Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

— Но пару лет назад вы так не мыслили!

— Я думаю, что количество переходит в качество! Я не знаю, что будет дальше но пока так!

— Вы испытываете дефицит преодоления, ходите по кругу. Отсюда вас посещает некая пустота. Я это почувствовал. Я знаю это временно…

— Я сам по себе, сам рассуждаю, сам думаю! Рассчитываю только на себя!

— В свое время была такая программа, музыкальный ринг и мне очень понравилась ваша реплика, когда одна из участниц сказала, а почему вы не поете, таким драматическим классическим тембром. И вы спели оперным голосом и все были просто в шоке от того, как вы показали оболваненный голос оперного певца и он у вас есть! Вы смогли показать, что у человека должна быть индивидуальность! А не эта оболваненность, которая была во времена застоя у этих оперных певцов, которые орали по «Маяку», которые пели патриотические песни! Вы уже тогда пытались выбраться за пределы этого! Ощущали, что эта оболваненность чертова, вас угнетает!

— Я подготавливался к тому каким вы сейчас меня видите! Я мало чем отличаюсь от других актеров находятся. Начинают ставить фильмы, спектакли, пытаются выбраться из этого замкнутого круга, это рано или поздно произойдет. Не каждый день рождается Чехов, надо просто переждать этот период с достоинством!

— А вы не злитесь на это, не хотите сами «порисовать»?

— Нет! Надо заниматься тем, чем вроде бы умеешь!

— А в целом вы всегда были строительным материалом в руках художников, вы не переживаете за это?

— Я сам никогда ничего не делал, был только кирпичом, в произведении какой-то стены.

Вот это и есть глубокое кредо моего пациента. Но так ли это на самом деле? Может быть, это реакция на то, что моему пациенту постоянно «не давали быть архитектором и прорабом той самой стены». Или, наоборот, давали, но он не справлялся и закрепил для себя, что автором «стены» он быть не может? А машина под маркой «Михаил Боярский» несётся и восхищает своим движением пешеходов- зрителей! А за рулём кто? Конечно, он сам художник сценического искусства, талантливый актёр Михаил Боярский.

ХУДОЖНИК НИКОС СОФРОНОВ

— Я вижу, что вы погружены, также как и любой обыватель в суету жизни, в грязь социума. Это не сказывается на творчестве?

— Это отвлекает. Часто пребываешь в состоянии напряжения, но есть профессиональные навыки. Они выручают. Я как актёр, который идет на спектакль и, вдруг начинает играть Гамлета или Короля Лира, а сам он живёт в коммунальной квартире, где сосед ему всё время перекрывает воду или занимает туалет. Поэтому нервы бывают на пределе. Иногда я не могу заснуть, ничего с собой не могу сделать. Я считаю верблюдов, овец. Хронического в этом нет ничего.

(Анализ показал, что бессонница моего пациента не хроническая и не является следствием невроза, то есть продолжением дневного невроза в ночное время. Это скорее всего муки творчества после которых рождается нечто новое).

Я ложусь, когда надо ложится. Допустим в шесть утра и засыпаю. Я не могу себя настроить на то, чтобы не спать. Вернее заснуть и все, как это делал Наполеон. Он представлял, что у него в голове шкаф, где в каждой полочке существует определённое дело: любовь, политика, война и т. д. И когда он ложился спать, он внутренне, мысленно закрывал эти полчки и тут же засыпал. Профессиональный художник должен уметь моментально настраиваться на работу.

(Мой пациент на протяжении всего сеанса делал сравнения себя с другими великими. К чему бы это? При этом психоанализ показал, что у моего пациента вполне адекватная оценка своего творчества и нет никакого подозрения на манию величия. Более того, он постоянно подкупал своей простотой, скромностью, непосредственностью, пластичностью, коммуникабельностью. Он объективно оценивал мишуру и суету, порождаемые известностью).

— Мне самому не всегда удаётся это сделать.

— Мне тоже.

— К примеру, я сегодня беседую только с вами. Сегодня больше не с кем из известных персон диалогов у меня не будет… Я не желаю рассеиваться…

— Утром у меня были переговоры с людьми из Лос-Анджелесе, которые хотят чтобы я делал им эксклюзивные бутылки расписанные фирмой и т. д.

— А у вас какой излюбленный прием что бы заснуть?

— У меня нет приемов. Всё, что касается живописи я запоминаю мгновенно. Всё, что касается языка … Я не могу вспомнить слова, которые я учил по-английски. Вот не лезет и всё. Ни чего не могу поделать. Набор каких-то 40–50 слов и всё остальное выпадает.

— Вы на расхват! Это я вижу. Не возникает ли от этого ощущения рассеянности, суеты, мишуры? Не является ли всё это для вас источником пустоты?

(Задаю этот вопрос, видя усталость, бледность лица моего пациента. Я чувствую, что она не связана с творчеством, а связана с суетой различных сторон личной жизни).

— Нет, это одна история. Но когда приходит ночь…..Когда я не сплю. Одни или двое суток. Всё равно к вечеру всё отходит. И когда время приближается к полуночи, к работе. И усталость куда-то уходит. Если садишься ты. Уже спать не хочешь. Даже если ты не работаешь, ты всё равно не спишь.

— У меня складывается впечатление, что вы — личность с развитой психической саморегуляцией и самообладанием. Не так ли? Я заблуждаюсь?

— Конечно, заблуждаетесь. Есть вещи, которые заряжают меня. Например, я знаю, что надо проплыть 4 или 5 км через речку, а я никогда не плавал на такое расстояние и не знаю смогу ли я? Я заряжаюсь и плыву. Вот я недавно участвовал в звездном боксе. Я знал, что мне надо победить, что мне надо заняться этим, что я никогда со школы не занимался спортом, но задатки, у меня существовали такие. Пришёл в спортзал и стал тренироваться, и, в конце концов, я победил мощного, сильного и талантливого актёра Пороховщикова.

(Мой пациент может скрывать свои страдания. Общение показало, что мой пациент сопереживающий собеседник, излучающий заботу на всех и вся).

— Внешне вы — высокий, стройный, жилистый мужчина…

— Я никогда не занимался спортом со школы. Поэтому после бокса всё болело. Рука болит до сих пор. Нога начала давать знать о себе. Да выгляжу моложаво, все равно существует возраст — 50 лет, никуда не денешься.

— Вы имеете развитое образное мышление?

— У меня образное мышление как у неандертальца. Я вижу в начале предмет, я вижу то создание, что буду писать и тогда уже начинаю писать. Тогда образ начинает в моей голове и руке складываться. А в остальном я такой же несобранный и могу быть рассеянным. Но это ни как не относится к моей профессии.

Я никогда не пьянею, т. е. я могу быть страшно пьяным, но я чувствую, что я должен поехать домой, лечь спать, я не должен встревать в какие—то дурацкие споры, драться, лезть и т. д. Пока меня не трогают, конечно. Когда меня задели, я могу пойти на принцип. Но это чисто мужское достоинство.

— Очень часто люди выпивают и начинают подводить итоги. Кто я, что я, и что я сделал? Математики какого-нибудь НИИ начинают мнить себя Архимедами…

- После какого-то количества лет, когда ты смотришь на свои картины, как бы иносторонним взглядом, и, понимаешь, что они и не такие плохие. В процессе работы ты все время неудовлетворённо думаешь: «Вот я, вот, вот оно же близко вот я сейчас такое напишу!».

Я вижу недостатки у многих художников, и вижу достоинство великих мастеров, и недостатки великих