Вероятно, произошла какая-то ошибка.
— Но она привела с собой фотографа, — мрачно добавил он.
— И все же…
— Поверьте, Золушка, я знаю, о чем говорю, — не дав ей закончить фразу, сказал Бредли. — Они готовили замечательный рассказик о том, что я — грязный тип, соблазняющий невинных девушек. Прекрасные были бы заголовки! Так что без агента мне не обойтись.
— Не называйте меня Золушкой, — сердито бросила Милли. — То, что вы рассказываете, — просто глупости. Им нет смысла поступать подобным образом.
Бредли отрицательно покачал головой.
— К сожалению, есть. Студии «делают» агентов, а те, в свою очередь, «делают» из актеров звезд. Мой бывший агент — надеюсь, скоро я действительно смогу назвать его бывшим, — мог убедить руководство студии в том, что оно рискует, давая мне работу… — Он пожал плечами. — И, если бы я отказался от него, то оказался бы не у дел. А другие студии тоже не стали бы спешить заключать со мной контракт.
— Но это же чудовищно несправедливо!
— Вы абсолютно правы, Золушка.
— Не…
— Хорошо, хорошо. Извините. Вы слишком легко заводитесь — наверное, оттого, что у вас рыжие волосы.
— Ничего подобного, — четко выговаривая слова, произнесла Милли. — Я, например, прекрасно нахожу общий язык с «трудными» детьми.
Его брови удивленно взлетели вверх.
— В самом деле?
Милли опять захотелось влепить ему пощечину.
— Значит, журналисты все еще преследуют вас? Вероятно, им от вас крепко досталось.
— Единственное, что мне оставалось, — цинично произнес Рональд Бредли, — это убежать от них. Добро побеждает только в сказках, в реальности же умный человек вынужден скрываться.
— А вы, конечно же, считаете себя таковым?
— Жизнь меня кое-чему научила, — сказал он. Милли рассмеялась.
— Значит, именно так вы и поступили? Смотались?!
— Да, но только после того, как свел с ними счеты.
Что ж, видимо, его репутация громилы вполне заслуженна, с мрачной иронией подумала она.
— Каким образом?
Бредли приглушенно засмеялся.
— Я засунул их под душ, а сам ушел, прихватив с собой фотоаппарат, — с удовлетворением произнес он.
Милли с трудом подавила смех.
— Их обоих? Как?
— Связал полотенцем и включил воду, — спокойно пояснил он.
— Но ведь это преднамеренное нанесение ущерба, — с притворным неодобрением заметила она.
Бредли ухмыльнулся.
— Фотоаппарат не пострадал, и я отошлю его им обратно. Конечно, без пленки.
Милли медленно покачала головой. Неужели это тот самый холодный мужчина с жесткими глазами, с которым она скрестила мечи на вечеринке у Джуди? Похоже, она уже начала поддаваться его легендарному обаянию…
Рассудок тут же послал Милли сигнал опасности. Вспомни, куда это тебя однажды уже завело! — сказала себе она. Восемь впустую потраченных лет, и в итоге ничего, кроме болезненного раскаяния. Она отвела взгляд.
— И вы убеждены, что эти люди преследовали вас и на вечеринке у Джуди? А полотенце они с собой, случайно, не прихватили?
Не успела Милли закончить фразу, как улыбка слетела с губ Бредли, и снова превратился в того жестокого и злого человека, каким показался ей при знакомстве.
— Насколько мне известно, их пригласила сама Джуди. Возможно, она просто не в курсе той истории, но вполне вероятно и другое — именно она помогла им подстроить все это.
Милли была поражена, и это отразилось у нее на лице, но потом ей удалось изобразить беспристрастное сомнение. Между тем Бредли продолжал:
— Джуди, как всякий профессионал, играет без правил, и ничего другого я от нее и не жду.
— В таком случае…
— Я, в свою очередь, поступаю точно так же. С меня хватит грязных сплетен в газетах. Если Джуди хочет подписать контракт…
— С громилой… — прошептала Милли.
— Что вы сказали?
— С громилой, — с готовностью повторила она. — Это выражение кажется мне удачным по отношению к вам.
Его взгляд снова стал жестким.
— Вы действительно не журналист?
— Так вас назвал сегодня фотограф, которому вы разбили камеру, — пояснила она. — А я композитор. Вернее, учусь композиции, а пока даю уроки игры на фортепиано, и так зарабатываю на жизнь. Все, что я смогла бы написать — это отчет об успеваемости моих учеников.
— Так вы — учитель музыки, — протянул Рональд. — Странно. Вы не похожи ни на одного из моих преподавателей.
Милли не успевала за молниеносными скачками его мыслей.
— Что вы имеете в виду?
Бредли скользнул взглядом по ее фигуре, и его лукавая улыбка стала еще шире.
— Ваши роскошные рыжие волосы. — Он неожиданно наклонился вперед и пропустил прядь ее волос между пальцами. — Их хочется потрогать. Думаю, они приснятся мне во сне. — Его чуть хрипловатый голос стал совсем тихим.
Он снова издевается, подумала Милли, стараясь не реагировать на этот вкрадчивый голос.
— Дело не только в волосах, — продолжал Бредли. — Эти огромные карие глаза, белоснежная кожа, мягкая, словно лепестки магнолии…
Его пальцы погладили ее по внутренней стороне руки. Милли вздрогнула. Он просто издевается, напомнила она себе. Не позволяй ему увлечь тебя. Нельзя…
— Мне нравится этот ваш сценарий, — хрипло произнесла она.
Он ухмыльнулся и склонился над ней, не сводя взгляда с ее губ.
— Кроме того, мне нравится ваша одухотворенность, — мягко выдохнул Бредли, уже почти касаясь их.
На этот раз поцелуй был более продолжительным и значительно более изощренным. Когда Рональд наконец оторвался от ее губ, сердце Милли бешено колотилось. Казалось, его удары гулким эхом отдавались во всем теле. Пытаясь восстановить дыхание, она приложила руку к горлу.
Бредли чуть откинулся назад и, глядя ей прямо в глаза, улыбнулся. Он очень доволен собой, сердито подумала Милли, стараясь совладать с хаосом охвативших ее чувств.
— Вы же обещали хорошо вести себя, — осевшим голосом напомнила она и кашлянула, надеясь, что он воспримет это как проявление нервозности. На самом деле она и не думала нервничать… — Но не сдержали своего обещания. Уходите!
Его густые брови удивленно поползли вверх.
— Вы выгоняете меня всего лишь за один короткий поцелуй?
— Вовсе не короткий… — начала было Милли.
— Ну что вы, это был совсем коротенький поцелуй, — поправил ее Рональд Бредли. — Знаете, я все больше убеждаюсь, что вы не искушены в искусстве любви, Золушка.
Он нарочно снова назвал ее этим прозвищем!
