слова, даже жестом каким-нибудь не выразить своего беспокойства нашим разговором. Продолжайте все так же, как будто все идет по-прежнему. Я полагаю, что вся эта авантюра в ближайшее время прекратится сама собой. Я же позабочусь, чтобы не были замараны одежды святой церкви.
Священник молча поклонился.
Покинув его, мы навестили мистера Харгривса, который приветствовал нас, как старых знакомых. Его попугай тоже не оставил наше появление без внимания. Любезно заявил, что пришли мерзавцы. Холмс приветливо кивнул ему и, взяв со столика кусочек сахару, протянул его через прутья клетки. Пернатый красавец скосил на него глаз, но сахар милостиво принял, оставшись при своем убеждении: «Мерзавцы!»
— Неисправим! — вздохнул мистер Харгривс. — Вот ведь знает немало новых слов, вполне приличных, приветливых, а обязательно вворачивает свое стародавнее, крайне нереспектабельное.
После обычных, малозначащих, любезностей Холмс сказал, что хотел бы у Харгривса, как у специалиста по алюминиевому производству, кое-что узнать о свойствах этого металла и его сплавов.
— Бога ради! Я полностью к вашим услугам!
Харгривс в общедоступной форме обрисовал нам историю открытия алюминия, его уникальные по сравнению с общеизвестными металлами качества, прежде всего легкость; тернистый путь освоения производства выделения его в чистом виде. Я слушал его с большим интересом. Холмс был также очень внимателен, хотя воспринимал он все с большей легкостью, так как в своих посещениях завода «Меркурий» многое мог наблюдать воочию.
— Легкость, электропроводность и устойчивость по отношению к воздействию воды и воздуха, как я понял, главные достоинства алюминия? — спросил Холмс.
— Без сомнения, это металл, которому принадлежит большое будущее.
— А скажите, пожалуйста, мистер Харгривс, кислоты на него не оказывают разрушающего действия?
— К сожалению, такой устойчивостью металл похвалиться не может.
— А в сочетании с другими компонентами такой устойчивости добиться от него не удается?
— Нет, мистер Холмс, я неплохой специалист по алюминиевым сплавам, но такого мне наблюдать не приходилось.
— Может быть, это — производственный секрет?
— Что вы, мистер Холмс! Получить такой сплав было бы розовой мечтой инженера. Алюминий очень активный металл, и если он не разрушается во влажном воздухе, то лишь по той причине, что на кем очень быстро образуется тонкая пленка окисла, которая и предохраняет металл от дальнейшего воздействия среды.
Холмс задумчиво подошел к клетке с попугаем, который не преминул лишний раз назвать его мерзавцем, хотя только что получил кусок сахару.
— Мистер Харгривс, боюсь, что вы недооцениваете прекрасных качеств вашего металла. Не сможете ли вы взять на время от вашего сердитого питомца его чашечку?
Харгривс с удивлением посмотрел на Холмса, но, ничего не сказав, приоткрыл клетку и открутил чашечку из-под воды. Холмс, взял ее, внимательно осмотрел, а затем предложил опробовать металл. Он раскрыл мой врачебный саквояж и на донышко с обратной стороны капнул кислотой из пузырьков с азотной и с соляной кислотой.
— Вот видите, мистер Харгривс, как вы несправедливы к своему металлу. Никакого следа ни от той, ни от другой кислоты на нем не остается.
Я глядел на Харгривса и видел, что он потрясен.
— Может случиться, что мастер, подаривший вам клетку для попугая, превзошел вас в своем искусстве?
— Этого не может быть! Какой бы сплав ни был, основа его алюминиевая, и взаимодействие с соляной кислотой обязательно.
— Но ведь вы всё видите сами. Вот стальной нож. Я капну на его лезвие. Видите, как заблестела поверхность? Как серебряная!
— Это уму непостижимо! Бред какой-то! Факирство!
Холмс улыбнулся и сказал мягко:
— Не будьте так категоричны, Харгривс. Я вовсе не фокусы вам показываю и не гипнотизирую вас. Продолжим немного.
Он из пузырька с царской водкой нанес на поверхность небольшую каплю и тут же удалил ее, смыв все водой.
— Видите, воздействие все-таки есть, но для него требуется более сильный реагент — смесь кислот.
Я не заметил какого-нибудь испуга на лице Харгривса, но полное обалдение проглядывалось на нем явственно.
— Если бы таможенный досмотр обратил внимание на эти чашечки, — сказал Холмс, — то вам, Харгривс, пришлось бы иметь весьма неприятную беседу, оправдываясь в непричастности к провозу контрабанды. Эти чашечки изготовлены из платины, а не из алюминиевого сплава.
— Понятия не имею! Их подарили мне вместе с клеткой, и они ездят со мной на пароходе, обслуживая попугая. Зачем нужно заменять алюминий драгоценным металлом?
— Дело в том, что чашечки эти совершают рейс только до Лондона.
— Я схожу на берег, а они остаются на месте, попугай пользуется ими и в мое отсутствие, и при обратном рейсе «Дакоты».
— Я вижу, — сказал Холмс, — что вы в полном неведении, иначе бы вы не передоверили мне доставку на берег чужой открытки. Все делалось без вас, и вас ни во что не посвящали. Когда вы были на берегу, чашечки заменялись на такие, какими были первоначально — из алюминиевого сплава, из которого, кстати, изготовлена и клетка. И происходило это несколько раз. Я не хочу замешивать вас в неприятную историю, тем более что ничего существенного вы сообщить не в состоянии. Поэтому, мистер Харгривс, попрошу вас ничем не выказывать своей осведомленности. Занимайтесь своими делами, а пока разрешите побеседовать с вами еще. Я больше не буду касаться платины и ее провоза.
— Я слушаю вас.
— У меня к вам два вопроса общеобразовательного, скорее, характера. Один из них имеет непосредственное отношение к вашей профессиональной осведомленности. Но прежде — другой. Что за странное пари было у вас с графом Вороновым?
Харгривс улыбнулся:
— Вы отнеслись ко мне с большим пониманием, и я поэтому буду с вами полностью откровенен. Этот вопрос ваш также имеет отношение к алюминию. У графа Воронова имелись затруднения в заключении контракта с британскими фирмами на поставку в Россию этого металла. Он имел со мной по этому поводу конфиденциальный разговор и просил посодействовать ему в получении алюминия из Америки. Широкой огласки это не должно было получить, так как затрагивало британские интересы. Я помог графу Воронову, устроив заключение такого контракта в Америке. Русские суда встретят американские корабли в море и примут у них груз, так что им не придется заходить с ним в британский порт. Это стоило мне хлопот, и, принимая во внимание, что я не коммерсант, а всего лишь специалист-производственник, граф эти хлопоты оплатил мне, как обязался. Однако он — русский дворянин, аккредитованный в вашей стране. Щепетильность британских законов, да и его понятие дворянской чести могли расценить это как определенного рода взятку. Поэтому он и решил самый обычный куртаж замаскировать под сумасбродное пари, о котором заговорили со смехом, не понимая его сущности.
— Очень хорошо, Харгривс, приношу вам свою благодарность за разъяснение. А теперь, если позволите, еще вопрос, относящийся опять же к графу Воронову и к алюминию. Зачем этому российскому агенту потребовались такие количества этого металла? Ведь русское правительство требует от него этого очень настоятельно, причем особенно старается главное артиллерийское управление. Дирижаблей жесткого типа, как стало известно, Россия строить не предполагает.
Харгривс посмотрел на Холмса очень внимательно и, помолчав, сказал:
— Меня это, знаете ли, не интересовало, да если бы я и спросил, то граф, светский дипломат,
