Светоносная Змея: Движение Кундалини Земли и восход священной женственности

которых я даже и не помышляю.

Что же мне остается, кроме как начать служить этому великому делу?

Глава четвертая Наккальская Пирамида

Однажды утром (это было в 1985 году) я проснулся в безлюдной пустыне штата Нью-Мексико на высоте 2600 метров над уровнем моря. Серо-зеленые кустики шафрана, подобно необозримому океану, протянулись до самого горизонта во всех направлениях, за исключением восточной части, где возносили к небу свои вершины величественные горы Сангре-де-Кристо («Кровь Христова»). Снег, венчавший их пики этим ранним летним утром, был не таким уж необычным явлением. Иногда он не сходит с гор весь год напролет. К западу, невидимый глазу, лежит глубокий каньон реки Рио-Гранде, тайно и прихотливо извивающейся через ту часть пустыни, где вряд ли когда-либо ступала нога человека. К северу, в тридцати километрах от моего дома, высится вторая по высоте гора в мире (среди одиноко стоящих) — Юте.

Именно на этой горе в XIX веке американская кавалерия пыталась истребить племя индейцев юте. Поскольку юте предпринимали попытки защитить себя от страшного беззакония и несправедливости со стороны правительства США, они были объявлены опасными разбойниками, которых следовало уничтожить.

Кавалерия преследовала индейцев сотни километров, пока они не достигли этой горы, которую впоследствии в их честь так и назвали — Юте. И те и другие знали, что на горе нет воды, однако, несмотря на это, доведенные до отчаяния юте вскарабкались на нее, ища укрытия. Кавалеристы окружили гору и стали ждать. Они не были полностью уверены в том, что именно здесь укрылись индейцы, но тем не менее выжидали, полагая, что если юте здесь, то из-за отсутствия воды им рано или поздно придется спуститься.

Как гласит предание, юте страстно молились Матери Земле, прося ее послать воду, ибо знали, что без воды им придется либо умереть, либо против воли спуститься вниз, где их истребит кавалерия, причем всех — мужчин, женщин и детей. Так или иначе, они были обречены на уничтожение.

И Мать Земля, жившая в сердцах индейцев юте, откликнулась на их молитвы. Из горы забил родник, напоивший их водой и сохранивший им жизнь.

По прошествии примерно трех месяцев кавалеристы решили, что племя, должно быть, не стало укрываться на горе, и прекратили погоню. Поэтому индейцы юте существуют и поныне, существуют благодаря горе и явленному ею чуду, энергия которого наполняет всю эту долину, посреди которой я жил в далеком 1985 году.

Я лежал, думая о том, почему это утро казалось мне каким-то особенным, и так ничего и не придумал. Но это чувство не покидало меня весь день.

Я был частью небольшой группы мужчин и женщин, членов эзотерической школы, которая называлась «Наккальская школа мистерий». Это имя дали ей ангелы, которые так и не сказали мне, по какой причине они ее так назвали. Я знал только, что наккали были жрецами древней Атлантиды, но, помимо этого, не имел о них ни малейшего представления. Я просто принял предложенное название, поскольку оно исходило из высшего источника.

Наша община занимала от силы восемьсот соток земли, а вокруг простирались в буквальном смысле десятки километров пустынных земель. В нашем владении имелось два дома, сложенных из необожженного кирпича, природный сад, небольшие апартаменты, рабочая площадка, гараж, очень красивый конференц- зал с высоким, метров в семь, потолком, выстроенный в форме пятиугольника, и — что самое важное — расположенная ниже уровня земли чудесная комната для молитв, называвшаяся, по индейскому обычаю, кива. Эта школа была идеальным местом для преподавания и учебы.

Полная изоляция от цивилизации значительно облегчала нашу работу, поскольку вокруг не было никого, кто мог бы подвергнуть критике наши действия, которые отдельным представителям так называемой современной культуры показались бы в высшей степени странными. Например, каждое новолуние мы устраивали обряд «индейской парной», разжигая для этой цели огромный костер, чтобы нагреть камни. Перед обрядом все члены нашей общины, состоявшей примерно из сорока человек, по меньшей мере сутки воздерживались от пищи, а затем в течение многих часов, ожидая, пока камни раскалятся докрасна, насытившись красно-оранжевым огнем жизни, били в барабаны и пели песни, выкликали имя Матери и призывали Великий Дух, не забывая при этом обращаться к своим сердцам.

После этого мы смиренно и без одежд в полной темноте входили в подземную кива, как того требовала исконная индейская традиция, чтобы в священнодействии соединиться с Матерью. Это было все равно что пребывать в ее утробе. Прана, пустота, земля, вода, огонь и воздух — все шесть стихий мироздания разом присутствовали в этой церемонии.

Однажды вечером я вдруг услышал, как кто-то снаружи громко воскликнул: «Ух ты!», и выскочил посмотреть, что же там такое. До полного захода солнца оставалось, вероятно, еще полчаса, и прямо на востоке, напротив горы, накрапывал мелкий дождик.

Это «Ух ты!» было явно к месту. Над горами Сангре-де-Кристо, словно обрамляя их разноцветной рамкой, сияла самая удивительная радуга, какую я когда-либо видел в своей жизни. Причем не одна радуга, а целых три — первая внутри второй, а вторая внутри третьей. Ослепительные, яркие цвета вибрировали так, словно были наэлектризованы. От такой красоты я лишился дара речи.

Пока я стоял, созерцая это чудо, мной овладело то же чувство, которое я испытывал этим утром, когда проснулся. Не знаю почему, но этот день был каким-то особенным. Однако ничто, кроме радуги, не указывало на то, что он отличался от всех других. Тем не менее чувство необычности меня не покидало.

На следующее утро к конференц-залу подкатила белая, ничем не примечательная малолитражка. Поскольку мы были далеко от всякого рода праздной публики и укрывались в безлюдной местности, казалось невероятным, что кто-то отыскал нас в то время, когда мы не проводили никаких семинаров.

Из автомобиля выскочили четверо молодых людей и направились прямо к конференц-залу, где находился только я: стоя на маленькой кухне, я готовил завтрак. Один из них открыл входную дверь, посмотрел на меня и спросил:

— Не знаете, где нам найти человека по имени Друнвало?

Я сказал, что это я и есть, и он сразу перешел к делу.

— Вы когда-нибудь видели такой рисунок? — спросил он и протянул мне изображение Цветка Жизни. Эти девятнадцать кругов были мне знакомы, как пальцы собственной руки.

Впервые я обнаружил такой рисунок на древней стене в Египте (ее возраст специалисты оценивали в 6000 лет) и с тех пор наталкивался на него по всему миру — в Индии, Англии, Ирландии, Турции, Израиле, Швейцарии, Греции, Китае, Японии, Мексике и еще примерно в пятидесяти странах, причем почти всегда в местах, сохранившихся с очень древних времен. И каждый год к перечисленным странам добавляются новые. Однако самое знаменательное открытие, имеющее непосредственное отношение к нашей истории, я сделал в Тибете — такой же рисунок я обнаружил и там.

Поскольку с 1984 года я провел немало семинаров, посвященных этому рисунку и его истолкованию, и считался экспертом по этой части, эти молодые люди узнали, где я нахожусь, и приехали узнать, в чем его смысл.

Я спросил их, почему они так интересуются Цветком Жизни. Они расселись вокруг меня и начали рассказывать длинную-предлинную историю о том, как группа исследователей несколько месяцев тому назад обнаружила в Тибете очень необычную пирамиду. То, что они рассказывали, походило на чудо.

Это было так давно, что я уже забыл имена этих молодых энтузиастов, но помню, что один из них, по всей видимости, их руководитель, был настолько взволнован, что сразу перешел на доверительный, хотя и авторитетный тон. Он достал карты и фотографии, разложил их на столе, разгладил и посмотрел мне в глаза.

Он начал рассказ о первой в истории исследовательской экспедиции, пытавшейся добраться до