Отражение Василия Полупалова нахохлилось – и вдруг ни с того ни с сего грянуло кулаком по хлипкому отражению стола.
– Бездарь!.. – рявкнуло оно, страшно раскрывая глаза. – Гнать таких в три шеи! В статисты! В осколочники!..
– Э! Э! Ты чего завелся?
– На штампиках! – ядовито изрыгал Василий. Лицо его подергивала судорога. – На ужимочках выехать решил! Мебель тебе отражать, а не живых людей! – Застонал с ненавистью и снова приложился кулаком – на этот раз к собственному лбу.
– Васенька! – отечески ласково обратился к буяну дядя Семен. – Ты подробнее можешь?
Василий с трудом взял себя в руки и нахохлился вновь.
– Ну, в общем… – начал он еще глуше. – Прибыл, куда было велено, смотрю – ничего понять не могу. Мало того, что не ментовка: ни одного бродяжки в труппе – сплошь приличные люди… Ага, думаю, накладка… Хрен там – накладка! Слышу: «Василий Полупалов, ваш выход!» Подлетает партнерша… – С каждым словом отражение делалось мрачнее и мрачнее – того и гляди опять кулаком шандарахнет. – Бабе – лет под сорок… Холеная, вся в коже, воротник норковый… Причем не из этих, не из торгашей – культура чувствуется… Иду я с ней, дурак дураком, к павильону, а сам думаю: если у Васьки моего такие знакомые, то это что же получается? Получается, никакой он не алкаш! Совсем недавно с нарезки слетел…
– А я тебе о чем с самого начала твердил? – не устоял перед соблазном назидания дядя Семен. – С двойным дном твой Василий! У меня глаз наметанный, я не ошибусь… Вот если бы ты сразу прежней его жизнью поинтересовался…
– А как бы я это сделал? Он же мне свободной минуты не давал! Если выйдет на улицу, то до киоска – и обратно…
– Ну а ночь-то на что?
– Так он и ночью все время вскакивал, свет включал…
– Да ладно тебе, дядь Семен! – вмешался Егор. – Дальше гони, Вась!
Василий болезненно зажмурился, помотал головой.
– Стыдуха! – сдавленно признался он. – Позорище! Ну не было еще со мной такого… Черт бы драл эту старую знакомую! Как подменили Васятку моего! Я по эту сторону зеркала бомжа леплю, а он по ту сторону – интеллигента!.. Представляешь, Леня: в ритм попасть не могу!..
Не зная, что ответить, Леонид Витальевич полез было снова за сигаретами, но, взглянувши на дядю Семена, спохватился – и спрятал пачку.
– Самые лучшие бомжи как раз из интеллигентов… – с неловкостью проговорил он ни к селу ни к городу. Возможно, хотел утешить.
Судорожно вздохнув, Василий возвел покаянные глаза к дяде Семену:
– Короче, прав ты был, Сеня. Прав во всем. Тут не просто отражать – тут воспитывать надо…
Егорка взгоготнул. Дядя Семен насупился.
– Тоже смотри не переборщи, – сурово заметил он. – А то был уже случай. Взялся один такой воспитывать. Да кого! Сергея Есенина! Еще и в белой горячке…
– И что? – жадно спросил Егор.
– Ну, тот смотрел-смотрел, а потом как схватит трость – да по морде набалдашником! Зеркало, разумеется, вдребезги… Воспитатель! Такое место потерял!.. На бирже его с тех пор иначе как «Черный человек» и не звали…
– Почему черный?
– Потом объясню. У вас этого в лужах не проходили… Но ты, Вась, все-таки подробнее давай, подробнее. Нас-то ведь твои дела тоже касаются…
Отражение Василия Полупалова покивало, сосредоточилось.
– В общем, из беседы их я так понял… – проговорило оно медленно и мрачно, – что запил мой Васек сразу же, как только жену схоронил. Запил, зеркало грохнул…
– Ага… – соображая, пробормотал Леонид Витальевич. Пальцы рук его танцевали, словно ощупывали какой-то незримый предмет. – Ну вот уже кое-что прорисовывается… То-то я думаю: неужели у него раньше в квартире ни одного зеркала не было?
– Грохнул нечаянно или нарочно? – уточнил дядя Семен.
– Нарочно. Померещилось ему что-то по пьянке…
– А что?
– Не знаю. При ней он говорить не захотел.
– При ком?
– Н-ну, при старой знакомой этой! У кого он сегодня ночь провел?..
Отражения переглянулись, задумались.
– А вдруг… – замирающим голосом начал Егорка – и все обернулись к нему. Сглотнул, облизнул губы. – А вдруг он в зеркале жену увидел?
– Хм… Это в смысле – покойницу? – Василий и Арчеда озадаченно посмотрели на дядю Семена.
Тот мыслил. Губами жевал.
– Всяко бывает… – нахмурившись, молвил он наконец. – Если, скажем, зеркало занавесить забыли или простыня с него как-нибудь случайно соскользнула… Словом, если покойник в нем хоть раз отразился… тогда – да…
– И что за это? – мигом вклинился Егор, которого, по обыкновению, интересовало не столько преступление, сколько наказание.
– Ничего. Занавешивать надо. А вот, если и занавесили, и простыня не соскальзывала, а отражение покойника все равно потом в зеркало влезло, то тут уже серьезно. Тут – скандал… За такое вмиг квалификации лишат и из зазеркалья вышибут…
– Куда?
– На улицу! Куда еще вышибают? И к бирже потом даже не приближайся – не пустят… Иди вон морды с ведрами в колодце отражай!
Василий вдруг забеспокоился, закрутил головой.
– Бугра бы нашего кликнуть! – озабоченно предложил он. – Разговор-то – по делу. Всех касается…
Персоналии оглянулись на коробку павильона, где вовсю шла подготовка к появлению хозяина квартиры.
– Ну что за освещение? Что за освещение?.. – раздавался изнутри раздраженный голос распорядителя. – Почему все такое блеклое? Оттенки – теплее. Еще теплее! Он же не с пьянки, он от женщины возвращается! Может быть, даже от старой своей любви! На всем должен лежать особый свет…
– Нет, не стоит, – решил дядя Семен. – Попозже…
– А что такое?
– Да Леня с ним опять повздорил… Вздернутый он сейчас. Лучше как-нибудь потом… Скажи, Вася, а не было намека, что соколик твой сам женушку в гроб вогнал?
Тот оторопел, заморгал.
– В смысле – пришиб, что ли?
– Нет. Если бы пришиб, он бы сейчас отражался не здесь. Он бы сейчас отражался в местах не столь отдаленных… время от времени… Как у них вообще с супругой в последние годы жизнь складывалась?
– Да хреново!
– Точно или догадываешься?
– Н-ну… когда о ней речь зашла… о жене его бывшей… эта его за лацканы – хвать! Смотрит в глаза, зрачки у самой по семь копеек – и твердит, как заведенная: «Запомни: ты ни в чем не виноват! Ты ни в чем не виноват!..» Значит, виноват в чем-то…
– Слушайте, господа! – с неожиданной бодростью в голосе произнес Леонид Витальевич. – А ведь у нас, оказывается, не все так скучно, как представлялось! Семейная драма, скелет в шкафу…
– Кстати… ночевали-то, надеюсь, не в разных койках? – кашлянув, спросил дядя Семен, чем сильно рассмешил Василия.
– Сень! Да у них полгода назад роман был! Васятка мой, оказывается, на развод подавал! Потом,
