совместных действий в рамках существующих организаций, приблизительно совпадает. Нетрудно предположить, что это одни и те же люди. Жизненные проблемы побуждают их действовать. Но как? Выберут ли они цивилизованный путь участия в движениях одного требования и прочих общественных структурах или выплеснутся на улицу неконтролируемой толпой? Убеждён: сегодня это важнейший вопрос и для общества, и для власти.
Повторю — именно от руководства страны зависит, по какому пути пойдёт развитие. То же мнение высказывают ведущие политологи. А. Малашенко с тревогой предупреждает: '… У власти вообще нет никакой стратегии'. Поэтому, не исключает эксперт, '…появятся новые лидеры, которые откуда-то придут, возможно, снизу, из толпы' ('Независимая газета', 14.01.2009). Ему вторит директор Международного института политической экспертизы Е. Мин-ченко: 'Не исключено, что их место (руководителей системной оппозиции. — А. К. ) займут Лехи Валенсы с бородой и топором' (там же).
Не знаю, как насчёт Леха Валенсы с топором. Помнится, реальный лидер 'Солидарности' пользовался другими политическими инструментами. Но трудно не согласиться с экспертами, когда они призывают верхи 'не перегибать палку' и не упускать шанс для диалога.
Завершая главу, процитирую совместное обращение академика Н. Шмелёва и профессора В. Фёдорова: 'Выход только один — разумная политика правительства, которая не перечёркивала бы жизненные потребности гомо сапиенс. Но в этом вся загвоздка' ('Время новостей',
09.07.2008).
Довольно неспешно разворачивающийся в настоящее время в России 'конец халявы' вполне понятен, прозрачен и прост. Его осмысление способно вызвать затруднения либо у профессиональных пропагандистов (ибо не вполне соответствует лозунгам 'Россия поднимается с колен' и 'инновационной модернизации'), либо у жертв реформы образования, утративших в результате плодотворной учебы в вузах способность воспринимать и сопоставлять информацию.
Общая картина
Нынешний кризис принципиально отличается от 1998 года. Памятные большинству события десятилетней давности можно сравнить с мгновенным ударом — уже через месяц началось восстановление экономики. Нынешний — с длительным удушением, более напоминающим процессы начала 90-х годов.
Проблема в отсутствии источников роста — и не только в России, но и в мире. Исчерпанность обоих 'моторов' развития США ('экспорт нестабильности' и безвозвратная ипотека) означает сваливание мировой экономики в депрессию. Поэтому и российская экономика, лишь нарастившая за период реформ и особенно за 2000-е годы зависимость от экспорта сырья, выйдет из наиболее острых кризисных шоков (вроде 18 сентября, когда страна стояла в 24 часах от штурма банков вкладчиками) не в рост, но в изнуряющую депрессию. Последняя будет мучительной, но не слишком долгой: она вызовет 'детонацию' наших внутренних проблем (незащищенность собственности, тотальный произвол монополий, формирование в регионах разных хозяйственных и общественных моделей, массовая бедность, утрата трудовой мотивации, деградация инфраструктуры, человеческого капитала и государства) и сваливание страны в системный кризис — дестабилизацию всех значимых сфер общественной жизни.
Сжатие мирового спроса сокращает производства и резко уменьшает спрос на сырье, снижая не только цены на товары российского экспорта, но и потребность в них. Это означает сокращение практически всех производств, кроме удовлетворяющих первичные потребности (вроде основных и при этом простых в изготовлении видов продовольствия) и связанных с бережливостью (вроде ремонта одежды).
Российская экономика пройдет через несколько волн спада, которые будут последовательно прокатываться по основной части отраслей. Первая волна, идущая сейчас, вызвана сжатием спекулятивных операций, удорожанием и сокращением кредитов, отказом от планов наращивания производства: замораживаются даже почти готовые стройки, увольняется персонал, нанятый под новые проекты. Сокращение доходов населения сокращает производст-
во, ориентированное на продолжение роста этих доходов, — от автомобилестроения до некоммерческих проектов, осуществлявшихся богатыми людьми 'для души' (от ресторанов, где никто не обедал, магазинов, где никто не покупал, и журналов, которые никто не читал, до общественных движений).
Поднимается вторая волна — из-за сокращения экспортных доходов.
На очереди третья волна — связанная с сокращением бюджетных доходов. Аналитики учитывают лишь последствия падения цены на нефть и замедления роста до официально признаваемых 5,5%. На самом деле этот уровень недостижим: если в 2009 году удастся избежать спада, это уже будет феерическая удача. Сокращение доходов бюджета сократится и из-за снижения собираемости налогов.
Помимо описанных трех волн, спрос будет постоянно 'съедаться' растущей из-за монополизма инфляцией.
Сокращение спроса в отсутствии действенной поддержки государства будет 'выкашивать' предприятия, а каждое сокращение производства означает дополнительное — и неравномерное по отраслям и регионам — сжатие спроса и новые банкротства, каждое из которых способствует новому сокращению производств.
Ситуация будет усугублена политикой Кудрина — Игнатьева, создавшей в стране искусственный дефицит денег за счет вывода государственных активов в банковские системы Запада. Из-за глобального финансового кризиса западные банки перестали давать нам в кредит наши же деньги — и это многократно усугубляет сжатие спроса, вызванное вползанием мировой экономики в депрессию.
В результате экономика уже начала, как в водоворот, затягиваться в спираль деградации, в которой вызванное сжатием спроса сокращение производства обусловливает новое сжатие — и новый производственный спад. Именно так развивалась в США Великая Депрессия.
Единственный выход из нее, нащупанный Рузвельтом и обоснованный Кейнсом, — поддержание необходимого экономике уровня спроса за счет наращивания государственных расходов и рефинансирования экономики Центральным банком. Однако отсутствие финансового контроля (который политически невозможен, так как поневоле ограничит коррупцию — основу государственного строя, созданного в России в 2000-е годы) направит расходы государства не на поддержку экономики, а на спекулятивные рынки, в первую очередь — валютный. Результат — ослабление рубля, что ускорит инфляцию (а следовательно, и сжатие реального спроса) и усилит дезорганизацию экономики.
Ситуация будет усугублена энергичными действиями различных клептокра-тических группировок, использующих кризис для захвата чужой собственности. Алчность и безграмотность не дадут им понять, что сегодняшние активы России не имеют ясной перспективы: захваченный завод не будет давать прибыль за счет наращивания производства в ходе импортозамещения, как в 1999-м и начале 2000-х годов, но столкнется с огромными трудностями со сбытом, как в начале 90-х. В результате передел собственности дезорганизует экономику не только сам по себе, но и в силу того, что значительная часть активов будет захватываться у менеджеров, приобретших за последние годы навыки управления коррумпированными чиновниками, даже не задумывающимися о необходимости управлять собственностью и способными лишь разворовывать ее. Они думают, что захватывают будущее богатство, — а сами захватывают будущие проблемы. Но работающим на захватываемых предприятиях от этого не легче.
Социальные последствия
