«полутонках». При ударе же по легким строениям последние вообще обладали в 2,5- 3 раза более высокой эффективностью.
В ход шли также зажигательные бомбы ЗАБ-100-175 с термитными патронами и ЗАБ-250-200, наполненные вязкой липучей смесью. Хотя гореть в горах и кишлаках было особенно нечему, а начавшаяся зима делала ЗАБ еще менее эффективными, огненные удары давали большой психологический эффект. Как правило, такие «гостинцы» могли накрыть довольно значительную площадь, а разлетавшиеся широким веером даже небольшие горящие капли, вызывали тяжелые ожоги. Поправка на тип цели делалась, когда стояла однозначная задача поражения живой силы – для этого старались использовать РБК-250 и РБК-500, сметавшие все живое шквалом разрывов в радиусе сотен метров.
К самолетам то и дело подвозили ОДАБ- 500 и -500П, однако отношение к капризному боеприпасу было неоднозначным. Очевидцы- десантники рассказывали о впечатляющих результатах их действия – сметенных строениях, выжженных проплешинах в зарослях «зеленки» и обгоревших трупах с выбитыми глазами. Спастись от объемного взрыва не помогали ни складки местности, ни окопы, ни укрытия. Более того, в замкнутых объемах строений содержимое ОДАБ оказывалось в наиболее благоприятных условиях (отсутствие ветра и низкая влажность), давая максимальный фугасный и термический удар. Вместе с тем, надежность ОДАБ (особенно зимой) оставляла желать лучшего. Поражающие качества объемного взрыва, сжигавшего все в сотнях кубометров высочайшей температурой и давлением, достигалась лишь при определенной концентрации топливо-воздушной смеси. К тому же, несмотря на впечатляющий калибр, бомбы содержали относительно небольшое количество жидкого ВВ
– 93 кг сжиженной окиси этилена в ОДАБ-500 и 145 кг пиперилена в ОДАБ-500П. Создание аэрозольного облака оптимальной насыщенности и его своевременный подрыв должны были обеспечить находящиеся в бомбе сначала шашки разрывного, а затем детонирующего действия. Их подрыв производился взрывателями через четко заданные временные интервалы. Получаемый эффект, однако, зависел от ветра, температуры, влажности и атмосферного давления, а также соблюдения режима бомбометания и не всегда достигался даже в полигонных условиях. В афганской обстановке неблагоприятными были сразу все факторы, из-за чего часто не происходил не только подрыв, но и простое горение без детонации. Конструкция ОДАБ-500П и ПМ, помимо перехода на другой тип ВВ, включала целую систему шашек разрывного заряда, формирующего облако нужной концентрации, и специального лидера- упредителя на трехметровом штоке, подрывавшего заряд над поверхностью земли. Усложнение конструкции не решило всех проблем, хотя надежность боеприпасов заметно повысилась, но все же ОДАБ срабатывали не всегда, особенно с наступлением зимней сырости и низких температур, при которых капельки смеси не хотели воспламеняться.
На аэродроме к ОДАБ относились не без опаски – прошел слух, что их содержимое ядовито, да и хлюпавшая начинка требовала осторожности в обращении, в то время как обычные фугаски запросто сбрасывали на землю и катали по бетонке. Загрузка МиГ-27 в группе могла быть самой разной – часть машин несла ФАБ и ОФАБ, другие – РБК, ОДАБ или БетАБ.
При перебазировании с собой захватали блоки УБ-32-57 и Б-8, но они оставались без дела. Использованию мощных НАР С-24 прозванных в Афганистане «гвоздями», в некоторых случаях предпочтительному, препятствовало то же ограничение по высоте полетов: пуск с 5000 м не мог быть прицельным, т.к. их максимальная эффективная дальность стрельбы составляла 4000 метров. О таких “Карандашах», как С-5 и С-8, и говорить не приходилось – их прицельная дальность составляла всего лишь 1800-2000 м. По той же причине “балластом» оставалась мощная 30-мм шестиствольная пушка ГШ-6-30, обладавшая скорострельностью в 5000 выст./мин. и мощным 390-граммовым снарядом. Тем не менее, полный боекомплект к ней (260 патронов) всегда находился на борту.
Обслуживание самолетов велось по боевым требованиям 2-й части НИАС на военное время. Такое разрешение было введено только с июня 1986 г. Прежде Главный штаб ВВС афганский конфликт к войне не приравнивал, а работы велись в обычном порядке, хотя и с поправками, вызванными многократно возросшей трудоемкостью. Используемая в Союзе предварительная подготовка была отменена и заменялась текущей предполетной и послеполетной, а также целевыми осмотрами с контролем «нужных» систем, вместо принятого ранее «все подряд». Разрешалось выпускать самолет в полет с неисправностями и отказами, если они не сказывались на безопасности и позволяли выполнить задачу. Если даже подходил срок регламентных работ, МиГ-27 продолжали службу – разрешено было продление ресурса до 50 часов при нормальной работе машины.
Несмотря на различного рода подобные «послабления», общий объем трудозатрат на техническую эксплуатацию возрос по сравнению с «союзным» на 92%, а основную долю времени занимало снаряжение и подвеска боеприпасов, расход сил на который увеличился в 24 раза. На помощь оружейникам приходили все – от техников самолетов и механиков до незанятых летчиков. Подготовка велась группами по три-пять человек. Одна вскрывала «цинки» с патронами ИК-ловушек, развозила их по самолетам и набивала кассеты ВП-50-60. Другая растарировала бомбы, сбивая бандажи и извлекая их из деревянной упаковки (бомбы готовились всегда с запасом на один-два вылета из расчета, что лишняя сотня фугасок не помешает). Остальные на прицепах и тележках доставляли бомбы к самолетам, где их принимали подготовленные расчеты с техником-оружейником во главе, взводившим замки держателей, проверявшим цепи управления и руководившим подвеской. После этого специалисты из группы АВ с тележкой подготовленных взрывателей обегали стоянку, вкручивая их в бомбы и снимая чеки (снаряжать бомбы загодя и хранить их было опасно и строго запрещалось).
Лимит времени, особенно при подготовке к повторному вылету, делал необходимым одновременный осмотр самолета, заправку, зарядку воздухом и азотом, проверку систем и подвеску вооружения. На всякий случай при этом следили, чтобы никого не было в кабине, электропитание на цепь управления оружием не подавалось и соответствующий переключатель устанавливался на “невзрыв» – в этом случае взрыватель не взводился даже при сорванной чеке и случайном срыве бомбы с замка. После подвески и снаряжения бомб никому, кроме летчика, не разрешалось занимать место в кабине или включать аппаратуру готового к вылету самолета (случаи стрельбы на земле и отстрела ИК-ловушек, грозивших сжечь стоянку, были далеко не единичными – достаточно было отключить блокировку по шасси и не обратить внимание на положение «нужного» тумблера).
В обязательном порядке заполнялись сжатым азотом баллоны системы нейтрального газа, обеспечивавшие МиГ-27 наддув топливных баков для снижения опасности пожара при простреле.
Вылеты под Кандагар чередовались с ударами по Луркоху, Гиришку и предместьям Герата, наносившимися как в ответ на вылазки моджахедов, так и для их предотвращения. Требование командования обезопасить вывод сухопутных войск, вызвало необходимость «профилактической»
