Казнь Николая Гумилева. Разгадка трагедии

о 'массовой базе' не сбылись. В мае 1921 года Таганцев начал переговоры с находившимся в Финляндии кронштадтским 'временным ревкомом', главари которого <…> просто-напросто торговали участниками кронштадтского мятежа, интернированными в Финляндии, и направляли их по договоренности с разными антисоветскими группами для подпольной работы в Россию. По соглашению между ПБО и 'временным ревкомом' в Петроград приехали несколько моряков во главе с Комаровым, 'работу' которых оплачивала ПБО. Эта группа, образовавшая 'Объединенную организацию кронштадтских моряков', заменила собой 'массовую базу' организации, на нее и возлагали надежды главари заговора.

'Объединенная организация кронштадтских моряков' занялась вербовкой сторонников и подготовкой террористических актов и диверсий. Террористической деятельностью организации руководил матрос В. И. Орловский <…> Этот шпион, служивший финской и американской разведкам, приобрел гранаты, динамит; его разбойничья группа взорвала в Петрограде памятник В. Володарскому, подожгла трибуны в день первомайского праздника; она готовила взрывы предприятий, террористические акты против деятелей большевистской партии и налет на поезд, в котором перевозились государственные ценности.

Из центра 'Петроградской боевой организации', созданного за границей, были получены десятки миллионов рублей. <…>

Арест Таганцева, гибель шпиона Германа, убитого при незаконном переходе границы, внесли замешательство в ряды заговорщиков. В это время произошла смена зарубежного руководства ПБО. На съезде правых белоэмигрантских группировок в Париже состоялось их объединение под руководством бежавшего из России с остатками своих войск барона Врангеля, который стал руководителем 'Союза освобождения России'. Финансирование этой монархистской организации взял на себя Торгово- промышленный комитет. Один из главарей ПБО — Шведов — <…> получил задание выехать в Петроград для активизации работы ПБО и объединения всех правых группировок. Одновременно в Петроград был послан и резидент 'Союза освобождения России' лейтенант П. В. Лебедев. Но надежды заговорщиков, связанные с выездом в Петроград Лебедева и Шведова, не оправдались. ВЧК удалось напасть на их след. <…> Общее количество арестованных по делу ПБО составляло свыше 200 человек. По постановлению Петроградской чрезвычайной комиссии от 29 августа 1921 года наиболее опасные из них, в том числе Таганцев, Шведов, Лебедев, Орловский, были расстреляны, остальные приговорены к различным срокам лишения свободы'[24].

III

В описании Д. Н. Голинкова сразу же бросается в глаза очевидная неоднородность состава ПБО. 'Объединенная организация кронштадтских моряков' и 'офицерская группа' представляют собой типичные диверсионные группы, структура и методы деятельности которых вполне узнаваемы. 'По признанию арестованного Орловского и др<угих арестованных', — отчитывались петроградские чекисты летом 1921 года, сразу после раскрытия ПБО, — ими были взорваны памятник Володарскому пироксилиновой шашкой и организован ряд покушений на советских вождей. В показаниях от 1 июля с. г. тот же Орловский говорит: 'Действительно, я вместе с Никитиным, Перминым, Модестовичем (Черным), Федоровым хотели устроить налет на поезд Красина и забрать все золото и ценности…'. По показанию Комарова, организацией подготовлялись взрывы нобелевских складов, взрыв одного памятника на Васильевском острове, поджог 1-го государственного лесозаготовительного завода (бывший <завод> Громова) и убийство бывшего комиссара Балт-флота т. Кузьмина'[25]. В книге Д. Н. Голинкова описывается сеть явочных квартир в Петрограде (хозяйками их были преимущественно женщины, расстрелянные в той же группе, что и Гумилев), где изымались оружие, динамит и агитационная литература, дается характеристика системы агентуры ПБО, указываются ее каналы связи с заграничными центрами. Все участники 'кронштадтской' и 'офицерской' групп ПБО дорого продавали свою свободу, резонно полагая, что терять им нечего: 'резидент 'Союза освобождения России' лейтенант П. В. Лебедев при аресте застрелил чекиста, 'курьер американской разведки Старк' застрелил двух чекистов и скрылся[26] .

Однако наряду с кронштадтскими моряками и военными ПБО, как мы помним, включали в себя и 'профессорскую группу' — и именно это придает всей ее истории уникальный характер. И, подчеркнем особо, дело здесь не только в мировой известности этих 'фигурантов'. В отсутствие 'профессорской группы' (В. Н. Таганцева, Д. И. Шаховского, Н. И. Лазаревского, С. С. Манухина, М. М. Тихвинского, К. Д. Туманова, С. А. Ухтомского, В. М. Козловского, Н. С. Гумилева) 'дело ПБО' явилось бы не более чем эпизодом Гражданской войны в России. Эпизодом трагическим, кровавым, но вполне закономерным в том историческом контексте. Конечно, можно (и нужно!) возмущаться отвратительной жестокостью чекистов (по свидетельству В. И. Немировича-Данченко, 'о тех истязаниях и муках, которым подвергали обреченных агенты чрезвычайки передавали летом 1921 года 'нечто невероятное'[27] ), но по существу их деятельность в качестве сотрудников советской контрразведки по нейтрализации вооруженного подполья вполне оправданна. Законы военного противостояния известны, и вряд ли можно было бы ожидать от Ю. П. Германа и В. Г. Шведова, увенчайся заговор в Петрограде успехом, чудес всепрощения по отношению к шпионам и диверсантам противной стороны…

Однако деятельность участников 'профессорской группы' в ПБО — так, как она представлена в официальных советских источниках, — оказывается, мягко говоря, странной, особенно на фоне акций, за которые получали те же смертные приговоры их 'сподвижники'-террористы. 'Группа эта <…>, — пишет Д. Л. Голинков, — разрабатывала проекты государственного и хозяйственного переустройства России, полагая, что свержение Советского правительства — вопрос лишь времени (курсив мой. — Ю.З.). Лазаревский, например, подготовил проекты переустройства местного самоуправления, денежной реформы, план восстановления кредита. Профессор Тихвинский, связанный со старыми служащими нефтяных предприятий Нобеля, собирал сведения о состоянии нефтяной промышленности страны'[28]. Очевидно, что составление каких бы то ни было 'проектов государственного и хозяйственного переустройства России' никак не может быть признано преступным деянием, конгениальным попытке вооруженного 'свержения Советского правительства'!

Между тем в 'таганцевском деле' именно это и произошло, причем некоторые из осужденных не занимались даже 'проектами'. 'Вина большинства расстрелянных характеризовалась такими выражениями, как 'присутствовал', 'переписывал', 'знала', 'разносила письма', 'дал согласие', 'обещал, но отказался исключительно из-за малой оплаты'. Или даже так: 'доставлял организации для передачи за границу сведения о музейном деле и доклад о том же для напечатания в белой прессе' (князь С. А. Ухтомский, скульптор, сотрудник Русского музея)…'[29]. Здесь уместно сопоставить фигуры Ю. П. Германа и В. Г. Шведова с В. Н. Таганцевым. Как мы помним именно эти три человека были названы руководителями ПБО.

Двое первых — кадровые офицеры, имевшие большой военный опыт и опыт подпольной работы (поэт Г. В. Иванов, бывший однокашником Ю. П. Германа по Петербургскому кадетскому корпусу и встречавшийся с ним в послереволюционном Петрограде, характеризует его как человека 'ледяного хладнокровия и головокружительной храбрости', убежденного антикоммуниста и профессионального конспиратора[30]). И тот, и другой при задержании оказали отчаянное сопротивление и живыми так и не сдались: Ю. П. Герман погиб при переходе финской границы 30 мая 1921 года (в перестрелке было убито и ранено более десятка чекистов), а В. Г. Шведов — смертельно ранен при штурме явочной квартиры 3 августа 1921 года, уложив перед этим двоих нападавших[31].

Владимир Николаевич Таганцев (1886–1921), сын известного юриста, сенатора Н. С. Таганцева, был приват-доцентом Петроградского университета. Специальностью его была география (можно предположить, что на этой почве и состоялось его знакомство с Гумилевым; впрочем, никаких