удовлетворения собственных амбиций.
— Если раньше мы, что называется, дружили семьями, я с женой бывал в квартире его дедушки Аркадия Петровича на улице Кирова, то после этого лишь здоровались при встрече. Хотя точки пересечения случались… Гайдар вернулся в правительство в сентябре 93-го, а в октябре вывел на улицы Москвы горожан, призвав их защитить молодую демократию. При этом героизм Егора — результат трусости и отсутствия воли у других, а именно у некоторых силовых министров. Слава богу, все закончилось малой кровью, могло быть гораздо хуже. Помню, нам в правительстве тоже раздали оружие, мне вручили пукалку под названием ПСМ, такой малокалиберный пистолетик, пригодный, наверное, лишь для отпугивания хулиганов. И вот еду 3 октября со Старой площади, держу в руках этот ПСМ, а на улицах напряженно, ни у кого нет достоверной информации, придут в город танки Грачева или же Руцкой штурмом возьмет «Останкино»… Сижу в машине и размышляю: если остановят, отстреливаться до последнего патрона либо же не искушать судьбу? Решил от греха подальше запрятать оружие под сиденье… Но я не об этом хотел рассказать. Когда Белый дом потушили, Хасбулатова с Руцким препроводили на нары, Ельцин объявил о начале избирательной кампании в Госдуму первого созыва. Стал формироваться блок «Выбор России», и тут Гайдар решил не включать в список своих персональных недругов, к коим и я относился в силу событий декабря 92-го. Я его прямо спросил: «Егор, мне идти к вам?» Он ответил: «Не надо. Ты с политикой вроде бы не очень дружишь... Зачем тебе в Думу? Работай в правительстве. Сами справимся». Я задал еще вопрос: «А где Черномырдин?» Так ведь он, говорит Гайдар, крепкий хозяйственник… Полагаю, Егор не сомневался, что «ВР» соберет большинство голосов, получит контроль над парламентом и сформирует собственное правительство. На кой ему там Черномырдин с Шохиным? А у Гайдара будет полная реинкарнация. Он ведь вернулся в кабинет министров реальным экономическим царем. Кстати, именно тогда Виктор Степанович сказал: «Знаешь, некоторые твои друзья настойчиво рекомендуют президенту избавиться от Шохина. Наверное, смогу отстоять тебя как министра по делам СНГ. Не горячись, если что, не делай резких движений…»
— Через день-другой после разговора с Гайдаром звонит Шахрай: «Не зовут в «Выбор России»? Давай создадим свою партию и попробуем избраться! Почти все министры идут, а мы чем хуже?» За три дня учредили Партию российского единства и согласия — ПРЕС, позвали в список Шойгу, Меликьяна, Туманова (будущего председателя Конституционного суда), Затулина, Турбанова, Никонова и такой серьезной компанией двинули в Думу, успев зарегистрироваться в последний день. Проходной барьер был пять процентов, а мы набрали больше шести. За что получили отповедь от «демороссов», мол, оттянули электорат. Ребята, вы же сами выставили за дверь многих коллег по правительству, а теперь обижаетесь, претензии предъявляете! Только закончились выборы и началась привычная работа, Черномырдин опять вызывает меня: «Боюсь, на этот раз не смогу убедить президента, что ты должен остаться вице-премьером. Максимум министр по делам Содружества. Благодари своих друзей…» Отвечаю: «Виктор Степанович, я за пост вице не держусь. Готов быть министром, но — экономики». Через несколько дней звонит ЧВС: «Собирайся к президенту. Одна просьба — не возражай ему. Молчи и слушай! Борис Николаевич к тебе сложно относится, начнешь перечить, все испортишь». В итоге назначили меня министром экономики с потерей статуса вице-премьера. А спустя короткое время выяснилось, что некому отвечать за финансово- экономический блок, поскольку Борис Федоров, хлопнув дверью, ушел в отставку. Черномырдин стал пробивать для меня пост зампреда, и в марте 94-го я опять стал вице. Чтобы вести переговоры с МВФ и Всемирным банком, требовался ранг.
— Пожалуй, нет. Тот же Петр всегда подчеркивал, что помнит, благодаря кому попал в правительство. А мы с Егором так и не сумели переступить через личные обиды, забыть разборки на даче в Архангельском... Может, еще у Анатолия Чубайса появился некий холодок в отношениях со мной, отстраненная ироничность. Нельзя путать частную историю с публичной жизнью. С Сергеем Дубининым я знаком с университетской скамьи, в свое время он спас меня от исключения из комсомола за организацию студенческой конференции «Мировая революция», тему которой бдительные старшие товарищи сочли крамольной. Но когда в августе 98-го случился дефолт, я в качестве руководителя фракции с трибуны парламента призвал Дубинина как честного человека подать в отставку с поста главы Центробанка. Аналогичным образом посоветовал поступить и премьеру Сергею Кириенко. И министру финансов Михаилу Задорнову, с которым приятельствовал с думских времен. Разве это повод для личных обид? В конце концов, есть профессиональная этика, законы политического поведения… Главное, чтобы эти правила работали по принципу иду на «вы», не влияя на нормальные человеческие отношения. На мой взгляд, так и должно быть.
— В тот момент находился далеко от Москвы и физически не успевал вернуться. Но на сороковины мы устроили вечер памяти в Высшей школе экономики, в котором я участвовал, выступал… Заслуги Гайдара перед Россией бесспорны, никто не собирается их принижать, однако сегодня я рассказывал совсем другую историю…
Продолжение следует.
Андрей Ванденко
Слишком Гага, чтобы быть Леди / Искусство и культура / Искусство
