– Проверь, – приказал сержант, держа на мушке судорожно дернувшееся тело в порванном камуфляже, обильно политом кровью. – Осторожно!
– Есть, сэр!
Получив приказ, десантник, так же держа русского солдата на прицеле, приблизился к нему, ткнув в обтянутый тканью бок стволом винтовки, затем, на всякий случай отступив на шаг в сторону, обернулся, взглянув на командира:
– Кажется, чисто, сэр!
Американец для верности от души ударил ногой, и тупой носок тяжелого ботинка впечатался в ребра лежавшего неподвижно человека. Этого удара сержант спецназа Вячеслав Никитин уже не почувствовал, как не почувствовал он и разорвавшие плоть несколькими секундами раньше пули – боец умер в тот миг, когда пальцы его сомкнулись на ложе автомата, вложив в это движение все оставшиеся силы. И последним, что ощутил сержант, было касание шершавого пластика цевья верного АК-74. Он умер, как солдат, с оружием в руках. Только это уже ничего не меняло.
А Эд Танака уже и не вспоминал об этом суматошном бое, который и боем-то назвать было трудно. Несколько царапин на обшивке его 'Апача', способной выдержать еще и не такое – вот и вся плата за взятые жизни нескольких десятков русских солдат. Это не стоило и секунды лишних раздумий – главное сражение ожидало лейтенанта, всю его эскадрилью и тех парней из Сто первой воздушно-штурмовой, что тряслись в десантных отсеках 'Блэк Хоков', впереди, и миг этот приближался с каждой преодоленной над русской землей милей.
Война вернулась в Грозный с рассветом, примчавшись из-за седых гор на крыльях полудюжины тактических истребителей F-15E 'Страйк Игл'. Тяжелые машины, под завязку нагруженные оружием, гроздьями свисавшими из-под плоскостей ракетами и бомбами, приблизились к столице Чеченской Республики, едва успевшей отдохнуть от боев и смертей, сжавшись в плотный кулак, но за полсотни миль от города разделились. Каждый экипаж шел к своей цели, точно зная ее положение до считанных десятков футов.
Шесть стальных птиц ринулись к окутанному неплотной пеленой облаков Грозному разом с нескольких сторон, обрушивая на жилые кварталы мощный рев реактивных двигателей. Самолеты находились на высоте восьми километров, где их достала бы не всякая ракета 'земля-воздух', да, в прочем, их пилоты, как и командиры, наблюдавшие за всем из отделенных от чеченской столицы сотнями миль штабов, едва ли верили, что противник сможет хоть как-то помешать атаке.
– Цель в зоне поражения, – оператор вооружения одной из машин сверился с данными навигационной системы, бросив быстрый взгляд на один из широкоформатных мониторов, установленных в задней кабине 'Ударного орла'. – Оружие проверено. К атаке готов!
Целью этого экипажа была военная комендатура, где в этот час, наверное, находились почти все высшие офицеры, все командование не только гарнизоном города, но и армейской группировкой, развернутой на территории Чечни. И этот удар, стремительный и неотвратимый, должен был разом обезглавить военную машину врага, позволяя выиграть время, чтобы уже без спешки и суеты расчленить ее и сокрушить по частям.
– Огонь! Сбросить бомбы!
Услышав приказ командира, второй пилот в несколько касаний переключателей на приборной доске передал управляющий импульс, и с замков подкрыльных держателей сорвалось, уходя к земле, полдюжины бомб. Бомбы были главным калибром сверхсовременного истребителя в этом вылете, но, как и носитель, они представляли собой последнее слово военной техники, не имея ничего общего с тем оружием, которое летело, повинуясь лишь силе земного притяжения порой по вполне непредсказуемым траекториям, так, что приходилось сыпать десятки стабилизированных 'болванок', чтобы хотя бы надеяться на успешное поражение цели.
Корректируемые авиабомбы GBU-32 JDAM могли разить цели, даже отдельные здания, с точностью, вызывавшей священный ужас, особенно у тех, кому довелось хоть раз стать мишенями для 'умного' оружия. Шесть тысячефунтовок со спутниковым наведением ушли в свободный полет, утратив связь с носителем в ту же секунду, как разомкнулись зажимы держателей. Им не нужно было указывать цель, подсвечивая ее лазером, держав поле зрения телевизионной системы и при этом рискуя нарваться на запоздалый ответный огонь противника.
Когда-то эти бомбы тоже были неуправляемым оружием, применение которого в большей степени основывалось на теории вероятности и 'эффекте масштаба'. Но техники ВВС буквально на коленке, в полевых условиях, навесили на них приемники спутниковой навигационной системы GPS, закрепили на веретенообразных 'телах' управляющие поверхности – и получили 'умное' оружие последнего поколения, по многим параметрам наголову превосходивших все, созданное где-либо и кем-либо ранее.
– Есть сброс, – сообщил командиру второй пилот. – Бомбы пошли!
Полдюжины бомб, сброшенные с высоты восемь тысяч метров, устремились к земле, расправив короткие крылышки, казалось, вовсе не способные удержать в планирующем полете тяжелее боеприпасы. Бомбы шли кучно, преодолев за несколько десятков секунд пятнадцать километров и обрушившись на цель в тот миг, когда там еще едва ли кто-то подозревал об атаке, не успев получить запоздалое предупреждение.
Несколько взрывов прогремели почти одновременно, но отсюда, с заоблачной высоты, их гром был вовсе не слышен. На тесном пятачке взметнулись вверх фонтаны огня, земли и камня, но этого пилоты уже не видели – разгрузившись, F-15E 'Страйк Игл' развернулся, ложась на обратный курс. Летчикам не было нужды фиксировать результаты атаки, ведь в единой связке с ними действовали сейчас и спутники оптической разведки, кружившие в сотнях миль над землей, и беспилотные самолеты-разведчики, снабжавшие командование всей необходимой информацией.
Пилоты не сомневались в успехе – в их руках было самое эффективное оружие, их действия направляли самые опытнее командиры, отнюдь не на полигонах оттачивавшие свое мастерство ведения войны. У них не было причин в неуверенности, и все же техника подвела своих творцов. Бомбы со спутниковым наведением, хотя и назывались высокоточным оружием, не обладали, как и иные образцы, абсолютной точностью. Отклонение их было незначительным, лишь немного большим, чем отклонение бомб с лазерным наведением. Легко ложившимся в круг радиусом менее десяти метров. Ничтожно малые величины для современного боя, и громадные, просто невообразимые для того, кто чудом оказался на несколько шагов дальше, чем летит стальная шрапнель осколков, рассекая плоть и кромсая камень.
Сергей Николаевич Буров размешал ложечкой сахар в граненом стакане, осторожно коснувшись губами обжигающе горячего чая. Генерал-полковник тяжело вздохнул – очередное совещание должно начаться с минуты на минуту, как всегда, в несусветную рань. И причина была, в общем, весьма смехотворной – на границе с Дагестаном в горах накрыли горстку боевиков, полдюжины положили на месте, потеряв двух своих, и еще одного пришлось везти в окружной госпиталь, трое абреков ушли, укрывшись в горах. Их искали уже третий день, подняв в воздух несколько вертолетов, и найдут, наверняка найдут, вот тогда бы и отчитываться об успехе. Но нет, командование требовало сводки постоянно, и Бурову, не привыкшему полагаться на штабных писарей, поневоле приходилось сперва самому принимать отчеты, чтобы потом с полной уверенностью быть готовы ответить за каждое отправленное наверх, аж в штаб округа, слово.
В дверь постучали, пару раз приложив тяжелым кулаком, и командующий федеральной группировкой в Чеченской Республике, уже зная, кто сейчас ворвется в тесный кабинет, отставил в сторону стакан – чай все равно был еще очень горяч.
– Можно, Сергей Николаевич? – На пороге возник начальник штаба генерал-майор Молотов. – Не помешал?
– Проходи, Виктор Михайлович, располагайся. Что, решил напомнить?
Виктор Молотов, в отличии от Бурова, и на штабной работе не огрузневший, жилистый и быстрый, как в движениях, так и в мыслях – в последнем, в прочем, и сам Сергей Буров не уступал своем помощнику – зашел, сделав пару шагов, но, остановленный вопросом, недоуменно замер посреди кабинета, так и не закрыв за собой дверь.
– Напомнить, – начальник штаба наморщил лоб. – О чем это? А, – понимающе кивнул он. – Нет, я с
