Все-таки Егор остался самим собой – даже сейчас он был готов рассказывать про свою Африку. Постепенно я стал понимать, в чем дело – в своем отделе они создали какую-то смерть, но как бы выведать у Егора, в чем тут дело и как она передается?
– Егор, это яд? Или излучение?
– Это ни то, ни другое. Это хуже, это просто смерть.
– Так не бывает, – потупившись, произнес я.
– Не бывает, – согласился Егор. – Это магия. Заклятие.
– Заклятие? – я опешил.
– Заклятие духов тела, – медленно, на выдохе проговорил Егор, и на миг в палате наступила гробовая тишина.
– Оно произносится? – спросил я, чтобы что-то сказать. Слишком уж нелепо все выглядело.
Егор не ответил, и я спросил снова:
– Слушай, но ведь ты атеист? Как ты можешь верить в… Может, дело в другом? Отравление? Может, хороших докторов?
– Да при чем тут… – досадливо сморщился Егор. – И каких докторов? Ты думаешь, что в этом стеклянном сортире за двумя проходными плохие доктора? В лучшем военном госпитале страны плохие доктора?
– Но заклятие – как-то это…
– Да это никакое не заклятие, это название. Разработка так называлась – «заклятие духов тела». – Егор помолчал и вдруг тоскливо продолжил: – Поговори со мной еще хоть пять минут, расскажи мне что-нибудь, пожалуйста, Витька…
Я растерялся. Что можно рассказать, когда вдруг просят рассказать «что-нибудь»?
– Что рассказать? – спросил я.
– Ну неужели тебе нечего рассказать? Ты живешь интересной жизнью, у тебя впечатлений масса! Ты журналист, в конце концов, неужели ты ничего не можешь рассказать?
Интересной жизнью… Масса впечатлений. Я дернулся.
– Егор, прекрати издеваться. Какой я, к чертовой матери, журналист? Я живу в однокомнатном гробу, работаю в школе, а вечерами сижу за компьютером и делаю переводы. В позапрошлом месяце у меня собиралась бывшая университетская группа – пять человек приехало, вспоминали кто где, кто женился, кто замужем. Вот самые яркие впечатления.
– Теперь я буду жить в однокомнатном гробу, – прошептал Егор. – А ты в пятикомнатном…
И я осекся. И вдруг этот ужас происходящего отступил, и я заговорил о школе. Я рассказывал ему про детей, цитировал фразы из сочинений, рассказал нашу прошлогоднюю историю про второгодника и пятиклассницу, и про то, как Казюхин нагадил под дверью бухгалтерии, про нашу зубную врачиху и про военрука. Я рассказывал долго, кажется, кое-что из этого я уже ему рассказывал, но сейчас это было совсем не важно, и в конце концов Егор даже тихонько смеялся, глубоко откинувшись на подушку. Но потом вошла медсестричка и сказала, что пора. Я подошел к Егору и обнял его на прощание – я чувствовал, что его болезнь не заразна и мне не передастся. Егор цепко взглянул мне в глаза:
– Но ты не забыл? Ты обещаешь?
– Да, я все сделаю.
– Поклянись!
– Ну чем же я могу поклясться?
– Поклянись нашей дружбой!
– Клянусь нашей дружбой, – повторил я, и Егор обессиленно откинулся на подушку.
Медсестричка отметила мне пропуск и проводила до первой вахты. Я прошел аллею, сразу за воротами сменившуюся березовой рощицей, и вышел к остановке автобуса, он как раз подъезжал. Через десять минут я был уже в Москве, купил в аптечном киоске пару резиновых перчаток на всякий случай и через полчаса уже стоял на пороге его квартиры. Я без труда нашел дипломат и взял из шкафа топор. В гараж за канистрой я, конечно, не стал идти, понимая, что Егор перестраховался.
И вот, когда я уже входил в свой подъезд, это случилось. Я не открывал дипломат! Я его выронил, когда полез в карман за ключами. И он раскрылся сам, потому что не был заперт на свои кодовые колесики. Я даже не успел испугаться, когда дипломат вдруг вырвало, и на черный цемент подъезда легли книжка, переплетенная распечатка, какие-то листки отчетов и несколько аудиокассет. Я все еще был в перчатках. Задержав дыхание, свернув голову и зажимая нос плечом, я покидал все обратно, вбежал по лестнице и выставил дипломат на лоджию. И только потом, уже сняв перчатки и тщательно вымыв руки, я открыл свой блокнот. И первая же фраза, что мне бросилась в глаза, была: «я должен знать, что больше никто не раскусит эту ампулу с ядом, рукописи и кассеты не причинят вреда»…
И я решился – открыл папку и погрузился в чтение машинописных листков. Как я и думал, это было что-то вроде диссертации Егора. Поначалу я спотыкался о непонятные термины и сухие казенные обороты, но вдруг неожиданно увлекся, тем более что диссертация была написана довольно живым и доступным языком. Насколько я понимаю, это большая редкость для диссертации, тем более для диссертации ученого из секретного военного института.
«Мозг человека представляет собой сложный электрохимический механизм. Не все его процессы изучены, но накоплен богатый опыт воздействия на него. Особый интерес для нас представляют нефармакологические методы воздействия – наименее изученные наукой. Данная работа посвящена проблеме заклятий.
Чтобы понять отношение науки к этой проблеме, возьмем словарь [1]: «ЗАКЛЯТИЕ (устар.) – то же, что заклинание. ЗАКЛИНАНИЕ – магические слова, которыми заклинают». Первое, что бросается в глаза, – это слово «устар.» – какой смысл называть устаревшим реально существующее явление? Само же определение крайне невразумительно – с тем же успехом можно говорить, что «проклятие – это слова, которые проклинают». Поэтому в дальнейшем мы будем использовать более точное определение: «ЗАКЛЯТИЕ – строго определенная, специально разработанная информация, производящая целенаправленное нетрадиционное воздействие на мозг субъекта, которому она адресуется». Особенно следует подчеркнуть слово «нетрадиционное», иначе под определение заклятия подойдут, например, любые слова.
Воздействие может быть различным, но оно сводится к насильственному введению субъекта в определенное состояние: усмирения, ярости, транса, болезни и даже смерти. Общее у этих состояний одно – их внезапное появление никак не может быть объяснено законами поведения и общения, поэтому такие состояния мы называем аномальными.
Практика заклятия широко используется в первобытных культурах – в частности, в Африке и Австралии. В совершенстве владея техникой заклятия, шаманы обретают полную власть над соплеменниками, имея возможность умертвить любого члена племени. Этот факт не подлежит сомнению – в специальной литературе [2, 3, 4, 5, 14] встречаются описания казней с помощью заклятия, имеются видеоматериалы [1A].
Заклятия преимущественно производятся шаманами, но есть сведения [3, 5], что в определенных ситуациях их может использовать любой человек, и даже описан случай [5], когда заклятие было выполнено представителем европейской цивилизации.
Что представляет собой заклятие? Это строгая последовательность частично осмысленных слов. Заклятие действует только на членов своего, реже – соседнего, племени. Африканское заклятие не действует на австралийских аборигенов, и наоборот. Чем это вызвано? Чтобы понять принцип заклятия, следует обратиться к данным психофизиологии.
Ясно, что нефармакологическое воздействие на мозг можно производить только с помощью органов чувств. В этом отношении природа хорошо позаботилась о защите мозга, однако имеются бреши, в которые можно направлять воздействие. Воздействие может быть трех типов – психовоздействие, биовоздействие и комбинированное воздействие (заклятие).
Рассмотрим сначала психовоздействие. Оно возможно только в тех системах чувств, через которые человек получает речевую информацию – зрение и слух. Сознательно воспринятая информация подвергается осмыслению и критике, а суть нетрадиционного воздействия состоит в том, чтобы доставить информацию непосредственно на уровень подсознания, минуя сознание.
Этот эффект носит название «25-го кадра».
