все, чтобы бежать отсюда.
Но когда Ровена вернулась со своим первым подносом, Уоррик сидел на своем месте, и его глаза впились в нее. Она не видела, но почувствовала это.
Она неожиданно обнаружила Уоррика, ожидающего ее на верху лестницы, когда возвращалась со своим вторым подносом. Выражение его лица породило в ней боль.
— Разве я не предупреждал тебя смотреть на меня в моем присутствии?
— Я… Я забыла, — пролепетала она. Это успокоило его только наполовину.
— Ты снова забыла?
— Нет.
— Нет, что?
— Мой господин, — она стиснула зубы.
— Вероятно, ты нуждаешься в чем-то, что напоминало бы тебе, кто ты теперь, — сказал он многозначительным тоном, прежде чем рука его коснулась ее груди.
Ровена отпрыгнула так поспешно, так неожиданно для нес самой, что она упустила тарелки с едой. Уоррик попытался поймать их, но все случилось так молниеносно, что он не успел. Она не вскрикнула. Но отчаяние наполнило все ее существо. Она сделала два шага назад прямо к слуге, несшему другой поднос с едой. Оба подноса столкнулись, когда слуга попытался удержать равновесие, чтобы не упасть. Уоррик оторвал ее от парня так же быстро, как Ровена отпрянула от него самого. Он дважды сильно встряхнул ее.
— Никогда больше не пытайся избежать моих прикосновений, или с тобой случится нечто худшее, нежели падение с лестницы. А теперь убери за собой, и побыстрей, потому что я не буду есть, пока ты не принесешь мне еду сама, а я голоден.
Другими словами, она должна была себе представить, что его гнев возрастает с каждой минутой, пока она моет ступени. Ее руки дрожали все время, пока она не закончила работу.
Глава 20
Полная тревоги, Ровена наконец вернулась в зал с новым подносом. Уоррик, как обычно за столом, дискутировал со своим управляющим. Он приказал, чтобы она прислуживала ему, и указывал, какую именно пищу хочет в данный момент. Он также требовал, чтобы Ровена меняла ему кубок с элем, который наполнял стоявший за его спиной паж. И все время она должна была смотреть только на него.
Ровена боялась именно этого. Она не хотела смотреть на него, замечать малейший нюанс выражения его лица, точно знать, когда его мысль возвращается к ней.
Закончив наконец трапезу, он подозвал ее взмахом руки, даже не взглянув, видит ли она. Она боялась пропустить подобный жест, показав таким образом, что не смотрит на него. Ясно, что Уоррик проверял, насколько она послушна — он все продумал. Неужели никто не смеет не повиноваться ему? Глупая мысль; даже когда он не хмурится, то вселяет страх. И никто не замечает, как он бесит ее. У нее пока нет сил его ударить или сделать что-нибудь другое. Пока нет.
— Я хочу ванну, — сказал он опять-таки не глядя на нее. — Пойди и присмотри за этим.
Ровена закрыла в тоске глаза. Она услышала хихиканье одной из дочерей и последовавшее нарекание наставницы и почувствовала, что краснеет.
Ровена поспешно покинула зал, убегая от холодных стальных глаз. Она нашла Мэри на кухне, обедающую со своим мужем, и вспомнила, что сама еще не ела. И как она могла предположить, со всеми этими обязанностями ей будет не до еды. Особенно сегодня, но не будет же он хотеть ванну каждую ночь.
Продолжая со вкусом жевать сочный кусок поджаренного мяса, Мэри объяснила ее обязанности. Летом Уоррик обычно моется в большой лохани в пристройке во внутреннем дворике. Таскать в ведрах воду будут слуги-мужчины, а она должна командовать ими. Она показала, где Ровена может найти личные губку и мыло Уоррика. Лорд любит воду теплую, но не очень горячую; она обязана следить за ее температурой, и если что-то испортит, у Ровены будут неприятности. Другая ее забота — одежда. Ее смена не должна причинять лорду ни малейшего неудобства.
Это ужасно, что нужно пересечь холл снова, чтобы попасть во двор, думала Ровена. Но Уоррик, казалось, на этот раз не заметил ее. Помня о своей обязанности, она бросала на него взгляд при каждом шаге.
Ровена продолжала двигаться и дальше, не глядя себе под ноги, и в передней столкнулась лицом к лицу с Селией.
Она сразу же безошибочно определила, кто эта красивая юная женщина, зеленые глаза которой излучали ненависть. Платье на груди вздымалось от прерывистого дыхания, неприкрытая чувственность бросала вызов каждому мужчине. Зубы ее были несколько желтоваты, но губы призывно алели. Косметика удачно маскировала не совсем правильные черты лица.
Не раздумывая ни минуты, Селия бросилась в атаку.
— Я знаю тебя — это ты была в темнице. Что такое ты сделала, чтобы превратить гнев в милость? Растопырила свои ноги для него? Стала на колени и…
— Заткни свой рот и убирайся отсюда, Селия. Зеленые глаза распахнулись от неожиданности.
— Ты… ты смеешь так разговаривать со мной? Со мной? Это очень смешно. Сражаться с фавориткой, чтобы занять ее место, исполнять ее обязанности? О, Боже, что же дальше? Но Ровена помнила, что Мэри Блуэ сказала о Селии — она использует свое положение фаворитки, чтобы третировать других служанок. И Ровена ответила с некоторым сарказмом:
— Я думаю, что могу говорить с тобой так, как мне нравится. Разве не я единственная в фаворе сейчас?
Ту словно током ударило. Селия со злобной гримасой ударила Ровену по щеке.
— Не надолго, шлюха. Помни, когда он устанет от твоего бледнокожего тела, я заставлю тебя пожалеть, что ты вздумала занять мое место. — И Селия вылетела за дверь.
Ровена была слишком ошеломлена, чтобы сказать хоть слово. Никогда в жизни она не получала пощечин. Но теперь она вдруг поняла, что это не в последний раз. К кому станет она обращаться за помощью, если оскорбление получит от мистрис Блуэ? Кто станет защищать ее от самого Уоррика? Никто, никто не станет этого делать — защищать простую служанку. Она представила себе реакцию Уоррика, если бы попыталась вернуть пощечину его фаворитке. И Селия знала это. Вот почему она вела себя так угрожающе.
Стали приходить слуги с водой. Ровена достала полотенце и мыло. Она смочила полотенце холодной водой и приложила к щеке. Но красное пятно оставалось, когда появился Уоррик.
Он сначала потрогал воду в лохани. Ее наполнили как попало, Ровена не следила за этим, и вода оказалась более горячей, чем следовало. Но мысли его переменились, когда он обернулся к Ровене и увидел ее щеку.
Он подошел к ней и взял за подбородок.
— Кто ударил тебя? — спросил он.
— Никто.
— ТЫ лжешь, девчонка. Что такое ты сделала, что мистрис Блуэ уже недовольна тобой?
Почему он сразу же решил, что она допустила промах? Ровена собиралась сказать ему правду, опустив только, что заработала пощечину, опустившись до уровня Селии. Но она была совершенно уверена, что он станет на сторону своей фаворитки, и в каком-то смысле это будет еще унизительнее пощечины. Поэтому она решила, что в данных обстоятельствах — лучше смолчать.
— Я споткнулась, потому что не могла смотреть себе под ноги в зале, так как должна была смотреть на вас.
Он нахмурился, но это, однако, не испугало ее.
— Дура. Как же ты собираешься справляться со своими обязанностями?
— Если я должна буду работать в вашем присутствии, вы должны разрешить мне не смотреть на вас. Я не собираюсь ослушаться.
— В самом деле? — Он нашел ее ответ мягким. — Тогда мы посмотрим, как хорошо ты меня вымоешь. Раздень меня.
