— А ерсуки у него на довольствии стояли?
— Наверняка не скажу. И лет прошло немало, и на них мы обычно внимания не обращаем. Они ведь безобидны.
Интересная картинка получается. Витян с местной тварью подружился, и был спасен от смертельной болезни. Филарет тоже со зверьем ладил, и не болел. Ну-ка, попробуем прямо спросить у барнота.
— Феофан, ты можешь вылечить человека, если он заболеет?
— Феофан может вылечить феофана. Может сделать, чтобы феофан не заболел. — Понятно. Барноты свою «медицину» на людей не рассчитывали. Но она, как показала практика, для Хомо Сапиенс подходит. — Феофан лечит, если его кормят.
Витян перевел свой диалог с ерсуком для остальных. Народ выглядел заинтересованно. Возможность жить оседло интересовала многих. Проблема оплаты услуг местного целителя не особенно пугала. Если развести огород, да охотиться и рыбачить, то особых проблем с пропитанием ожидать не приходится. Однако надо изучать «звериный» язык, да и вопрос жизни по соседству со зверушками… наверняка эти хвостатые могут возмутиться, если начнешь разрушать среду их обитания. Так что на счет фекалий и кухонных отбросов надо сразу похлопотать, и с моющими средствами в стоках как-то поаккуратней. Да вообще, современная цивилизация только одними упаковками легко запакостить все, что угодно.
Разговор прошелся по этим вопросам, а потом переключился на практическую область. Многим было ясно, что в первую очередь необходима школа. Учебу для детворы наладить — нет для бродяг дела важнее. А, поскольку, собрав в одном месте кучу народу, получишь большую кучу «плодов» их жизнедеятельности…
И еще один момент озадачил. Поговорить — это нормально получается, а вот браться за организацию школы никто не вызвался. Неладно как-то. И ведь Зойка уже намекнула, что скоро их семейство увеличится, так что насчет школы пора уже похлопотать. А ведь он, пожалуй, в этой компании моложе всех. Ну, из тех, кто не дитя уже. Прямо и не поймешь, что делать.
Остаток времени, проведенного в пещере, Витян посвятил практическим вопросам. В первую очередь — выбор места для будущей школы. Большинство бродяг считало, что ее надо расположить в умеренных широтах, где зимой бывает устойчивый снежный покров, но без больших холодов. Сами-то бродяги старались не покидать тропиков, поскольку дом с печкой с собой носить не будешь, а зимой без крыши над головой неуютно как-то. Им и без борьбы с морозами экстрима хватает.
Зону с подходящим климатом по карте оконтурил легко, данные метеорологических наблюдений, сделанных еще в период первой попытки колонизации планеты в сети были. С выбором удобного для размещения школы места тоже оказалось просто. Все определяли реки. Нашлось озерцо, из которого вытекали два вполне приличных, годных для прохода на лодке ручья. Один из них впадал в заводь, соединенную с водной системой из проток, ериков и озер, завершающихся рекой, несущей свои воды в море рядом с его становищем. А второй, вбирая в себя притоки, направлял свое течение в противоположную сторону, что позволяло добраться по воде до заросших лесом живописных холмов как раз в интересующей его местности.
Как ни крути, а реки в качестве основных транспортных магистралей им предстоит использовать еще долго. Бульдозеров и асфальтоукладчиков на Погибели, скорее всего, не будет никогда. И авиация, если и появится, то только самая малая. А промышленность будет ну совсем крошечная, такая, что не распугает и не вытеснит барнотов, потому что без них некому станет потреблять результаты деятельности этих предприятий. В общем, как ни крути, но в их положении только мирное сосуществование с окружающей средой дает шанс на выживание людей, как биологического вида.
Забавно! Он имел дело всего с тремя ерсуками, и все они оказались вполне состоятельны в качестве медиков. Несомненно, это указывает на наличие цивилизации — обмен опытом и сохранение знаний в среде этих зверьков имеет место. Интересно, а есть у них письменность? Или другие средства для сохранения информации? Ладно, тут изучать и изучать!
Глава 11. Путь на север
Для прохождения маршрута к выбранному месту потребовался не один год. Сначала Витян отправился в дорогу с младшим Зойкиным братом Леонидиком. Пацан быстро выучился находить общий язык с барнотами, а походная жизнь для него — дело обычное. Снарядили катамаран и тронулись уже через неделю после окончания муссона. Первый же переход принес нежеланную встречу.
Гиппопотам совершенно неожиданно вынырнул справа в паре метров от судна и нацелился разинутой пастью на резиновый баллон. Леонидик среагировал молниеносно, но его тридцать второй калибр зверя не остановил. Витян запоздал на полсекунды, всадив разрывную пулю двенадцатого калибра в заднюю часть нёба. Верхняя челюсть мгновенно умерщвленного гиганта навалилась на край настила, а предсмертные судороги усугубили последствия.
Чинились три дня. Никакого барнота на берегу, где они латали разрыв баллона, не оказалось, зато гиены навещали их регулярно. Леонидик спалил половину патронов. В сыром топком месте, куда они вынуждены были причалить, оказалось немало кусачих насекомых и не оказалось дров. Поэтому, как только клей на заплатах полимеризовался, вернулись домой. И настил надо поправить, и из припасов многое оказалось попорчено или утеряно.
Витянов домашний барнот пребывал в благостном настроении. Дело в том, что сразу три крепких мужика, чьи жены находились на сносях, интенсивно возили грунт, заполняя необъятное ложе, подготовленное более года тому назад. Мечта зверька о большом участке плодородной земли осуществлялась. Так что просьбу осмотреть ребят на предмет возможной инфекции, подхваченной ими на болотистом берегу, он воспринял благосклонно. Но эффект превзошел ожидания.
Зверек перекусал всех обитателей становища, втирая в отверстия, оставленные его клычками, зеленую травяную жвачку. Потом все недомогали пару дней, особенно Леонидик. А когда пришли в себя, этот хвостатый эскулап повторил экзекуцию. Жар, сыпь, сухость во рту. Кое-кто даже бредил немного. Витяновы запасы соков уничтожили полностью. Но никто не умер, и на протекании беременности у женщин это не отразилось.
Провожая ребят во вторую поездку, барнот сообщил, что зовут его Скользкий Угорь, и, что если они расскажут другим барнотам о том, что это именно он обучил их разговаривать, к ним отнесутся терпимо.
Те места, где состоялась первая встреча с гиппопотамом, они проходили с ружьями в руках. Леонидик на этот раз взял шестнадцатый калибр. Тяжеловато для одиннадцатилетнего пацана, но мощность заряда важнее, чем синяк на плече. Однако на сей раз их ждала совсем другая опасность. Тварь выскочила из воды бесшумно. Если бы Витян не был начеку, тут бы ему и конец. Он просто подскочил вверх, поджимая ноги, а челюсти пятиметровой акулы как бритвой смахнули верхнюю часть лодочного электромотора, перекусив попутно приклад его ружья. Взлетевший от удара по корме нос подбросил Леонидика, словно теннисная ракетка.
Просто чудо, что прямо в воздухе ребята зацепились друг за друга. Один не вылетел за борт, а второй не рухнул в разинутую пасть. Акула соскользнула за корму, а парни удержались на настиле. Легли и замерли. Возможно, это их и спасло. В принципе, противопоставить морской хищнице им было нечего. Оружие утонуло, багор и весло — тоже. Разве что мачтой отбиваться, так она привязана к палубе. Пока ее освободишь, рыбка раз десять успеет перекусить на ходу, привлеченная шевелением.
Так и лежали, не дыша, и только глазами провожали изредка возникающие легкие волны, когда эта тварь приближалась к поверхности, нарезая вокруг них круги. Дрейфовали почти до самого дома. Хорошо хоть запасной мотор в наличии, и ружья имеются. На этот раз Витян вооружился двустволкой, прихватил с собой несколько копий, и снарядил патроны удлиненными пулями, которые специально отлил. Полагал, что при стрельбе по подводным целям они окажутся эффективными.
Еще дополнил экипировку полуметровым прямым клинком на перевязи. И рубануть можно, и кольнуть.
