— Но он же каждый день ходит к «Сельме».
— И видит там Эйру и Лору. А я — Тайка.
Данг замолчал. Эта простая с виду ситуация вдруг оказалась неожиданной даже для него. Он ожидал встретиться с красавицей писаной, но дело было как раз в том, что Тайку описать было невозможно. И приготовиться к такой встрече — тем более.
— Ну что же ты встал, как столб? — ее смех, в противоположность чуть низкому голосу раскатился по комнате серебряными колокольчиками, — иди сюда, ставь орешки и бутылку на стол, угощай свою даму и угощайся сам.
Данг только сейчас понял, что до сих пор стоит у двери с бутылкой и тарелкой в руках. Он медленно подошел, поставил все на стол и сел на другой стул рядом с ней.
«Налить ей, что ли, „Моулта“»? — подумал Данг и только поразился столь идиотскому вопросу, заданному самому себе.
— Да, я вспомнила, ты любишь, чтобы девушка сама ухаживала за тобой, серебряные колокольчики вновь раскатились по углам, — странно, но мне так тоже больше нравится. О, «Моулт»… Хорошо, что разглядела в такой темноте, а то бы развела, как обычное виски.
С той же поразительной грациозностью, какую Данг видел только у великих танцовщиц и настоящих мастеров субакса (движения очень плавные, чуть ленивые и одновременно стремительные; чуть застывшие и в то же время мгновенные), Тайка налила в бокалы виски и развела содовой.
— А льда вот нету. И соломинок тоже. Если хочешь, я схожу на кухню…
— Не надо, — он вдруг испугался, что она вдруг может уйти и исчезнуть, как прежде.
Девушка, видно, уловила его мысль, потому что вновь рассыпала свои колокольчики:
— Данг, я никуда не уйду, — она чуть лукаво посмотрела на него, — Эта ночь полностью наша. И еще И еще. И еще много лет.
— Правда? — не поверил своим ушам Данг. Она не ответила, только все так же лукаво улыбалась ему. Он пил виски, она держала бокал в своих пальцах и загадочно молчала.
— Ну что же ты молчишь? Ах да, тебе нравится когда девушка сама развлекает тебя. Так ты только скажи, что я должна делать? Может, тебе подать сигару?
— С удовольствием, — искренне признался Данг.
— Так… Ого, «Кохиба»! Ни разу не пробовала. Я вообще-то почти не курю, но где-то слышала, что лучше них нет ничего. Ты дашь затянуться? Она сорвала с сигары обертку, подала ему и щелкнув зажигалкой.
— Да бери целую.
— Нет, целую не надо.
Данг прикурил от ее зажигалки, вкус и впрямь оказался изумительным. Он вернул сигару Тайке, она затянулась и долго выпускала дым тонкой струйкои
— По-моему, такое надо курить малыми дозами. Иначе не оценишь всей прелести.
— Тогда затуши ее, — попросил Данг. Она затушила сигару и отвела взгляд чуть в cторону — даже в слабом пурпурном свете в ее глазах явственно мерцали изумрудные искры.
— Скажи, я тебе нравлюсь? — В ее голосе не было и тени иронии.
— Тайка, да ты что… — Она не меняла ни позы, ни направления своего взгляда.
— Это слово никуда не годится. Когда я только увидел тебя еще со спины, мне показалось, что мир вокруг исчезает. Знаешь, сегодня у меня был очень насыщенный день. Пожалуй, такого в моей жизни еще не было. Были моменты, что казалось, раскроются во всей полноте все тайны мироздания. Ну пусть не все, лишь некоторые — но все равно. А теперь все это куда-то ушло, как талая вода в сухой песок, все уже кажется каким-то мелким, суетным, не особенно важным. Кто ты, Тайка?
— А какой ты меня видишь? — она вновь смотрела на него со странной серьезностью.
— Вот это я не могу описать, — бессильно пожал плечами Данг. — Красота галактической бездны…
— Интересно… Знаешь, я не совсем обычная девушка…
— Это и так ясно.
— Нет, ты не понял. Мне порой кажется, что у меня нет личной истории. Я не помню, откуда я взялась. Кто я вообще такая. Что делала до того, как попала в салон.
— Так ты все-таки Эйра?
— Все меня называют Эйрой, хотя я знаю, что меня зовут Тайкой. Это единственное, что мне досталось из прошлого. И еще я заметила, что люди меня видят как-то по-разному. Да, многие считают меня красивой, но во всем остальном… Я слышала совершенно разные отклики о себе, ну ты, наверное, знаешь…
Данг кивнул головой.
— Расскажи, что ты слышал обо мне.
— А это тебя никак не заденет?
— Как ни странно, ничуть. Я вообще не умею обижаться.
— Сначала тебя сравнивали с ледяной статуей. А потом — с ярким лучом холодного света.
Колокольчики вновь зазвенели с неслыханной до этого силой.
— Это последнее ты, конечно, узнал от Философа. Он ведь до сих пор помешан на сексе, только сейчас все его проблемы перешли на другой, гораздо более тонкий уровень. Он тебе не проповедовал секс как мощнейшую жизненную силу?
— Да, что-то в этом роде.
— Он действительно жутко талантлив, но его озабоченность, теперь уже таящаяся в самых глубинах подсознания, почему-то не допускает очень простой мысли. Что в этом деле присутствуют столь различные по своему качеству энергии, что в принципе оно содержит в себе все, что угодно. Ведь и самое великое счастье, и наиболее тяжкие страдания в жизни людей в равной мере связаны с сексом. Ведь при соитии люди становятся наиболее доступны всем космическим силам, и что мы познаем, зависит только от нас.
— А почти во всех сидят садомазохистские комплексы…
— Да. В тебе тоже… — лукаво усмехнулась она, — Ты же сам знаешь, что тебе нравится повелевать девушкой. Но в этом нет ничего страшного, пока это не выходит за рамки игры. А вот если случается настоящее насилие, — ее голос чуть дрогнул, — тогда жизненная энергия смешивается с силами смерти. И ты открыто слышишь ее дыхание.
— А ты сама.. — Данг прервался на полуслове.
— Ты хочешь узнать, насиловал ли кто-нибудь меня? В этом Граде нет. А что было до этого, я не знаю. Честно, не знаю. Скорее всего да, а то откуда я явственно помню ее дыхание.
— Нет, я не то хотел спросить. В тебе самой есть этот комплекс?
— Ох, Данг, вот это самый больной вопрос для меня. Я абсолютно честна с тобой, но поверь, — ее голос опять чуть дрогнул, — мне порой кажется, что я вообще не человек…
— Как это?!
— Да, не человек, а какое-то зеркало. Будто меня самой нет, а есть очень сложное зеркало, в котором мужчины просто видят свое отражение. Вернее, даже не само отражение, а странную смесь того, что они есть в действительности, и того, что они думают о себе самих. Они, пусть даже не осознавая того, считают себя лучше и важнее кого бы то ни было — вот и я вдруг невиданная красавица. И в то же время никто не умеет любигь — и я ледяная статуя, — горько усмехнулась Тайка. — Может, поэтому они и ходят ко мне, хотя Лора в тысячу раз искуснее… Но я ведь не виновата, Данг, изумрудные искорки из ее глаз засверкали с невиданной силой, — И я докажу тебе это. Я сделаю все, что ты захочешь. Хочешь, я принесу из ванной тазик теплой воды, и совершенно обнаженная, буду мыть и целовать твои ноги, а потом осушу их своими волосами, — она тряхнула головой, вызывая вдоль спины шелковую волну, — Тебе ведь так нравится, Данг? Я сделаю это с удовольствием, ты можешь совершенно не бояться хоть как-то меня обидеть. А затем, если решишь, что я ласкала недостаточно нежно, накажешь меня своим ремнем. И насладишься мною, как захочешь. Впрочем, нет, — она ненадолго замолчала, и отпила глоток виски из бокала.
— Я даже согласна на настоящее насилие. Ты не жесток, но если вдруг захочешь, я готова принять от тебя любую, даже самую жуткую смерть.
