система…
— А ты мне дашь посмотреть схемы движения товаров?
— В моем кабинете их полно валяется. Заходи, как время будет. Или вот еще пример. В некоторых случаях мне удавалось выйти на первых — как раз очень легко, тут-то была всегда одна цепочка. Но хозяева таких фирм утверждали, что товары им поставляют ихние наставники, якобы за особые заслуги. Все просто, как блин, и хрен чего докажешь.
— А этого не может быть?
— Да какие, сам посуди, у них могут быть заслуги? Были бы праведниками особыми, или даже наоборот, ворюгами невероятными — так нет, такие же, как все. А проверяем их на совесть, можешь поверить.
— А они могли поставлять по заказу?
— Нет, только строго определенный товар. И строго определенные партии. Один из них, кстати, и подарил мне этот «Зиппо».
— А каков характер таких товаров? И было ли там что-нибудь из первой необходимости?
— Тоже нет. Суверины, предметы роскоши. Модная одежда, безделушки. Или такой ширпотреб, что и даром никому не нужен. Меня, помню, поразил как-то склад, забитый противокомариными сетками — а здесь и комаров-то нет, и вообще никаких кровососущих. Бился я, бился, в конце концов надоело — пусть живут. Тем более, что налоги платят. А тут как-то занимались мы экономическим анализом всего Града…
— И что?
— Непрерывно возрастающий дефицит бюджета. А считали мы прямо со времен прихода к власти Гейгера. На Земле это бывает сплошь и рядом, но там существуют международные отношения. А здесь — чисто автономная страна. Но Гейгер не унывает — состояние казны не внушает опасений. А мы тогда выглядели, как полные идиоты. И вообще все вокруг довольны, и никто таких чудес замечать не хочет. Все это как бы стало естественным и весьма приятным для жизни. Я, конечно, тоже не против, но в Квебекском колледже я изучал экономику, хотя бы из чистого любопытства разобраться, в чем же тут дело.
Друзья уже выпили где-то по половине второй по счету банки. «Джин-Тоник» уже начал немного действовать, создавая тот веселый настрой, который называют в народе «под шофэ». Когда еще можно говорить о серьезных проблемах, но обязательно с оттенком легкого юмора.
— Ладно, хватит о делах. Давай я лучше анекдот расскажу: «Купил „новый русский“ пирамиду Хеопса…»
Дангу стоило больших трудов удержать в руках свою банку: на него вдруг напал совершенно дикий гомерический хохот. Со стороны, конечно, он казался полным идиотом, Арамис ведь только начал рассказывать анекдот.
— Ты чего, уже «хи-хи» поймал? Да подожди ты так ржать-то, дай дорасскажу…
Но Данг только махал на него левой рукой, а правой схватился за живот (все-таки сумев перед этим поставить банку рядом с собой на скамью). Он хохотал так минут пять, до спазмов в желудке, время от времени замолкая, а через секунду вновь зарождаясь новой порцией гомерического смеха.
— Ну ты дал, Арамис, — еле отдышавшись, вымолвил Данг, — пирамиду…
— Да ты что, анекдотов про «новых русских» не слышал? Ты же вроде из 96-го?
— Слышал, конечно, — уже полностью овладев собой, пояснил Данг, просто твоя пирамида оказалась последним звеном в цепочке.
— Чего-чего? — посерьезнел Арамис, — ты что-то опять придумал?
— Да не хотел я ничего придумывать, я же на отдыхе. Просто мозг уже сам включается непроизвольно. Ты вот сказал: «икс плюс дельта эн равно икс», так эта формула у меня прямо перед глазами появилась. Видишь ли, в чем дело, в нашей разведшколе был курс высшей математики. Кореш мой тогдашний, Витька Макаров, здорово злился, какого черта нас по всей этой ахинее так круто гоняют. Этого тогда никто не понимал, да и я в том числе. Там ведь как — на оперативную учебу времени не хватает, голова просто пухла, а тут еще формулы Эйлера учи, и не просто учи, а докажи, что ты их понимаешь. Даже картины рисовать заставляли, мол, как ты видишь наглядно ту или иную теорему. Сейчас-то мне уже ясно, зачем это делали — формулы-то многие забылись, а умение нестандартно мыслить осталось. Кстати, хочешь маленький секрет, только ты никому, идет?
— Заметано, — ответил Арамис.
— Вот, скажем, работаю я над конкретным делом. Каким-нибудь хитро запутанным — с обычной точки зрения. А в голове сразу представляются математические модели данной ситуации. Причем они очень простые и наглядные — скажем, формула типа твоей, или геометрическая фигура, или там векторное построение — все просто, никакой зауми, просто ситуацию сразу видишь с другого бока. Вот и сейчас, увидел я твою формулу, да и подумал, при каких условиях она будет верна. На первый взгдял, ни при каких, ведь ничто не равно нулю. Но мысль вдруг забилась где-то рядом, я и напрягаться особо не хотел, чтобы поймать ее. А тут ты со своей пирамидой…
— А она-то при чем?
— Сам не знаю, скорее всего машинально сработала длинная ассоциативная цепочка, прослеживать ее я сейчас не хочу. Просто стало вдруг ясно, что она может быть верна лишь в том случае, если… — Данг хитро посмотрел на Арамиса.
— Ну? — подался вперед тот.
— Икс равен бесконечности.
Арамис лишь секунду с застывшим лицом таращил глаза на Данга, потом громко щелкнул пальцами и захохотал ничуть не тише.
— Ну ты разбойник… Ну уморил… Слушай, а ты сам анекдоты не сочиняешь? Только боюсь, это для особо умных анекдоты получатся. Это что же, моя «Зиппо» — бесценна? И «Левисы» наши с сапожками? И мы неограниченно богаты?! — теперь уже с Арамисом творилось то же самое, что и десять минут назад с Дангом.
— Слушай… — отсмеявшись и встряхнув головой, Арамис вдруг спросил: А так, чисто из интереса, что там твоя математика говорит — такие миры могут существовать?
— Конечно. Чисто абстрактно, я имею в виду. Там ведь вообще все, что только можно представить, существует.
— Классно! — довольно потер ладони рук Арамис, — любая мечта, значит, может где-то сбыться.
— Только надо заметить, — немного охладил его Данг, — что любая палка имеет два конца. Если представить себе, что мы живем именно в таком мире, то это может быть чревато…
— Чем? — невольно напрягся Арамис.
— Видишь ли, есть такая совершенно безумная теория, что бесконечность равна нулю. Все зависит от положения наблюдателя, внутри ты или снаружи. Да черт с ней, не хочу я влезать в эти дебри. А что касается такого гипотетического мира, то все эти бесценные вещи могут в любой момент исчезнуть.
— Да? И мы что, можем в любой момент голыми остаться?
— Тут, видишь ли, есть такое понятие — фантомное время. Оно имеет какой-то предел, может, и сотни лет, а может… Но ты не волнуйся, в нашем городе ничего подобного не происходило.
— Знаешь чего? — забеспокоился вдруг Арамис, — сейчас все равно солнце выключат, пойдем-ка к «Сельме». Там, по крайней мере, голыми не страшно бyдет остаться, никто и внимания не обратит. А все- таки поосторожнее надо будет с этими земными товарами, черт его знает, в этом Граде все так запутано…
Солнце выключили. И тут же, как по команде, разом вспыхнуло уличное освещение. Вид ночного города радовал глаз, — стилизованные под старину фонари вдоль тротуаров, рекламные огоньки на вывесках маленьких магазинчиков и кафе-баров — все это вполне походило на уютный городок в центре Европы.
Друзья медленно пошли по ночным улицам. Арамис снова стал травить анекдоты, Данг слушал, смеялся, рассказывал в ответ свои, опять смеялся вместе с Арамисом — но при этом его не оставляла смутная тревога, что он упустил что-то невероятно важное. Имеющее жутко глобальное значение. Для него лично. Для Арамиса. И для всех жителей города. И для Горбовского. И вообще для всех без исключения обитателей космоса.
