примечательных мужчин. Это были профессионалы, способные действовать в любых условиях и самых разных ситуациях, специалисты, на подготовку которых державы тратили огромные деньги и долгие годы напряженных, изнурительных тренировок. Они взяли охраняемых лиц в полукольцо, основание которого как бы прижималось к набережной, словно ограждая собеседников от всего внешнего мира. При этом охрана каждого из высокопоставленных чиновников, прибывших на встречу, еще и следила за телохранителями его визави, опасаясь с их стороны, по меньшей мере, провокации. И это тоже была специфика их службы, почти незаметной для посторонних, если не происходило ничего экстраординарного, но опасной и требующей постоянного напряжения.
Крепкие молодые люди, примерно тридцати лет, то есть не зеленые пацаны, но еще и далеко не старики с заплывшими жирком одеревеневшими мышцами и изношенными суставами, телохранители обеих высокопоставленных персон двигались в одном с охраняемыми людьми темпе, стараясь слиться с толпой, вернее, с редкими прохожими. В эту раннюю пору, а было ровно десять часов утра, в тихом районе австрийской столицы почти не было видно людей. Те, кто работал на заводах и в офисах, уже находились на своих рабочих местах, а домохозяйки и пожилые люди, проводившие дома большую часть своего времени, пока не покидали свои жилища. Поэтому вид полудюжины коренастых коротко стриженых мужчин, почти одинаково одетых, из которых половина была явными арабами, мог насторожить кого угодно, если учесть, что эти крепыши обшаривали пространство вокруг себя цепкими взглядами, от которых, казалось, не могла укрыться ни одна мелочь.
Однако Решетникову и принцу Бин Джаваду было мало дела до того, что подумают случайные свидетели их встречи, гораздо больше их сейчас заботила возможность присутствия поблизости наблюдателей, следивших за происходящим не из праздного любопытства. Собеседники знали, что существует масса способов узнать, о чем говорят люди, находящиеся от того, кто следит за ними, в нескольких десятках метров, но оба они почти не предприняли никаких мер для противодействия такой скрытой слежке. Думая о том, как обеспечить секретность недолгой беседы, основной расчет принц Бин Джавад, ставший инициатором встречи, делал на внезапность и скрытность, полагая, что при минимуме посвященных в предстоящие события людей сообщить о готовящемся свидании, и тем более упредить его, разместившись где-то поблизости с соответствующей аппаратурой, будет невозможно. И, кажется, этот расчет пока оправдывался, хотя быть в этом уверенным не мог никто.
– Вы это серьезно, принц? – Решетников быстро справился с охватившим его удивлением, все же он был опытным политиком, входившим в кабинет министров несколько лет подряд при разных президентах, да и прежняя работа в большом бизнесе, где нет места эмоциям, и уж тем более, публичному их проявлению, давала о себе знать. – Это ведь очень серьезное предложение. Право же, ничего подобного я и не ожидал услышать от вас, – честно признался русский министр.
– Совершенно серьезно, господин Решетников, – в глазах Бин Джавада невозможно было прочитать никаких эмоций и мыслей, когда он взглянул на своего собеседника, и Иван только лишний раз удивился,
