Далекий гул реактивных двигателей проник сквозь стены казармы, и капитан Кукушкин нехотя открыл глаза. Светало, снаружи в бокс, где пытались ухватить ускользающие, точно туман, остатки сна, отдыхавшие от своей опасной работы летчики-штурмовики, доносился шум, голоса и звук моторов.
– Кому приспичило летать такую рань? – недовольно произнес Сергей, сев на кровати и щурясь на светлый прямоугольник окна. – Обещали низкую облачность. Кто-то так хочет свернуть себе шею?
– Какого хрена летать? – недовольно, сонным вялым голосом, отозвался с соседней койки капитан Терехин, так же, как сам Сергей, отдыхавший перед очередным патрульным вылетом к границе. – Наши все здесь, – сообщил Терехин, глянув по сторонам и с непривычки щурясь от света. – Местные, черт их дери!
Действительно, все четверо пилотов, прибывших на аэродром Грозный-Северный вместе с новенькими штурмовиками Су-25Т, только сошедшими со стапелей, находились в тесном боксе. Командующий группировкой федеральных сил не зря просил прислать лучшее оружие, и потому летчики, едва успевшие закончить недолгий курс переучивания и неожиданно для себя сменившие порядком изношенных 'Грачей' прежней модификации на новые машины, не знали отдыха.
Вновь и вновь, стремительно расходуя моторесурс движков и заставляя измученных техников вполголоса материться, готовя крылатые машины к очередному полету, летчики, когда поодиночке, а когда и все сразу, взмывали в небо, чтобы обрушить всю мощь своих самолетов на очередную группу боевиков, замеченную где-нибудь в горах. А когда они возвращались, то на летном поле их уже ждал сам генерал Буров со словами благодарности… и нередко – с очередным заданием. Их война не прекращалась ни на минуту, и враг уже в полной мере ощутил на себе всю смертоносную мощь и точность ударов.
Командующий не зря хлопотал о переброске в Чечню новых штурмовиков, и, когда машины прибыли в Грозный из Липецкого центра боевого применения фронтовой авиации, с первых же дней попытался выжать и из самолетов, и из летчиков максимум эффективности. Модернизированные 'Грачи', оснащенные обзорно-прицельным комплексом 'Шквал', позволявшим видеть цель при любой погоде, и днем, и ночью, стали карающим клинком, и плохая погода, как и темнота, вдруг перестали быть союзником боевиков, очень быстро понявших, с каким противником им теперь предстоит бороться. И пилоты, привыкшие к надежным, простым, как автомат Калашникова, пожалуй, слишком простым в своей примитивности для нового тысячелетия Су-25, на которых воевали прежде, полагаясь только на простейший прицел, смогли почувствовать себя настоящими хозяевами небес.
Порой летчикам, в очередной раз обрушивавшим свинцовый дождь на головы пытавшихся укрыться в каких-то сырых щелях террористов, казалось, что новое оружие слишком сильно для этой войны. На земле просто не нашлось целей, достойных того, чтобы атаковать их противотанковыми ракетами 'Вихрь' или мощными Х-29Л, но и эффективность привычных авиабомб возрастала благодаря низкоуровневой телевизионной системе 'Шквал', датчик которой 'прятался' в узком носу штурмовика, позволяя обнаруживать отдельного человека за сотни метров, даже среди ночной тьмы.
Никогда еще пилоты не ощущали себя столь сильными, никогда война не шла на подобных условиях, когда шайки бандитов, бродившие по горам, превращались бы в тех, кем и были по своей сути – стаи диких, взбесившихся зверей, для которых пуля есть самое милосердное лечение. И только накапливавшаяся усталость – не каждый легко выдержит по три-четыре вылета в день – была расплатой за мощь и свободу.
– Чертовы штатские, – раздраженно простонал Кукушкин. – Наверняка грузовой 'борт' с каким-нибудь барахлом пригнали, идиоты! Не могут понять, кретины, – здесь военная база, а не вещевой склад!
А турбины, так некстати прервавшие сон тружеников неба, пытавшихся урвать краткие часы отдыха между очередными вылетами, когда снова и снова, полагаясь лишь на машину, собственное мастерство, а более всего – на удачу, приходилось рисковать, ставя на кон собственную жизнь, вдруг сменили тональность. Сон нехотя начал отступать, освобождая сознание летчиков от мягких пут, и вызывая непритворное недовольство самих пилотов, лишившихся одной из немногих своих привилегий, заслуженных честным трудом там, под облаками.
Только проведя много часов в поднебесье, можно научиться ценить каждую минуту на земле, и пилоты ценили их, искренне наслаждаясь каждым мгновением покоя, хотя другая часть их души рвалась и рвалась в небо, пусть там наравне со свободой можно было легко обрести и смерть. Каждый полет над окутанными дымкой горами, над разинутыми пастями ущелий, мог оборваться внезапно взмывшей с земли зенитной ракеты, какой-нибудь 'Стрелы' или 'Стингера', и даже титановая броня мощного Су-25Т не стала бы тогда достаточно надежной защитой.
Кукушкин что-то хотел сказать, поняв по звуку, что самолет, появившийся над городом, стремительно приближается, снижаясь, будто заходя на посадку. Но в следующий миг казарма содрогнулась, будто оторвавшись на секунду от земли, от врытого в почву фундамента, затем в спину хлестнуло битым стеклом, и в себя пилот пришел уже лежа на полу, уткнувшись в бок упавшего рядом Терехина.
– О, черт, – простонал Сергей, вернее, ему показалось, что он произнес именно это – в ушах звенело, все звуки словно проникали сквозь толстый слой ваты. – Дьявол!
Упираясь руками в усыпанный битым стеклом пол, не обращая внимания на рассеченные ладони, просто не чувствуя в этот миг боли, Кукушкин поднялся на четвереньки, и только теперь увидел лужу крови, вытекшую из-под головы своего товарища.
– Виталя, – капитан толкнул Терехина, и голова того безвольно мотнулась, обратив к Сергею остекленевший взгляд уже ничего не видящих глаз. – Виталя, ты что? Виталя?! А-а, суки!!!
Кукушкин тряс и тряс Терехина, превратившегося в безжизненную обмякшую куклу, будто так мог вернуть того к жизни, пока чьи-то руки не подхватили капитана, рывком поставив его на ноги.
– Серега, хватит, – майор Малышев кричал, приблизив свое лицо, сведенное судорогой боли и страха, к лицу Кукушкина. – Довольно, капитан! Он мертв, мертв, ты понял?!
– Что это было, – прохрипел, с ощутимым усилием выталкивая слова из глотки, Кукушкин. – Что происходит?
– К черту, – Малышев толкнул едва державшегося на ногах капитана. – Нужно выбираться отсюда, пока нас не завалило на хрен! Давай, капитан, пошли!
Под ногами хрустело битое стекло, рядом кто-то протяжно, на одной ноте, кричал, но пилоты, не обращая на это внимания, пробирались к выходу, поддерживая друг друга. А там, снаружи, их уже ждал четвертый 'летун', капитан Семенов, оказавшийся более проворным или просто чуть более везучим – летчик сумел покинуть казарму без посторонней помощи.
– Серега, ты как, цел? – Семенов подхватил Кукушкина под руку, поняв, что капитан вот-вот свалится с ног. – Ты ранен?
– Нет, кажется, нет. Все в норме, Андрюха.
Осмотревшись по сторонам, Кукушкин понял, что происходит нечто необычное. Небо затянуло плотным дымом горящего топлива, бетонка казалась усеянной трупами. В стороне полыхал пассажирский лайнер 'Туполев', рядом громоздились остовы пары Ми-8, тоже охваченных огнем. Фонтан вспыхнувшего топлива щедро обдал жидким пламенем выстроившиеся вдоль взлетной полосы самолеты и вертолеты, уничтожив все, способное летать. Вернее, почти все.
– Это воздушный удар, – произнес майор Малышев. – Грозный бомбят!
– Что? Кто? – хором воскликнули капитаны, выпучив глаза и с изумлением уставившись на своего командира. Отвечать майору не пришлось – обрушившийся из поднебесья вой реактивных турбин был красноречивее всяких слов.
– Наши 'Грачи', – Малышев указал на дальние ангары, кажется, почти не пострадавшие от атаки. – К самолетам, бегом! За мной!
Майор первым сорвался с места, изо всех сил припустив через летное поле, превратившись на несколько минут в идеальную мишень, но едва ли озаботившись этим всерьез. Семенов, чуть промедлив, рванул за командиром, а уже за ними бросился Кукушкин, слыша, как за спиной стонет рассекаемый плоскостями чужого самолета воздух.
Сергей бежал, припадая на правую ногу – только сейчас кроме кровоточащих ладоней дало о себе знать ушибленное при падении колено. В кабине самолета едва ли это стало бы помехой для яростного, тем более яростного, что он был попросту напуган происходящим, воздушного бойца. Но до верного 'Грача', штурмовика Су-25Т, еще следовало добраться.
