— Давай, сначала подумаем: что мы выяснили о мире, пока жили в нем? — предложила Лэя, как учительница первокласснику, пытаясь настроить Женьку на серьезный разговор. Это ей удалось, так как Женька нахмурился, вспоминая свою первую жизнь:
— Первый раз я не помнил о себе ничего конкретного, и меня сразу прозвали новеньким, то есть впервые пришедшим в этот мир. Во второй раз я почему-то помнил почти все, что со мной случилось в первой жизни и это удивляло всех, так как обычно пришедшие помнят только некоторые детали из прошлой жизни, но ничего конкретного. Еще одна странность была во второй раз. Мы с Сашами втроем почти одновременно появились в зиндане. Такого случая никто не мог припомнить. Хотя есть сомнение, что они раньше тоже появлялись вдвоем, но это только догадки.
— Такое впечатление, что мир активно участвует в таких процессах. Разве такое возможно?
— Почему бы нет? В астрале и олени могут философствовать. А большой мир, оперирующий памятью «пришедших» почти наверняка должен иметь хотя бы зачатки самостоятельного и активного мышления. Просто он, как компьютер, настроен действовать в пределах заложенных в него правил, но внутри этих программ он может выдумать, что-то и свое. По крайней мере, этот механизм захоронения и реинкарнации в зинданах точно запрограммирован в нем. Как и стирание или изъятие памяти на время пребывания здесь 'пришедших'.
— Получается, что в этом мире осуществлена попытка воплощения колеса Сансары — бесконечных перевоплощений или реинкарнаций? — спросила Лэя.
— Только кармы не хватает! — заметил Женька. — Кстати, вот тебе пример, почему карма абсурдна при бесконечных перевоплощениях.
— Почему абсурдна? — не поняла Лэя.
— А вот посмотри на «пришедших» — они, хоть и помнят что-то о прошлой жизни, но относятся к ней не более пристрастно, чем к давно прочитанной книге. Ну подумаешь, что-то с кем-то было, но почему они должны расплачиваться за неизвестно кем совершенные грехи? Глупо и бесполезно.
— Так этого и нет в этом мире. Насколько я поняла, здесь все распределяется случайно.
— Это я о верующих в карму на Земле. Просто этот мир еще раз доказывает нелогичность этой идеи. Она еще бы имела смысл, если бы душа вселялась в тело, только на время забывая о себе, как мы сейчас, а после смерти освобождалась, вспоминая свое истинное «я» в астрале и свои мучения, пережитые на Земле. Но тогда возникает два логических «но». Во-первых, зачем душе, получив какие-то впечатления от жизни, снова нырять в инкарнацию, забывая напрочь свою астральную сущность? А во-вторых, та личность, которая жила на Земле полностью умирала бы в момент смерти, меняясь на того, кто входил в инкарнацию. Ну, как я сменился на Яна, войдя в пирамиду, а потом он исчез, а я снова появился. Так что, насколько бы я ни был сейчас жив, Ян все равно умер, как личность. В общем, 'хорошую религию придумали индусы', но не работает она толком даже в этой пирамиде.
— Да, в астрале важна не бесконечная память о перевоплощениях, а наш конкретный опыт, наше эго, привносящее сюда новые ощущения, чувства, желания и эмоции.
— А зачем вообще наши души были бы нужны здесь в астрале? Ангельской святости и бесконечной памяти тут и так, хоть пруд пруди! — хмыкнул Женька. — Кстати, из-за этого колеса Сансары, как ты выразилась, мне и не нравиться этот мир. Что-то здесь очень и очень не так. Помнишь, что нам обещал этот ангел-зазывала в мире тухляков?
— Да, он обещал острых ощущений, как на Земле, что мы забудем, откуда мы пришли и все переживания будут настоящими, — старательно вспоминала Лэя рекламу, проведенную ей плюгавеньким человечком в баре.
— И вроде бы все правда. Для нас, в принципе, так и произошло. Но для других-то это обернулось ловушкой. Они забыли и себя и все остальное, крутясь в этом колесе перерождений, вместо того, чтобы вспомнить себя и оценить все перипетии, случившиеся с ними в этом мире.
— Но если бы они вспомнили и вышли отсюда, мир перестал бы быть тайным! — засомневалась Лэя.
— Не обязательно. Достаточно было бы стереть у них все знания о самых характерных опознавательных приметах мира, и пусть гуляют на все четыре стороны! — возразил задумчиво Женька.
— Значит, мир захватывает души и крутит их в себе. А какой же в этом смысл?
— А тот же, что и всему астралу! Мы же несем с собой свои впечатления — свежую кровь в жизнь мира. Вспомни: пиратше сохранили все твои умения и даже воспоминания о жизни, кроме конкретных знаний о людях и событиях. Кроме того, каждый из нас привносит немало душевной силы в пирамиду, которую здесь успешно используют маги.
— Я мало с ними сталкивалась. На пиратском острове их не любили и, кажется, просто избавлялись от таких, — призналась Лэя в своей неосведомленности.
— Немного и потеряла. В среднем весьма неприятные типы. Хотя, надо признаться, и Ян баловался колдовством, правда, в ограниченных тремя словами пределах.
— Да уж, сколько душ отправил на тот свет? — насупилась Лэя.
— Да не на тот, а в зиндан! — попытался оправдываться Женька.
— Сам же сказал, что они все забывают в зиндане! Знаешь, это намного хуже, чем оказаться в астрале.
— Ну ладно, ты же сама все видела! Что Яну оставалось делать? У него просто не было выбора.
— Да, как и в случае с аппетитной крестьяночкой! — не удержавшись от укола, усмехнулась Лэя, и добавила. — А если серьезно, что мы еще можем сказать об этом мире?
— Ну, то, что мир очень жесткий, почти как в реале. Если бьют — то больно, и руку оттяпают — не отрастет! Слепоту Ян не мог себе вернуть.
— С другой стороны, здесь возможно колдовство, как в «мягких» мирах, — возразила Лэя.
— Но какое-то странное. Нужно знать какие-то смешные слова, складывать их в фразы и, при этом, вкладывать в них свою душу. От этого душевного потенциала и зависит эффективность колдовства. Чтобы собрать этот потенциал с душ, колдуны в своих волшерах и рабством не гнушаются.
— Значит, в мир заложен код, подчиняющий его знающему магу. Хорошо, но у меня еще вопрос. Если понятно, кто такие «пришедшие», то кто же тогда 'рожденные'?
— А чего гадать? Давай, посмотрим на мир и выясним, — предложил нехитрую программу действий Женька.
— Давай! А то руки прямо чешутся разузнать, кто всем этим хозяйством хороводит, и что ему от всего этого нужно?
— Полетели, для начала прошвырнемся по изнанке — может, кого встретим, и мир заодно отсюда посмотрим. Давай руку! — и они взмыли над призрачными пейзажами.
Спустя час — другой полета на бешенной скорости они продолжали наблюдать внизу бесконечное разнообразие пейзажей от гор до морей. Повсюду были разбросаны крестьянские деревушки, иногда попадались небольшие городки и замки. И только раз они увидели действительно большой город. В конце концов, им надоело это бесцельное путешествие, и они просто остановились, молча приходя в себя.
— Какой же величины этот мир? — наконец, выразила свое удивление Лэя.
— Одно понятно — очень большой, и облетать его так, дело напрасное — все равно толком ничего не поймешь и не добьешься.
— А на изнанке-то никого нет, или он хорошо прячется.
— Ну что, будем смотреть структуру мира?
— А не боишься? Опыта-то у нас маловато, а тут такая махина! Это тебе не наша пирамидка, — засомневалась Лэя.
— Да ладно! Все равно нам ничего не остается делать! Заодно увидим, есть ли кто здесь — ауры астральных сущностей, кто бы они ни были, на этом уровне будут четко видны, когда мы уменьшим зум и посмотрим на весь мир.
После таких несокрушимых Женькиных доводов они опять взялись за руки и разом перешли на «энергетическое» видение, оказавшись среди паутины разноцветных светящихся нитей.
'Уменьшаем зум!' — подумал Женька, и картинка стала стремительно сжиматься.
Вскоре они висели над причудливым переплетением ветвящихся структур мира.
