другие отдувайся, – то же самое, боюсь, можно было бы сказать и обо мне.
Наталья заметно сникла. Тем не менее, искренняя озабоченность сыграла свою роль, она и не подозревала, что ее откровенно надувают. Черноусов мысленно поздравил себя и поблагодарил Анатолия Николаевича Маникина, руководителя студенческого театра миниатюр за те несколько уроков актерского мастерства, кои имел честь взять у него в свое время. Как выпутываться послезавтра, пока что было неясно. Но главное – завтрашнее утро.
Настроение у Черноусова поднялось, он выбросил из головы сегодняшние проблемы.
Все шло прекрасно. Музыка успокаивала, вино расслабляло. Виктор полулежал в кресле и слушал воркование Натальи, не особенно вдаваясь в смысл. Впрочем, она и не нуждалась в этом.
Звонок телефона врезался в общую мелодию совсем некстати. Черноусов поставил фужер и снял трубку:
– Алло?
– Добрый вечер, – голос звонившего звучал издалека и неясно, но узнать помянутого уже несколько раз Игоря можно было. Черноусов мысленно выругался, ответил:
– Вы не туда попали, – и положил трубку. Наталья улыбнулась, подошла ближе. Снова зазвонил телефон, и как назло, на этот раз Наташа оказалась к аппарату ближе хозяина.
– Алло? Да, сейчас… Это опять Родимцев, – она протянула Виктору трубку.
– Привет, – хмуро сказал он. Наталья удивленно взглянула на него, но промолчала.
– Привет, слушай, – Игорь говорил быстро, – я тут никак не прозвонюсь к тебе… А почему – «опять Родимцев»? Я, вроде, не звонил.
– Неважно. Говори, что случилось? – Черноусов хотел поскорее закончить разговор.
– Такое дело, понимаешь, нужны бабки, – заторопился Игорь. – Я вчера просадил все, ни копейки. До зарплаты еще две недели, полный зарез…
– Нету, – сказал Виктор. – Ну нету у меня. Я же в отпуск пошел.
– На недельку, а? – начал канючить Игорь. – Ну, на два дня… – он подумал. – Ну, черт с ним, завтра отдам. Только на сегодня, на вечер. Завтра отдам, ей-Богу. Перехвачу еще где-нибудь. Ну червонец-то всего!
– Да-да, я понимаю, – прервал его Черноусов, – но я завтра уезжаю.
– Ах, вот оно что, – осекся Игорек. – И когда же?
– С утра.
– А куда? – спросил он.
– В Лазурное.
– Понятно… – разочарованно протянул Родимцев. – Ладно, попробую выкрутиться. Когда возвращаешься?
– Через неделю.
– Ну, я позвоню через неделю. Пока, извини.
– Пока, – Виктор положил трубку и повернулся к Наталье. Только увидев ее окаменевшее лицо, он сообразил, что влип.
– И с кем же, если не секрет, ты едешь завтра в Лазурное? – холодно спросила она. – На неделю. А?
– Ни с кем, – поспешно ответил Черноусов. – Ни с кем, ради Бога. Это я так… чтобы отстал…
– Заткнись, – посоветовала Наталья. – У тебя на лице все написано.
Черноусов понял, что преждевременно гордился своими актерскими способностями, и нехорошо подумал об уроках актерского мастерства в студенческом театре.
– Я просто хотела посмотреть, что же ты, в конце концов, придумаешь, – она поднялась с дивана. – Ничего путного тебе сочинить не удалось. Кстати, отрегулируй телефон, короткие гудки звучат слишком громко.
Подойдя к двери, Наташа повернулась к нему и добавила:
– Я думала, что ты просто свинья, Черноусов. А ты еще и дурак.
Что интересно: после ее ухода, он почувствовал облегчение. Отнес шампанское и конфеты в холодильник, фужеры в кухню на мойку, посмотрел немного телевизор и завалился на диван. Мысли его постепенно растворялись в наплывающей дремоте. Вскоре он уснул и проспал беспробудно до самого утра.
5
С утра погода неожиданно испортилась. Моросил холодный мелкий дождь, скорее напоминавший позднюю осень, а не разгар летнего сезона. Черноусов прихватил зонтик, замок которого, конечно же, заел при первой же попытке его раскрыть. Троллейбус долго не шел, так что Виктор приехал в аэропорт порядком промокшим.
У выхода с летного поля, под большим брезентовым тентом стояла внушительная толпа. Это Черноусова немного приободрило, ему не хотелось оказаться в одиночестве. Он всегда думал, что тоскливо ожидающие выглядят промежуточным звеном между человеком и, например, собакой. Похожее выражение глаз. Тем более, в его случае, никаких приятных чувств предстоящая встреча не вызывала.
Он успел выкурить две сигареты, прежде чем сообщили о прибытии рейса из Москвы. Встречавшие начали подтягиваться к закрытым воротам. Кроме Черноусова у стены остались несколько пожилых семейных пар, ожидавших, видимо, следующий рейс и двое смуглых парней в спортивных костюмах, по виду – «леваков». Таксисты стояли чуть ближе к воротам.
Он вытащил из кармана лист ватмана, на котором заранее написал фломастером «Светлана Василенко», развернул его и поднял над головой.
Ворота перрона, наконец-то, распахнулись, вытолкнув первую партию прилетевших. Виктор вглядывался в лица проходивших мимо, пытаясь угадать Светлану до того, как она заметит призывный плакат. Толпа плыла мимо, люди равнодушно скользили взглядами по Черноусову и по надписи.
Перрон опустел. Кроме Виктора и «леваков» здесь никого больше не было. Он разочарованно посмотрел на них, они, столь же разочарованно, на него. Виктор свернул плакатик, сунул его в висевшую на плече спортивную сумку. И услышал над собою низкий грудной голос:
– Вы меня встречаете?
Он обернулся. Девушка смотрела на него хмуро и неприветливо. В одной руке держала дорожную сумку, в другой – букет цветов.
– Я Светлана Василенко, – сказала она. – У вас на листке было написано именно это имя? Или я ошиблась?
Прежде чем ответить, Черноусов окинул ее чуть обалделым взглядом с головы до ног. Это ей не понравилось.
– Что вы так смотрите? – спросила она. – У меня тушь поплыла?
– Удивляюсь, как это я вас не заметил, – пробормотал он, медленно приходя в себя. На улицах на нее должны были оборачиваться. «Вряд ли она просто так ходит по улицам, – подумал он. – Во всяком случае, наверняка нечасто. С таким-то папашей…»
Она продолжала смотреть на Черноусова с плохо скрытой неприязнью. Виктор оглянулся в поисках багажа. Светлана протянула ему сумку. Он взял. «Интересно, кому предназначались цветы? – подумал он. – Почему бы не встречавшему?»
– Идемте, – сказала она. – Где ваша машина?
– Машина? – Черноусов удивился. – У меня нет никакой машины. Мы поедем на такси.
Она недовольно поморщилась.
– Где стоянка?
– Справа от выхода из перрона.
Девушка решительно пошла в указанном направлении. Черноусов с трудом догнал ее.
– Послушайте, – сердито сказал он. – Вы не могли бы демонстрировать свое недовольство чуть позже? Хотя бы не с первых минут знакомства?
– А мы и не знакомились, – отрезала она. – И я вовсе не горела желанием знакомиться. Григорий Николаевич дал вам поручение меня сопровождать – сопровождайте. Я согласилась, только потому что иначе он не желал меня отпускать.
