– Берегись! – раздается мой отчаянный вопль.
Я слышу крики внизу. Оглушительный грохот и треск.
Когда сторож закрыл за мной калитку, я, шатаясь, добираюсь до какой-то рощи в стороне от дороги и, как оглушенный, валюсь наземь.
Полдень. Солнце щедро дарит земле свои лучи, свое тепло, свет. Дарит жизнь. К нему, как бы! простирая радостно руки, тянутся ветви магнолии, пальм, кипарисов. Тянется трава, цветы. Приникнув ухом к земле, я будто слышу ее могучий пульс. Поют, порхают, щебечут птицы. Как много света, блеска и красок! Все живет, все цветет. И только я один еле дышу. Какая-то сковывающая, даже приятная истома. Ни голода, ни боли. Вероятно, так чувствует себя замерзающий. Но я тоже хочу жить, как эти цветы, эти птицы, это солнце! Ведь я еще так молод! Неужели я должен навсегда распрощаться с этим миром… Только потому, что мне нечего есть? Как это обидно! Прижавшись лицом к земле, как ребенок к груди матери, я тихо и глухо всхлипываю.
Мрак. Голоса. Грубые руки. Автомобильные гудки. Легкая качка машины.
До ушей моих доносятся стоны. Тяжелый запах нашатырного спирта и иода. Электрический свет ослепляет меня. Не в силах пошевелить головой, перевожу глаза направо, налево. Всюду койки. Справа, спиной ко мне, шдит человек в черном сюртуке и что-то бормочет. Пастор. А перед ним, на белой наволочке подушки, резко и страшно выдерется восковое лицо с закрытыми глазами и заостренным носом. Покойник. Я вздрагиваю. Ко мне с чашкой в руке направляется сестра. В этой чашке, вероятно, бульон… Может быть, я выживу. Но кто возвратит мне мои пять долларов! Пять долларов!
