Россия XXI века: образ желаемого завтра

зарабатываем призы в мировой гонке, сколько сами себе эти призы фабрикуем – и ставим на полку достижений. При этом государство не столько обеспечивает инновационное развитие, сколько создает себе алиби, в действиях и квазирезультатах. Делается это, как правило, в ущерб глубинной эволюции, инновационному

движению в целом, в ущерб системной, институциональной работе, наведению хотя бы элементарного порядка в рутине и «мелочах», в ущерб обеспечению инновационности экономики и общества, а не отдельных назначенных новаторов и всего того ярко инновационного, что эксплуатируется идеологией и пропагандой.

Если разговоры о научно-технологическом лидерстве сведутся к инновационной символике, к производству экспонатов для очередной выставки достижений народного хозяйства – дело обречено. Если же понимание грандиозности задач и удаленности целей вынудит хотя бы сдвинуть с мертвой точки системную работу, нынешний пережатый пафос и не во всем обоснованные амбиции могут оказаться простительными и по-своему полезными.

Стартовые условия: люди и институты

Россия вступает в новый век с крайне противоречивыми стартовыми условиями для инновационного маневра. В пантеоне нашей школьной истории значительное место занимают фигуры мирового уровня – ученые, изобретатели, инженеры, гении-самородки, кустари- новаторы. Еще свежа память об уникальном историческом явлении – полном научном комплексе СССР, о мировом лидерстве в таких сверхинновационных отраслях, как космос или создание отдельных видов вооружений. Но вместе с тем, не изжиты, а отчасти и усугублены системные пороки:

• крайне зауженный сектор инноваций, ориентированных на престиж, идеологию и оборону, на силу и славу власти, но не на потребности человека (тем более на массового потребителя);

• хронически не решаемая «проблема внедрения»; попытки навязывания инвестиций экономике, «органически» отторгающей инновации, вместо создания экономики, к инновациям восприимчивой и их активно востребующей;

• обеспечение инновационных прорывов «любой ценой»; стремлению извне зарегулировать инновационный процесс «просвещенным» администрированием.

Планка, задаваемая нашим прошлым и вызовами не нашего будущего, предельно высока, но стартовые условия удручают.

Производство «мозгов» и знания остается в России для людей – делом подвижников, а для страны – еще одной «сырьевой» отраслью, предметом дармового экспорта, за наши же средства увеличивающего отрыв глобальных конкурентов. В то же время, инновационный потенциал России, в первую очередь определяемый качеством человеческого капитала, по- своему уникален и составляет наше второе «естественное преимущество», в перспективе на порядок более значимое, чем природные богатства. Историческая беда в том, что эти «богатства» (недра и мозги) слишком часто конфликтуют, вместо того, чтобы давать положительный резонанс.

Проблема в условиях, в среде. Если эти же люди за рубежом творят чудеса творчества и вершат инновационные подвиги, значит, проблема в институтах и практиках. В этом веке инновационный маневр для России начинается даже не с инвестиций, посевных, инкубаторов или технопарков, а с устранения препятствий и сброса балласта, прежде всего со стороны власти. Первый лозунг инновационного старта – не мешать! В том числе – чрезмерным участием и отягощающей «заботой». Инновационная стратегия власти должна сменить тон с амбициозного на самокритичный: пока главным ограничителем развития является само государство. Его стимулирующие действия могут быть локально полезными, но в целом это попытка форсировать мотор при заблокированных автомобильных тормозах.

России в этом веке необходим полноценный инновационный процесс, а не демо- версия «экономики знания» – максимум, на что способно ручное управление интеллектуальным процессом и научно- техническим творчеством.

В связи с вышесказанным требуется уточнение стратегической установки.

Задача в том, чтобы создать экономику, генерирующую инновации, а не генерировать инновации для их мучительного внедрения в экономику.

Новая глобальная конкуренция осуществляется в двух основных направлениях:

• люди, их квалификация, знания и навыки, их активность, дух инновационности и предприимчивости, способность работать сообща и не только за плату, но и во имя достижения общенациональных целей;

• институты и практики, учреждения, законодательство и правоприменение и т.д., вплоть до идеологической и политической ситуации, либо располагающей к реализации самого духа инновационности, либо его блокирующей.

На уровне официальной риторики уже признано, что главная ценность и главный потенциал будущего (а, строго говоря, уже и нынешнего) развития – это так называемый человеческий капитал, его наличие и динамика, его качество.

Если эти слова начнут обретать плоть, сохранение и наращивание человеческого потенциала будет идти по двум основным направлениям.

Во-первых (именно во-первых – с учетом временного лага формирования новых поколений), предстоит решить задачу расширенного воспроизводства «человеческого капитала». Наша система образования должна быть перестроена не только в плане ориентации на новое знание и инновационную прагматику, но и в плане ориентации на ценностные установки и мораль, отличающие инновационный социум от ресурсно-сырьевого. Формирование нового поколения – процесс, имеющий вполне определенный временной лаг, поэтому запаса времени на реформу институтов образования и воспитания практически нет.

Во-вторых, при всей неоднозначности темы утечки мозгов для развития науки как таковой («глобальный интеллект»), эта проблема для страны существенна и уже стала критичной. Для предотвращения исхода интеллектуальных кадров и их возврата необходимо формирование, как минимум, нормальных, конкурентных условий для самореализации. Не менее важно создание соответствующей политической и общественной среды, которая не заставляла бы краснеть и не оскорбляла бы всякого рационально мыслящего, все понимающего и уважающего себя человека. Сейчас это – важнее денег.

Меняется система финансирования науки и инноваций. По мере проведения институциональных реформ будет взята на вооружение система, принятая в развитых странах: государство финансирует фундаментальную науку и особо крупные и (или) перспективные проекты, но сроком на 3-4 года; далее если эти направления не подхватывает бизнес, финансирование из федерального бюджета перераспределяется.

Поскольку инновационный маневр начинается в почти боевых условиях, необходим гражданский контроль за расходованием средств, выделяемых на такие проекты – не менее жесткий, чем за обоснованием и расходованием военного бюджета.

Государство всеми доступными ему средствами обеспечивает продвижение российских инноваций на мировых рынках, гарантирует недискриминационные условия конкуренции. Оно также содействует участию России в крупнейших международных исследовательских проектах, роль которых в будущем будет усиливаться в связи с резким удорожанием современной науки и усложнением обслуживающей ее исследовательской техники.

Но при этом не менее важная для инновационного маневра задача государства – обеспечение оптимальных условий для отечественных, локальных, в том числе сверхмалых проектов (микроинновации). В этом, пожалуй, наиболее радикальный разворот инновационной стратегии российского государства.

Главное же необходимое изменение в инновационной экономике и экономике инноваций заключается в создании условий, в которых корпорации гоняются за носителями знания и нематериальными активами, а не наоборот.

Особенности инновационной среды стран-лидеров инновационного развития достаточно описаны. Это:

• наличие вариативного прогнозирования и стратегического планирования на долгосрочную перспективу;