принадлежащим человеку – бессмысленный взгляд, ощеренный рот, капающая с подбородка кровь. Обнаружив нового противника, зомби отшвырнул ребенка в сторону и, набирая скорость, понесся на старика.
В отличие от тех мертвецов, с кем до сих пор сталкивался Салауди, этот был намного подвижнее и стремительнее. Всего за пару напористых шагов он почти достиг старика.
Но и Салауди не стоял на месте. Ярость переполняла его и делала бесстрашным. Чего бояться старому человеку, только что почти лишившемуся смысла жизни?
Машинально, даже не соображая, что делает, он подхватил с земли выпавший у него во время столкновения с мотоциклом пожарный топор и, присев на колено, без замаха, вонзил его в живот экс- милиционера. От удара тот остановился и даже слегка покачнулся, но не упал. Было видно, что рана, нанесенная стариком, не сильно обеспокоила его.
Тогда Салауди с оттягом выдернул топор из живота мертвеца. Из громадного отверстия сразу стали вываливаться кишки, и только это обстоятельство остановило зомби. Вначале он посмотрел на свой живот, словно задумавшись, затем сделал движение руками, как будто хотел запихнуть свои внутренности обратно. И в тот же момент вставший на ноги Салауди нанес второй удар – на этот раз в область шеи. Не созданный для рубки чего бы то ни было легкий топор тем не менее обладал длинной рукоятью, позволяющей сделать удар более сильным. Голова слетела с плеч монстра в одно движение.
Дед, не обращая больше внимания на экс-гаишника, бросился к внуку. Тот лежал в траве без сознания. Бледное лицо, огромная рваная рана на шее и следы крови повсюду. Дыхание, хотя и слабое, но было.
Старик скинул пиджак, стащил с себя рубаху. Быстро порвал ее на полосы, перебинтовав ими ребенка, насколько это было возможно.
Остановив кровотечение, Салауди задумался. Смысла ехать в село не было. В сельской клинике ребенка спасти не смогли бы. Возвращаться к военным – пристрелят по дороге в лучшем случае. В худшем – на Ханкале уже хозяйничают зомби.
Оставалось прорываться в город и ехать в центральную больницу – в надежде, что тамошние врачи уцелели и что они смогут спасти ребенка. «Пусть вколют что-нибудь, чтобы он не превратился в зомби, – думал старик. – Или же, если зараза уже проникла в него, то сумеют усыпить, чтобы потом вылечить».
Он подошел к лежащему на земле «Уралу». Авария не повредила его, просто опрокинув на бок. Салауди поднял мотоцикл, попробовал зажигание. Мотор завелся с одного оборота.
Старик вернулся к внуку. Сняв с плеч пиджак, он жестко спеленал им руки и ноги мальчика, прижав их к телу и перехватив двойным узлом. Если вдруг с Дени случится превращение, повязка станет для ребенка смирительной рубашкой. Это было жестоким, но единственно приемлемым решением.
Затем он усадил внука в коляску, положив рядом с ним топор. Сам сел на сиденье, аккуратно положил на руль ружье с солевыми патронами и двинулся обратно в город.
Уже начинало светать. Ночь заканчивалась. Край неба за спиной старика понемногу приобретал розоватый предрассветный оттенок. И вместе с солнцем в город на сине-желтом мотоцикле въезжал «ангел мщения» пенсионер Салауди.
Несмотря на отсутствие пиджака и рубашки, старик почти не замечал утренней прохлады. Ветер бил в не защищенное шлемом лицо мотоциклиста, срывая с него редкие слезинки. Душа Салауди горела, иссушая весь его слезный запас…
Старик ехал по трассе со стороны Аргуна. Пустынный город не производил необычного впечатления. Светофоры на перекрестках продолжали прилежно работать, мигая ночным желтым светом. Казалось, что Грозный просто спит, чтобы через какое-то время пробудиться и наполниться привычным гомоном, шумом машин, голосами и разговорами. Однако Салауди знал, что этому городу не суждено было сегодня поспать. А значит, не мог он и проснуться.
Несколько раз наперерез мотоциклу выбегали зомби, пытаясь схватить водителя. В такие моменты Салауди просто резко прибавлял ходу и легко уходил от незваных «пассажиров».
Старик уже научился опознавать старых мертвецов, что вышли из могил, и новых, только что превратившихся в зомби. Они легко различались по внешнему виду.
Первые представляли собой гниющие трупы в истлевших лохмотьях, вторые выглядели почти как живые люди, только со свежими ранами и в запачканных кровью одеждах. Кроме того, первые были крайне медлительны – видимо, за время лежания под землей их двигательные функции успели атрофироваться или же их кости и мышцы элементарно сгнили. Зомби-неофиты были более подвижны и настырны, и оттого более опасны.
Возле остановки «Хозмаг» один такой мертвец– новичок ждал Салауди прямо посредине трассы. Молодого парня спортивного телосложения в заляпанном кровью дорогом «адидасовском» костюме и кроссовках вполне можно было бы принять за живого человека, не отсутствуй у него левой половины лица.
Впрочем, нехватка глаза, уха и носа его вовсе не смущала. Зомби стоял в какой-то нелепой в его положении каратистской стойке и выглядел опаснее целой толпы гниющих мертвецов. Уйти от него вряд ли было бы возможно. Старик просто, слегка сбавив скорость, направил мотоцикл прямо на зомби и, оказавшись на расстоянии пары метров от него, разрядил оба ствола своего ружья. Соль попала в грудь и голову, эффект от выстрела оказался не менее ошеломляющий, чем и раньше. Мертвец-каратист на глазах сдулся, словно воздушный шарик.
Салауди лишь вильнул рулем, объезжая не опасного теперь монстра, и двинулся дальше.
Но на «Минутке» его ждала засада. На площади прямо возле остановки в единую баррикаду были составлены трамвай и развернутый боком троллейбус. Они перегораживали выезд на проспект Ленина, а внутри них сидели мертвецы. Было заметно, что смерть настигла их посреди ночи, но каждого по-своему. Простоволосых старушек в ночных рубашках и детей в пижамах – уже в кроватях. Мужиков в трениках и майках-«соколках» – за вечерней партией в домино или нарды. Девушек в цветастых платьях из кримплена – за возвращением домой с вечеринок. Все они были здесь в том виде, в котором их застали зловещие рок и судьба.
Приставив равнодушноглазые лица к стеклу и прижавшись носами (те, у кого были), все они следили за приближающимся мотоциклом. Было понятно, что зомби готовы выскочить из салонов в любую минуту.
Поскольку пробиться напрямую на проспект Ленина было невозможно, оставалось выехать на круг на площади и, обогнув бетонное кольцо, попытаться прорваться по встречной полосе, благо никакого движения на ней сейчас не было.
Старик, делая вид, что направляет свой мотоцикл прямо на баррикаду, неожиданно для зомби вдруг заложил крутой вираж, ушел влево и постарался тут же повернуть руль вправо. «Урал» не выдержал такого жестокого обращения с собой. Машина завалилась на правый бок, выкидывая водителя из седла, а сама продолжила по инерции двигаться к кольцу открытого подземного перехода посредине площади.
Все пространство под стопятидесятиметровой шириной «Минутки» занимала сетка подземных переходов. Семь спусков в четыре туннеля с разных сторон площади смыкались в единый узел прямо в центре, образуя под землей круглую заасфальтированную площадку под открытым небом. От наземного движения этот «пятачок» диаметром метров в тридцать с магазинами и киосками по бокам защищало невысокое бетонное заграждение. Именно к нему и летел сейчас опрокинувшийся «Урал» с мальчиком в коляске.
Его скорость оказалась такой высокой, что мотоцикл сумел не просто достичь полуметрового ограждения вокруг провала, но, неожиданно подскочив на тротуарном бордюре, перевалил за него и рухнул с шестиметровой высоты вниз. Мальчик так и остался лежать в его коляске.
После падения из седла Салауди еще несколько метров пронесло прямо по асфальту. Майка его задралась, левый бок был ободран до крови, рука оказалась покрытой ссадинами и царапинами и вся горела. Но старик не обращал внимания на боль. Он вскочил на ноги и рванулся за мотоциклом. Однако спасти внука у него уже не было ни единого шанса. Старик добежал лишь тогда, когда внизу уже стих грохот от падения. Он перегнулся через бетонное ограждение и заглянул вниз.
Мальчик выпал из коляски во время падения и распластался на асфальте почти в центре подземного «пятачка» в нескольких метрах от рухнувшего мотоцикла. Пиджак старика, которым он пеленал внука, слетел с мальчика, и теперь Дени лежал на боку, слегка согнув ноги в коленях. Одна его рука оказалась под головой. Казалось, что он просто прилег и сейчас спит. Но Салауди уже почувствовал – маленький Дени
