и пренебрегать ею не стал, пожалуй никто. Лишь мысль о гибнущих в неравном бою товарищах, окруженных многочисленными врагами, не давала покоя, но справились и с ней, убедив себя по давней привычке в мудрости и всеведении командиров, конечно же, понимавших, что они делают.
Мало кто всерьез задумывался о причине, что заставила умудренных опытом генералов так запросто пожертвовать несколькими тысячами своих солдат, еще надеявшихся, что о них не забыли, что их не бросят и явятся на помощь. А причина эта была более чем весомой – две тысячи тонн брони, движимые вперед не только мощными моторами, но и беспощадной волей людей, жаждавших боя, жаждавших мести, казались не той вещью, которую просто можно не замечать.
Бойцы Семьдесят шестой гвардейской воздушно-десантной дивизии, по праву гордившиеся своей выучкой, своей подготовкой, не могли представить, что будут разгромлены за считанные минуты – ровно столько понадобилось пилотам эскадрильи тактических истребителей F-15E 'Страйк Игл', чтобы успешно отбомбиться по аэродромам, густо заставленным десантными 'Антоновыми' и 'Ильюшиными', готовыми взмыть в небо в любой миг. Их экипажи все же не дождались приказа, в реальность которого толком никто и не верил, и сигналом начала войны был для них грохот взрывов, взметнувших фонтаны пламени, дыма и земли, над летным полем.
Военно-транспортные самолеты Ил-76МД были этакими 'тридцатьчетверками' среди грузовых самолетов, такими же простыми в применении, надежными и неприхотливыми, и одним из важнейших требований, которое поставили перед создателями этой прекрасной машины, была возможность взлета и посадки на неподготовленные полосы. Не уступали им и старые, но надежные Ан-12, верно служившие уже пятый десяток лет и успевшие проводить на пенсию не одно поколение пилотов. Вот и теперь 'небесные колесницы' гвардейцев оказались раскиданы по десяткам полевых аэродромов, просто кое-как выровненных площадок, куда заблаговременно доставили минимум оборудования и запас горючего.
Маневры, захватившие территорию от Каспия до Черного моря, подвергали проверке все – воинское умение бойцов, мастерство командиров, а также и надежность техники, которой предстояло действовать в условиях отсутствия буквально всего. Огромные самолеты сияющими обшивкой глыбами, стояли среди калмыцких и ставропольских степей, точно рукотворные горы, довлея над палаточными городками, в которых ждали долгожданного приказа возвращаться в ставшие родным домом казармы тысячи 'голубых беретов'. И здесь же, остывая после стремительного марша через уже начавшие высыхать под лучами южного солнца, затаились под маскировочными сетями бронемашины БМД-2, 'железные кони' 'крылатой пехоты'.
Десантники с честью выполнили поставленную задачу, отработав на 'отлично'. Дивизия, поднятая по тревоге, обрушилась на головы условного противника, как ураган, разгромив вторгшиеся на территорию России 'вражеские' группировки, и оставалось только дождаться слов благодарности от командующего учениями, а потом отправиться в обратный путь, чтобы там, в 'домашних' гарнизонах продолжить шлифовать свое смертоносное мастерство. Но все изменилось в одно утро, для многих ставшее последним.
Грохот разрывов смахнул десантников с коек, и бойцы в одних тельняшках и мешковатых камуфлированных штанах, выскочив из-под брезента, увидели, как гибнут, исчезая в клубах огня, доставившие их за сотни верст 'Ильюшины'. Один за другим самолеты, превратившись в сгусток огня, разлетались на куски, и искореженные обломки, фрагменты обшивки, точно шрапнель, косой прошлись по военному лагерю, насквозь пронзая тела, отсекая головы и конечности.
– Тревога, – надрывались еще ничего не понимавшие взводные и ротные командиры. – Артналет! Это 'духи'!
Хватая оружие, с которым не расставались ни на миг, пока не будет объявлено о завершении маневров, парашютисты озирались, пытаясь увидеть врага. На мгновение все они поверили, что это и впрямь террористы, раздобыв где-то пару артиллерийских орудия или хотя бы минометов, решили накрыть залпом расположение парашютно-десантного полка. Но когда над головами с ревом и грохотом пронеслись серые размытые тени, а затем воздух разорвал надсадный вой сброшенных с бреющего полета бомб, все встало на свои места.
Лишенные зенитного прикрытия полевые аэродромы, наспех оборудованные площадки, на которых теснились сотни палаток, служивших не только временным жилищем для бойцов, но и складами боеприпасов, продовольствия, штабами и медпунктами, оказались даже слишком легкой целью для готовившихся к яростным схваткам пилотов. 'Страйк Иглы', всего два звена, ударили накоротке, сперва обрушив на взлетные полосы град бомбовых кассет CBU-87 CEM, раскрываясь в полете, рассеивавших каждая по две сотни малокалиберных бомб. А затем, когда 'Ильюшины' и старые заслуженные 'Аннушки' исчезли в море огня, и пламенный вихрь прокатился по рядам палаткам, к земле посыпались 'чугунные' пятисотфунтовки 'Марк-82' свободного падения, добавившие хаоса и ужаса.
– Воздух, – надрывались офицеры, сбивая с ног суматошно бегавших вокруг солдат. – Всем лежать! В укрытия!
Вбитые многолетними тренировками навыки не забывались даже сейчас, когда с неба сыпались бомбы. Десантники, которые не могли ничего противопоставить реявшим под облаками врагам, пытались лишь спасти свои жизни, хотя бы для того, чтобы потом, в схватке на равных, отомстить, неважно кому, но отомстить. А противник, посылая в эфир рапорты об удачном выполнении задачи, уже мчался к очередной цели – мишеней было слишком много, чтобы тратить на каждую больше нескольких минут. Гвардейская дивизия, неудержимая в стремительном броске, оказалась прикована к земле, более того, лишившись и без того скудных запасов топлива, бронемашины, при всей слабости своей брони все-таки на порядок повышавшие огневую мощь парашютистов, превратились в неподвижные куски железа. В прочем, после бомбежки их и так уцелело очень немного.
Самолеты улетели, оставив после себя стремительно таявшие росчерки инверсионных следов, которые только и могли подтвердить, что все происшедшее не было страшным сном. А десантная дивизия, за считанные минуты лишившись той подвижности, которой всегда так гордилась 'крылатая пехота', осталась среди разгромленного палаточного городка покорно ждать, когда же где-то на небесах – в буквальном смысле этого слова – окончательно решат участь разгромленного, но не сдавшегося врага. Ждать пришлось долго – силы врага, сколь угодно внушительные, все же были ограничены, и приходилось решать непростую задачу, выбирая именно те цели, уничтожить которые требовалось в первые часы вторжения. Иногда в штабах ошибались, и расплата за допущенную оплошность должна была последовать уже очень скоро.
Командующий Двадцать первой мотострелковой дивизией начал действовать в тот же миг, когда запыхавшийся заместитель начальника радиоузла соединения, ворвавшись в штабную палатку, доложил о том, что внезапно пропала связь.
– Товарищ генерал-полковник, – майор, весьма упитанный для танкиста, которому, вообще-то, полагалось быть легким и худощавым, тяжело дышал, а лицо его налилось кровью. – Товарищ генерал- полковник, прервана радиосвязь со штабом округа. На всем диапазоне тишина! С соседними гарнизонами связи также нет – неожиданно сильные помехи!
Евгений Артемьев почувствовал, как тревога, беспричинная, но от того не менее сильная, ледяной иглой внезапно кольнула сердце. Командующий дивизией не знал, что заставило его так обеспокоиться, услышав доклад, но вдруг понял, что нельзя сидеть, сложа руки – ему были слишком дороги жизни солдат, чтобы напрасно подвергнуть их риску.
– Какого черта нет связи?! – по привычке рявкнул начштаба дивизии – в палатке в эти минуты на очередное совещание, чтобы хоть как-то скоротать время, собрался почти весь командный состав. – Что еще за помехи вы там придумали?
Сжившийся за годы службы с ощущением подчас безграничной власти офицер, второй человек в сложном механизме дивизии по армейской иерархии, давно уяснил, что свои права следует использовать часто и без колебаний, ведь порой только так можно обуздать вечное разгильдяйство и откровенную лень нижестоящих чинов. Как правило, такой прием помогал безотказно, громкий окрик и злое выражение лица позволяли решать любые проблемы, но сейчас был иной случай.
– Не могу знать! Какая-то чертовщина, – растерянно промолвил майор. Гнев старшего по званию, сколь угодно беспричинный, мог обернуться немалыми неприятностями. И тем обиднее было, что от самого
