уцелевший БТР-80, огрызаясь огнем из пулеметов, попятился назад, ловко огибая пылающие остовы бронемашин, но разом хлопнули два гранатомета, посылая вслед ему кумулятивные гранаты, и бронетранспортер окутался пламенем, по инерции прокатившись еще полсотни метров и кормой уткнувшись в забор, обрамлявший летное поле.
– Занять оборону, – отдавал приказы командир батальона, не без удовольствия рассматривавший сожженные его бойцами русские бронемашины. – Пополнить боекомплект! Приготовиться к бою!
Офицер был одновременно счастлив и охвачен мрачной яростью. Им все же удалось выполнить приказ – батальон, потеряв убитыми и ранеными почти четверть людей, из них половину – еще в воздухе, высадился на аэродроме, выбив оттуда русских и сейчас только что с успехом отбив первую, еще неорганизованную контратаку опомнившихся защитников российской столицы. Конечно, сейчас они придут в себя, соберутся с силами, и тогда одним ударом попытаются раздавить обескровленный батальон. И на это уйдет не так много времени, быть может, считанные минуты, но за эти минуты предстоит измениться очень многому.
– Расчистить посадочную полосу, – приказал командир батальона. – Сбросьте к чертовой матери эту рухлядь с бетона, – потребовал он, указывая на сожженные русские бронетранспортеры, еще чадившие густым черным дымом. – Отыщите любой тягач! Живее, парни!
Каждая минута, каждая секунда была сейчас на счету – батальон оказался один на один с целым городом, враждебным городом, наполненным русскими войсками. Десантники действовали на предел возможностей, и к той секунде, как в воздухе появился первый самолет, посадочная полоса была свободна. Солдаты, не забывая контролировать подступы к аэродрому, замерев, наблюдали, как шасси огромного С-17 'Глоубмастер' коснулись бетона, оставляя черные полосы горелой резины поверх бледных линий разметки.
Рапорты, наполняя эфир, звучали почти непрерывно, донесения поднимались от штаба к штабу, командиры батальонов докладывали командирам бригад, те – командующему дивизией, и уже от него сообщения шли напрямик в Вильнюс, на командный пункт операции 'Доблестный удар', достигая мучившегося в нетерпении генерала Стивенса. Но и на этом еще ничего не заканчивалось.
– Связь с Белым Домом! – приказал Эндрю Стивенс напряженно ожидавшим его команды связистам.
– Слушаюсь, сэр! – И минуту спустя, едва только 'тарелки' антенн спутниковой связи развернулись в сторону пролетавшего над Атлантикой 'сателлита': – Готово, сэр! Президент Соединенных Штатов!
– Генерал Стивенс? – на небольшом мониторе возникло лицо Джозефе Мердока. Изображение еще подрагивало, порой подергивалось полосами 'крупы', но слышимость уже была отличной несмотря на спешку и тысячи миль, отделявшие собеседников. – Докалывайте, генерал!
– Господин президент, первый этап наступления на Москву завершен. Три батальона десантников на парашютах высадились в российской столице, заняв плацдармы и удачно отразив несколько атак противника. Мы готовы развить успех, сэр. Вторая волна десанта, еще шесть батальонов, уже на подлете к Москве. Они будут доставлены вместе с техникой и тяжелым вооружением – гаубицами, минометами, зенитными ракетами – посадочным способом на три русских аэродрома, захваченных нашими парнями, и тогда уже противник не сможет взломать нашу оборону, как бы он ни старался, сэр!
Эндрю Стивенса охватил нервный трепет. Генерал знал, что первые 'борты' с бойцами Восемьдесят второй дивизии, вновь оказавшейся на острие удара, уже приземлились на русскую землю, и сейчас из вместительных трюмов огромных С-17 'Глоубмастер' и С-141 'Старлифтер' уже выкатывают орудия, съезжают по рампам-пандусам приземистые угловатые 'Хаммеры' с пулеметами 'Браунинг' и ракетами 'Тоу' на крыше, единственное средство огневой поддержки легковооруженных десантников.
– Русская авиация полностью уничтожена в воздушных боях над Москвой, небо над столицей принадлежит нашим парням, и при поддержке своих самолетов десантники смогут отразить сколько угодно русских атак, – уверенно заявил генерал Стивенс. – Парашютистам из Восемьдесят второй нужно продержаться не так уж и долго – Третья механизированная в каких-то трех-четырех часах форсированного марша от русской столицы, а уж этой силе Иванам наверняка нечего противопоставить. Через считанные часы Москва капитулирует, господин президент, а вместе с ней падет Россия. Это будет наша победа, сэр, победа, которая потрясет мир!
Эндрю Стивен не мог сдержать внезапно охватившее его возбуждение, и тому были причины. Американские солдаты ступили на русскую землю, и враг, потрясенный их решимостью, дрогнул, растеряв мужество, утратив готовность сражаться и умирать за свою страну. Улицы русской столицы, города, манившего умы многих завоевателей прошлого, ощутили поступь десантников из Восемьдесят второй дивизии, легкого авангарда армии вторжения, что была уже на подступах к Москве. Еще немного – и все завершится, война окончится, и исход ее уже ни у кого не вызывал сомнений. Счет шел на часы, но не все были готовы терпеть даже столь недолгий срок.
– В обороне не выиграть войны, генерал, – после недолгих размышлений решительно произнес Джозеф Мердок, уставившийся в объектив видеокамеры. – Оставаясь на месте, десантники уступят врагу самое ценное – время. Русские придут в себя и нанесут ответный удар намного раньше, чем в город войдут 'Абрамсы' генерала Свенсона. Ведь враг имеет огромный перевес в людях и я уверен, русские смогут использовать это с высокой отдачей. Нужно действовать сейчас, использовать замешательство врага, нанеся удар в самое сердце!
– Что именно вы предлагаете, сэр? Именно потому, что противник имеет превосходство в живой силе, очень существенное превосходство, а также и в технике, десантники останутся на захваченном плацдарме, сковывая противника и дожидаясь подхода 'тяжелых' подразделений. Таков был наш план с самого начала, сэр!
– Значит, следует его пересмотреть. У нас есть шанс завершить все быстро и с малой кровью. Известно, что с началом воздушной операции глава русского правительства Самойлов не покидал столицу, и сейчас он наверняка укрылся в одном из секретных бункеров, созданных еще Советами на случай ядерной бомбардировки Москвы. Он прячется в какой-то норе, точно крыса, и я хочу, чтобы наши десантники вытащили его из чертовой дыры, заставив подписать капитуляцию.
– Сэр, наших людей слишком мало для наступательной операции, – растерянно пробормотал Стивенс, уже понимая, что изменить решение Мердока едва ли удастся. И все же он не был готов проливать кровь настолько бессмысленно: – Десантники имеют только легкое вооружение, а у русских есть и бронемашины, и даже танки. И нам точно не известно, где может скрываться русское руководство. Это будет охота за собственной тенью, господин президент!
– Господин Бейкерс, – на экране было видно, как президент обернулся к кому-то, находившемуся слева от него. – Прошу, поделитесь с генералом имеющейся информацией. Полагаю, сейчас многое зависит от вас, Реджинальд.
Камера поменяла ракурс, и теперь Эндрю Стивенс мог видеть всех, кто находился в эти минуты в Овальном Кабинете, подлинном штабе операции, разворачивавшейся на одной шестой части суши. Командующий операцией 'Доблестный удар' увидел кроме Реджинальда Бейкерса директора ЦРУ, главу президентской Администрации и новоиспеченного советника по безопасности. Не было только Джермейна – он вместе с Форстером находился в Пентагоне, держа руку на пульсе операции.
Шеф АНБ кивнул Джозефу Мердоку, взглянув в глазок объектива, и с готовностью, точно ждал этого уже давно, продумав каждое слово, сообщил:
– Общее расположение подземных коммуникаций нам известно, генерал – НАСА не зря запускает спутники, да и агентуры у нас хватает еще с советских времен. Большая часть важнейших объектов соединена между собой линиями секретного метро. Кремль, здание российского Правительства, академия русского Генерального штаба, другие стратегические объекты в Москве связаны в единую сеть, причем линии метро уходят за черту города, к нескольким командным пунктам и правительственному аэропорту Внуково. Это результат упорного труда нескольких поколений. Туннели шестиметрового диаметра проложены глубже, чем 'гражданская' подземка. Их конструкция позволяет выдержать даже близкий ядерный взрыв. Выходов на поверхность очень мало, точное расположение неизвестно, только предположительно. Известно о наличии защищенного бункера непосредственно под Кремлем, а также в районе Раменки, на юго-западе Москвы – там, на глубине порядка шестисот футов, находится настоящий
