операции Тбилиси по захвату Абхазии, очевидно, в мае 2000 года.
Третье. Нам нужен компромат на президента. Есть косвенные данные о том, что у него в Западных банках лежит около 800 миллионов долларов. Здесь мы полагаемся на вашу помощь. Если ваши люди в Америке смогут добыть эти данные, мы их обнародуем и в Батуми и в Тбилиси. Взрыв гнева голодающего народа будет страшней любой бомбы.
И, наконец, последнее. Это совместное выступление с Абхазией, которая сковала бы основные силы Тбилиси. Неплохо, если бы выступила и Южная Осетия. Тогда Белому Лису пришел бы конец.
Бабаян внимательно слушал Абашидзе не перебивая.
— Дорогой мой, — обратился он к своему другу, — наши мысли почти совпадают. Но давай по порядку рассмотрим все вопросы.
— По вопросам, касающимся условий объединения, почти все ясно, и у нас здесь позиции одинаковы. По военной помощи. Мы, без сомнения, вам поможем. По первым прикидкам вам будет выделено восемнадцать вертолетов, тридцать танков, восемьдесят боевых машин пехоты, двадцать установок “Смерч” ну и, конечно, артиллерия, минометы, стрелковое оружие, транспорт и прочее. Но вам нужно отобрать около трех тысяч наиболее верных вам лично людей и направить к нам в Армению на обучение по управлению всей этой боевой техникой. Времени остается очень мало. Более того, мы закупаем шесть торпедных катеров для защиты Батумского порта и всей припортовой и прибрежной полосы.
По компромату на вашего президента мы уже работаем и, я думаю, нам удастся добыть через пашу американскую и европейскую диаспору необходимые материалы. Думаю и Россия нам в этом поможет. Но с выступлением Южной Осетии вряд ли получится. Россия не захочет баламутить Северный Кавказ, ей хватит и Чечни.
Бабаян подошел к столику, налил в рюмки коньяк, пригубил из своей и снова продолжил.
— Теперь два наиболее важных вопроса, без которых мы не сможем успешно решить нашу задачу. Первый это Абхазия. Второй — Азербайджан. С абхазами мы навели мосты еще в прошлом году, долго вели переговоры, не раз встречались и у нас. На Последней встрече они поставили жесткие условия по границе, которая разделит Абхазию и уже объединенную с вами Армению. Вот смотри. И Бабаян достал карту и расстелил ее на столе.
— Мы с вами хотели провести границу по реке Риони, — произнес Бабаян. Абхазы не против, но при условии, что
— Да, тогда наша морская граница составит только шестьдесят пять километров и мы будем иметь не два порта, Батуми и Поти, а только один, — произнес Абашидзе. Но видимо с абхазами придется согласиться, но поторговаться по другим вопросам.
— Смотри, — обратился Абашидзе к Бабаяну, ткнув пальцем в карту. — Наша граница тогда могла бы пройти от моря до Самтредия, как ты уже сказал, и далее по берегу реки Риони до поселка Вани, а от него вдоль дороги до поселка Багдати и города Зестафони на Тбилисской трассе. А от него на юго-восток до Боржоми и далее на юг по дороге до реки Храми. А начиная с городка Цалка на ней, граница пройдет по дороге на юг до самом границы с Арменией, через поселок Дманиси. Таким образом здесь участок нашей территории между Грузией и Турцией будет длиной почти восемьдесят километров.
— Послушай теперь о нашей проблеме, — прервал друга Бабаян. — Шила в мешке не утаишь. О нашей вам помощи станет известно уже с начала боевых действий, и к кому бросится Грузия? К Азербайджану! А тот постарается не упустить момент. Тем более, что еще не известна реакция Турции. Но Азербайджан наиболее опасен, он рядом. Поэтому нам нужна будет помощь России и Ирана, чтобы связать руки Баку…
Они еще минут двадцать обсуждали детали предстоящего дела. Особенно Абашидзе обрадовало, что Армения планирует по своей территории продолжить часть нефтепровода, который шел бы от границы Азербайджана до Батуми. Всего сто семьдесят шесть километров, и цепь нефтяного потока замкнется, а это даст огромный доход. Россия внакладе ведь не останется. Каспийской нефти хватит и на Россию и на новую Армению…
Самолет президента Казахстана приземлился в аэропорту Алма-Аты в двенадцать часов пятнадцать минут. Жорес Улумбаев президента не встречал, так как часть охраны прилетела с ним из Акмолы. В его же обязанности входило обеспечение безопасности президента на территории всех помещений, где он будет находиться в эти дни, где будут встречи и кутежи с друзьями. Расписание было плотным. После прилета, обеда и короткого отдыха, в пятнадцать часов встреча с представителями творческой интеллигенции, затем посещение номенклатурного детского сада и телевизионные съемки о том, какая прекрасная жизнь у детей и как о них заботится президент. В восемнадцать часов совещание с руководителями министерств, еще не перебравшимися в новую столицу Акмолу. Затем встреча с предпринимателями, а по сути дела, с ворами своего клана, разграбившими республику и так ничего и не предпринявшими для своего народа. В двадцать один час был намечен банкет с самыми близкими и богатыми его друзьями и банкирами, в бывшей, теперь уже старой резиденции президента.
Жорес все продумал и просчитал до мелочей. Он понимал, что после убийства президента уйти он не сможет и уже давно был готов к смерти. Перед тем как обвязать свое тело с двух сторон пластиковой взрывчаткой, он невольно вспомнил, как прочитал в газетах еще ельцинского периода о том, что только за один год в России покончили жизнь самоубийством сто тридцать офицеров русской армии в знак протеста против нищенской жизни. Он тогда был шокирован. Это какими глупыми людьми надо быть, чтобы на радость врагам, ограбившим их семьи, взять да и убить себя, вместо того, чтобы хоть пару десятков таких собак унести с собой на тот свет. Да, слабый народ… Это Сталин мог сделать их сильными, иначе не выиграли бы они войну…
Нет, он, Жорес, не дурак. Он унесет на тот свет тридцать-сорок, а может и больше шакалов, растоптавших веру людей в справедливость, в закон, в равноправие. Он обвяжет себя с двух сторон двумя плитками пластида по двести граммов каждая, так что унесет с собой столько, сколько позволит ситуация. Для самого большого шакала, личного советника президента Равиля Айзенберга, помогающего ему грабить республику и самому уже наворовавшему около трех миллиардов долларов, он приготовил лимонку…
Только в двадцать один час сорок минут около пятидесяти человек с женами и любовницами, обвешанными бриллиантами и золотом, собрались в банкетном зале. Раскачка шла около часа, и, уже к двадцати трем часам многие начали терять над собой контроль. Да и охрана ослабила бдительность, вроде все свои. Министр транспорта Тукурбасв в это время тискал за стоном сидевшую рядом полную, незнакомую Жоресу женщину, а президент Казнефтебанка, как всегда, поедал одну тарелку снеди за другой. Султан Набиев — бара-повый король Казахстана, как его называли за обладание почти половиной поголовья баранов республики и шестью мясоперерабатывающими комбинатами, что-то доказывал сидевшему рядом с ним помощнику президента по внешней политике Аульбекову, яростно при этом жестикулируя.
Жорес посмотрел в сторону президента, тот разговаривал с сидевшей рядом с ним женой вице- премьера Джакупова, а Равиль Айзенберг, сидевший с другой стороны от президента, чокался бокалом с председателем Комитета национальной безопасности Саламбеком Рымбаевым. Подняв обшлаг рукава пиджака, Жорес глянул на часы. Было двадцать два часа пятьдесят две минуты. Счет пошел на минуты. Все должно свершиться в двадцать три часа. Потому что именно в это время в далеком Эгейском море, на маленьком острове в районе греческих островов Северные Спорады, на вилле президента, тоже произойдут взрывы, которые уничтожат золотое гнездо, построенное на наворованные у народа деньги.
Там в этот момент будет восемнадцать часов по местному времени. Такая синхронность нужна была, чтобы избежать осечки. Ведь после взрывов в Алма-Ате и преодоления первого шока кто-либо из уцелевшего руководства охраны мог позвонить по космической связи на виллу президента его жене и предупредить охрану острова о трагедии и необходимости арестовать Жукусова и Текильбаева, людей
