операции по поимке Шамиля, чтобы на Кавказе, наконец-то, наступили мир и спокойствие.
— Опять ты за свое, — еще звонче засмеялась спутница. — Как говорят русские, сила есть — ума не надо.
— Извините, сударыня, я только что вам объяснял, что казаки силу давно поставили на службу дисциплине. А это не одно и то же.
Через несколько часов непрерывной тряски на дорожных кочках, вдали завиднелись золотые купола многочисленных церквей. До слуха долетел звон колоколов, он исходил то ли от колокольни при церковке в небольшой деревне сбоку дороги, то ли это справляли службу в самом городке. Звон сопровождал путников до самой площади перед особняком, построенным в стиле барокко. Захарка сразу узнал это место, подробно описанное Софьюшкой, он сделал круг и остановил коляску возле подъезда, украшенного на уровне плеч двумя львиными головами. Рядом с ним пристроились экипажи Петрашки с Буалком, они соскочили на землю и подошли к дверям с серебряным колокольчиком над ними. Небо, хмурившееся все время пути до Новгорода, наконец-то разразилось мелким холодным дождем. Женщины раскрыли зонтики и прижались друг к другу.
— А если эти Скаргины так и не переехали в особняк, а продолжают жить в простом доме на обычной городской улице? — попытался сделать предположение Захарка. — Нам неизвестно, как тот князь Скаргин, который принимал от наших родителей свои сокровища, распорядился ими. Помнится, батяка говорил, что он любил выпивать, а дети у него пошли по миру.
— Вон табличка, — указал на металлическую дощечку сбоку дверей Петрашка, накрываясь накидкой, поданной ему Сильвией. Так-же поступил и Буалок. — На ней написано, что дом является собственностью князей Скаргиных.
Младший из братьев дернул за веревочку от серебряного колокольчика. На пороге показался слуга в ливрее, в белых чулках и почему-то в глубоких галошах.
— Вам кого, господа хорошие? — спросил он сиплым голосом, с подозрением оглядывая гостей.
— Мы приехали к князю Скаргину, — отставил ногу в ботинке из крокодиловой кожи Захарка. — Скажи своему хозяину, милейший, что господа Даргановы хотели бы с ним поговорить.
— На какой предмет? — хитровато прищурился лакей.
— Если назовешь князю нашу фамилию, он сам расскажет тебе о том предмете. Если захочет.
Ждать пришлось довольно долго, одежда на путниках начала уже промокать, а ноги мерзнуть, когда дверь приоткрылась и в щель просунулась лысеющая голова мужчины лет за пятьдесят. Он потянул носом сырой воздух и громко чихнул, и только после этого соизволил спросить:
— Вы ко мне, господа?
— Если вы Скаргин, то именно к вам, — выступил вперед Захарка.
— А по какому вопросу?
— Мы Даргановы, вам эта фамилия ничего не говорит?
— Даргановы… Даргановы… Не припомню, — видно было, что хозяин особняка лукавит, он решает про себя, впускать ему гостей в дом или нет. В конце концов он все-таки сдался. — Проходите в гостиную, а там разберемся. Дамочки тоже с вами?
— Это наши жены.
— Скажите им, чтобы обувку оставляли у порога, на улице грязь.
В просторной гостиной за круглым столом из мореного дуба уместились все, хозяин крикнул горничной, чтобы она распорядилась о чае с баранками и подсел к путникам. Захарка подумал о том, что русская привычка сначала угостить, а потом начать расспрашивать в этом доме, слава Богу, сохранилась, все остальное перестало вызывать у него доверие, как только он переступил порог. Мужчина то почесывал за ухом, то юлил глазами, отодвигая на потом главный вопрос, который просился у него с языка. Видно было, что он давно все понял, но не решался признаваться, опасаясь непредвиденных расходов, связанных с приездом Даргановых.
— Вряд ли мы от него чего-нибудь добьемся, — наклонившись к уху Петрашки, тихо сказал Буалок. — У нас во Франции таких людей называют себе на уме.
— В России их зовут так-же, и относятся к ним с настороженностью, — согласился тот.
Но Захарке все-таки удалось разговорить хозяина, когда он осознал, что от него ничего не потребуют, и нужно всего лишь подтверждение тому, что лишних золотых изделий Скаргиным передано не было, то сразу показал и весь свой русский характер:
— Евдокия, Прасковея, накрывайте на стол, не видите, гости с дороги, и они промокли, — крикнул он полной женщине с ее подружкой, крутившимся неподалеку. Снова повернулся к присутствующим. — Господа Даргановы, к сожалению, я могу вас только разочаровать. Кроме драгоценностей, которые были перечислены в описи самим боярином Скаргой, в шкатулке больше ничего не оказалось Ни французских цепей с медальонами, ни диадем, ни чего-то другого необычного. Сейчас я вам ее принесу, и вы убедитесь в этом сами.
Он вскочил со стула и заторопился по лестнице на второй этаж, жирный зад его задергался из стороны в сторону. За ним поспешила и его полная супруга. А Скаргин, уже добравшись до верхней площадки на втором этаже, решился добавить, чтобы ситуация выяснилась полностью:
— Многих золотых изделий с камнями давно нет, они пошли на уплату наших долгов, но и того, что осталось, хватит для доказательств моей правоты. Ведь на каждое изделие сохранилась расписка.
Буалок пожевал губами и снова обратился к Петрашке, оба давно нашли друг с другом общий язык:
— А теперь мне кажется, что этот мужчина говорит правду, — сказал он. — Об этом свидетельствует его искреннее поведение.
— И снова я должен согласиться с тобой, — обернулся к нему Петрашка. — Когда русский человек начинает понимать, что ему ничего не угрожает, он становится откровенным как ребенок. У него от природы такая духовная сущность, она называется душа нараспашку.
— Лично мне кажется, что замкнутость русских людей — это наследие от перенесенного ими татаро- монгольского ига, — подключился к разговору Захарка. — В те времена прежде чем что-то сказать, приходилось крепко подумать.
— Это присуще всем народам мира, хоть раз столкнувшимся со своими врагами, — улыбнулась Ингрид, молчавшая до сих пор. Ее кивком поддержала и Сильвия, лишь Аннушка продолжала насупливать брови, всем видом показывая, что она разделяет мнение только своих братьев.
Тем временем хозяин особняка принес шкатулку, открыв ее, он вытащил бумаги и стал читать одну за другой:
— Это завещание боярина Скарги, это расписка моего отца в том, что он получил обратно сокровища, украденные французскими супостатами у Скаргиных, от терского казака Даргана Дарганова и его жены Софьи, — он положил бумаги на середину стола, чтобы гости могли их просмотреть. — Видите, здесь стоят подписи не только моего отца, но и ваших родителей. Вот этот крестик поставил наш благодетель, а эта роспись его супруги.
Захарка с Петрашкой с любопытством уставились на бумаги, они впервые увидели, как расписывались их отец с матерью в те далекие времена. Буалок тоже наклонил голову над столом, стараясь рассмотреть почерк Софи де Люссон, ближайшей своей родственницы. Молодые женщины пока старались соблюдать правила приличия, ограничиваясь лишь любопытными взглядами.
— Я ведь тогда промышлял толмачом в Иван-городе, где много ливонцев со скандинавами, я знаю ихние языки. А ваши папа с матушкой как раз навестили наш Новгород, — продолжал рассказывать наследник сокровищ князей Скаргиных. — После возвращения фамильных драгоценностей, мы выкупили родовой особняк и наше поместье у новых их владельцев. А младший брат хочет теперь отсудить у меня часть имения, — он непритворно вздохнул. — Наверное, эти сокровища были добыты боярином Скаргой нечестным путем, удачи они нам не приносят.
— Вполне возможно, — пожал плечами Захарка. — Не зря говорят, что невинно пролитая кровь требует отмщения.
— Я про это и намекаю, — засуетился хозяин. Он перевернул вместительную шкатулку, на четверть заполненную драгоценностями, вверх дном. — Посмотрите на эти изделия, все они прошли через царские длани, окропленные кровью народа.
