Неужели вы не понимаете? А тут – я повторяю, она мне лжет. Я чувствую это, но не могу сломить эту глухую стену.
– Да, странно, странно… – пробормотал Натаниэль. – Вообще, по моему опыту, преступники стараются не использовать стопроцентную ложь, предпочитая дозированную полуправду. Я, конечно, не говорю о патологических случаях.
– Я не исключаю, что этот случай несколько патологичен, – хмуро заявил адвокат. – Почитайте, – он отколол от пачки лежавших в папке документов один и протянул его Натаниэлю. – Это запись одного из допросов. Поскольку он проводился в моем присутствии, документ представлен мне официально.
Взглянув на лист, Натаниэль покачал головой.
– Я еще не решил, буду ли заниматься этим делом, – сказал он. – Скорее всего – нет. Знаете, все-таки я впервые решил устроить себе отпуск – за последние четыре года. Настоящий отпуск. И нужны очень веские основания для того, чтобы я поменял планы.
– Понимаю, – сдержанно произнес адвокат. – Назовите сумму.
Розовски покачал головой.
– Вы не поняли. Сумма тут ни при чем. Основания – не размер гонорара, а что-нибудь иное.
– Что именно?
– Сам не знаю, – честно признался Розовски. – Я просто не хочу заниматься этим. Вот посмотрите сюда, – он показал на лист, в котором на протяжении всего разговора делал какие-то пометки. – Не буду вам объяснять всего – пока не буду – но обратите внимание: мы с вами говорили… – Натаниэль посмотрел на часы. – Мы говорили всего-навсего восемнадцать минут. Вы не сказали мне и десятой доли того, что знаете, а я поставил уже четыре вопросительных знака. Видите?
Грузенберг посмотрел на вопросительные знаки, жирно выведенные Натаниэлем и ничего не сказал.
– Тем более, если вы говорите, что она лжет во всем, – добавил Натаниэль.
– В том-то и дело, – сказал адвокат. – В этом парадокс. Очень странное ощущение, но мне кажется, что она невиновна. И при этом – абсолютно неискренна в показаниях. Как думаете, такое возможно?
– Не знаю, – сказал Натаниэль. – Может быть… – он нахмурился, крикнул: – Офра, где обещаный кофе?
– Еще вода не закипела, – отозвалась из-за закрытой двери Офра.
– Н-да… Знате, Цвика, вы помогли мне в том давешнем деле, и я чувствовал бы себя очень неуютно, если бы отправил вас ни с чем, – сказал Розовски. – То есть, я по-прежнему не собираюсь этим заниматься, но готов помочь вам советом или консультацией. Бесплатно. Если вы согласны – что ж, давайте ваши записи, я просмотрю. Если же ваше условие – взять на себя расследование и только после этого – знакомство с документами, тогда оставляйте их при себе. Мы сейчас выпьем кофе и расстанемся.
Адвокат немного подумал.
– Хорошо, – сказал он. – Я согласен. Прочтите вот эту запись и выскажите о ней свое мнение. Или посоветуйте мне, как быть. Это, как я уже говорил, запись первого допроса – первого в моем присутствии.
6
Вошла Офра с подносом, на котором стояли две чашечки дымящегося кофе. Адвокату она улыбнулась, на шефа посмотрела с подозрением.
– Ты в отпуске или нет? – спросила она, ставя перед ним поднос.
– Или нет, – ответил Розовски. – Или да. Спасибо за кофе.
– Что говорить, если будут звонить?
– Если будут звонить – или да, – сказал Натаниэль, пробуя кофе. – Или нет – это для вас с Алексом.
Она молча вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Натаниэль сначала быстро пробежал глазами лист бумаги.
– Так… В присутствии… Ну, это понятно… – пробормотал он. – Ага, и переводчик тоже.
– В связи с тем, что госпожа Головлева заявила о плохом знании иврита, полиция представила ей переводчика, – пояснил адвокат. – Доктор Илана Ольшанецки из университета Бар-Илан.
– Ясно… Вы пейте кофе, Цвика, Офра замечательно его варит. Настоящий кофе по-турецки, – Натаниэль принялся читать вполголоса: – Что тут у нас?… Ага, – он зачем-то разгладил и без того гладкую страницу и углубился в чтение.
После необязательных вступительных фраз в документе шла подробная запись допроса. Розовски опустил вопросы анкетного характера – их можно будет прочитать позже.
«…Следователь. Вы утверждаете, что пришли по приглашению хозяина квартиры, господина Мееровича.
Головлева. Да, но я не знала, что это именно он.
Следователь. Поясните.
Головлева. Он не представился.
Следователь. Вы хотите сказать, что не были с ним знакомы?
Головлева. Нет, я хочу сказать, что не знала, от кого именно получила приглашение. Оно было сделано по телефону.
Следователь. Вам позвонил по телефону мужчина. Пригласил вас провести вместе с ним вечер. При этом не назвал себя. И вы так легко согласились?
Головлева. Понимаю, это выглядит очень странно. Я могу показаться вам легкомысленной, но все было именно так. Утром позвонил мужчина. Оказалось, что ошибся номером. Извинился. Минут через двадцать- тридцать позвонил снова. Сказал, что ему очень понравился мой голос. Что мои интонации напомнили ему голос женщины, которую он любил когда-то. Мы разговорились.
Следователь. О чем?
Головлева. Ни о чем конкретно. Так, обычная болтовня малознакомых людей. Кончилось тем, что он назначил мне свидание на вечер.
Следователь. У себя дома?
Головлева. По адресу бульвар Ганей-Кайц 124, квартира 25. В семь-тридцать.
Следователь. И вы не узнали в говорившем своего мужа?
Головлева. Нет. Я и сейчас не уверена, что говорил именно он.
Следователь. То есть, вы утверждаете, что вас пригласил в гости незнакомый вам человек?
Головлева. Да.
Следователь. Несмотря на это, вы сразу согласились?
Головлева. Да.
Следователь. Почему?»
– Действительно, – сказал Розовски, прерывая чтение, – что это вдруг она так легко согласилась встретиться вечером с незнакомым мужчиной, да еще в его квартире? В конце концов, это могло оказаться опасным.
– И оказалось, – заметил Грузенберг. – Правда, совершенно неожиданным образом.
– Верно… – Натаниэль задумчиво посмотрел на адвоката. – Послушайте, Цвика, может быть она просто охотница за мужчинами? Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Сейчас таких много, в том числе и среди туристок.
– Некоторые считают, что в особенности среди туристок.
– Именно так. Может быть, и здесь нечто подобное?
– Нет, – Грузенберг принялся внимательно разглядывать свои аккуратно подстриженные ногти. Подняв наконец взгляд на выжидательно молчащего Натаниэля, он сказал: – То что вы сейчас услышите, звучит вообще… – он поискал подходящее определение.
– Совершенной выдумкой? – подсказал Розовски.
Адвокат отрицательно качнул головой.
– Следователю она не объяснила причины, видимо, понимала, что все это будет выглядеть, по меньшей мере, странно, – сказал он. – Любой полицейский рассмеется ей в лицо. И предложит придумать что-нибудь более убедительное.
– А вам объяснила?
