полотнищ струйками, и в звуковое сопровождение вплелось журчание. Витян отключил питание водяного насоса и проверил степень заряда аккумуляторов. Норма. На одну лампочку, да на рацию и спутниковую связь хватит дней на десять. Тем более, что подкачивать баллоны акваланга он пока не собирается. Впрочем, фотоэлементы потихоньку выдают энергию, не так мощно как раньше, но его скромные потребности покрывают. Обильный ужин и крепкий сон под монотонное ворчание разошедшегося ливня.
Проснулся внезапно. Прислушался. Дождь шумит. Наверное, показалось. Вроде как вскрик какой-то был. Хотя, невредно и посмотреть. Вокруг густой полумрак. Завеса дождя и сумерки наступающего вечера, усугубленные свинцовыми тучами. Перебрался под тент с горшками. Здесь все нормально. И хороший обзор в сторону соседского огорода. Кажется, там какое-то шевеление. Протянул руку за пределы площадки и пощупал грунт. Ого! Вода почти в уровень с верхним слоем камней. Значит в нижней части долины форменный потоп. Соседа пора выручать.
Накинул плащ-пелерину, прихватил коромысло с подвешенными горизонтально обручами, заплетенными веревочной сеткой, это он приспособил для переноски водорослей, и по налаженной тропинке спустился к устью долины. Вода стояла высоко, почти по колено. Коренастый зверь, похожий на бобра, но с тремя полосками вдоль спины и размером с чау-чау, стоя по пояс в этом форменном потопе, возбужденно верещал, выхватывал со дна морковки, свеколки, репки, и затаскивал вверх по склону вала, окружающего долину. Налицо была форменная паника.
Витян встал так, чтобы одна из пустых корзин оказалась рядом с бедолагой. Тот истошно завопил, и принялся с невероятной скоростью метать плоды в сетку. Оставалось повернуться вторым плечом, чтобы восстановить баланс. Когда с обручей уже почти сваливалось, рванул рысью вверх по тропе и вывалил все под навес для сушки рыбы. Вернулся. Вторая ходка, потом третья. Когда в четвертый раз пришел с пустыми корзинами, зверек уже еле двигался. В один обруч загрузил то, что было втащено на склон до его прихода, во второй — слабо шевелящегося хозяина спасенного урожая. И домой.
Соседа закутал в банное полотенце и устроил у теплого бока печки. Разболтал порошкового молока, добавил пару ложек меда и напоил теплым. Когда тот заснул, перенес на кровать и укрыл одеялом. Вернулся к урожаю. Здесь у него стационарного освещения не было, так что зажег и подвесил пару аккумуляторных фонарей. Перемыл, и, не разбирая по сортам, выложил все в один слой. Бетонная поверхность здесь сухая, так что до утра не заплесневеет. А лишняя вода стечет. Переоделся и забрался под одеяло к теплому боку посапывающего зверька.
Будильник сработал, как обычно, на рассвете. Дождь продолжался, поэтому освещение оставляло желать лучшего. Приготовил завтрак и пошел искать гостя. Тот ковырялся среди своих богатств и на приглашение к столу не отреагировал. Пришлось взять его за переднюю лапу и потянуть. Кстати, по строению это скорее рука. Ложку зверек взял охотно и, в общем, неплохо справился. Каша попала в рот почти вся. Морда строением напоминает собачью, с сильно выдавшимися челюстями, но щеки, или губы, не поймешь, как назвать, с боков развиты так, что не выпускают наружу то, что попадает в рот. И верхняя губа легко снимает с ложки содержимое. Подумалось, что зоологи отнесли бы это существо куда-нибудь к приматам. Хотя, по внешнему виду, если глянуть со стороны, можно наречь хоть барнотом, хоть ерсуком.
Всяк звучал по-своему, но жестами и, особенно, действиями взаимопонимание достигалось. Витян принес из контейнера стопку решетчатых ящиков, по которым его новый товарищ рассортировал то, что сохло под навесом. А потом потянул за штанину в сторону своего многострадального огорода. Надев плащ, завернул этого ненормального энтузиаста экстремального земледелия в непромокаемую накидку и взял на руки. Шерсть его напоминает кошачью. Неохотно сохнет. И мочить ее, ради совершенно бесцельной прогулки, никакого резона нет.
Спустились. За ночь вода совсем размыла песчаную перемычку в устье долины. Теперь она мчалась через то место, где был огород, беспощадно увлекая за собой плодородный слой. Ерсук буквально взвыл при виде этой картины. Обхватил человека за шею и совершенно по-человечески зарыдал. Такого зареванного и принес Витян несчастного зверька домой. Зато сухого. Снова теплое молоко с медом, и сердечные капли на кусочке сахара.
При виде такого горя трудно остаться безучастным. Помочь ничем нельзя, значит нужно отвлечь. Вспомнил, что у него еще с тех пор, как проводил бродяг, почти полтонны земли в мешках. Как раз под огородным навесом сложены. Значит, их не намочило. Если до окончания дождя горемыка барнот просидит без дела, то от горя или помрет, или умом тронется. А поскольку навесы, тенты и шатры он расположил так, чтобы перемещаться в тени от стоящего в зените солнца, то и от дождя они спасут.
В общем, взял зверя за руку и привел в контейнер. Показал стопы незаполненных пластиковых горшков. Потом вспомнил о том, чем снабдила его младшая сестренка, и вытащил из дальнего угла набор садовых инструментов с совочком, грабельками, тяпочкой и рыхлителем под детскую руку. Потом отвел горемыку на свой укрытый тентом огород и показал мешки плодородной почвы.
Тоска в звериных глазах уступила место некоторой осмысленности, ручонка выскользнула из ладони, а пластиковый мешок с инвентарем подвергся опустошению. Поскольку судьба детского ведерка и совка, присвоенных несколькими месяцами раньше, вызвали, мягко говоря, опасения, пришлось выдать земледельцу пустую консервную банку с проволочной ручкой.
Лило не переставая. Витян размышлял, копался в сети и изредка, надев плащ, поднимался на возвышенность, чтобы осмотреться. Пелена дождя сильно ограничивала обзор. Было видно только, что по всей равнине вода сплошным слоем скатывается в море, что река вздулась и вышла из берегов. Но катамарану и их лагерю угроз нет. Еще готовил еду и мыл посуду. На звон тарелок неутомимый боец аграрного фронта являлся как штык. Ел опрятно, почти по-людски. И, надо сказать, быстро совершенствовался.
Несколько слов барнотской речи из него удалось выловить: дай, возьми, иди сюда, — и другое, касающееся повседневного общения и сотрудничества. Щелчки, посвисты, ворчания на разные лады — произношение крайне непривычное. Однако, звуковой аппарат зверя для человеческой речи вообще не годился. «Витя» он произносил: «фьюа». В общем, понятно, кому пришлось изучать чужой язык.
После ужина, на пятые сутки дождя, показал барноту свои выкладки относительно картины недавней катастрофы с огородом. Крепко пришлось повозиться, пока сформировал трехмерное изображение для демонстрации через голографический проектор..
Сначала исходное состояние. Очень пологий склон, покрытый камнями, на которых по утрам конденсируется влага за счет того, что камни остывают быстрее, чем воздух. Стекая, она собирается в нижней части, давая жизнь растениям. Образуется почва, связанная корешками. При ливне вода уходит из долины, по мере выпадения, не слишком могучим потоком, а плавно скатываясь, хотя и сплошным слоем. Дерн не смывается.
Теперь добавляем вал в устье долины. Его, ведь явно ерсук устроил, пытаясь удержать скудную ежедневную порцию влаги. Вспомнилось, что рядом параллельно шла лощина, из которой неутомимым земледельцем и был добыт грунт для насыпки дамбы. Разрушаем дерн вследствие рыхления почвы. Пока нет муссона, все выглядит неплохо. Но вот пошел дождь. Вода прибывает быстрее, чем сочится через песчаную преграду. Огород затоплен. Но это не очень страшно, пока нет потока. Когда ливень прекратится — вода уйдет, и посадки сохранятся.
Наконец поток, переливается через плотину и уносит песчинку за песчинкой. Размывание приводит к ускорению течения, что повышает интенсивность разрушения насыпного препятствия. С огромной силой весь рыхлый плодородный грунт вышвыривается на равнину. Вместе, кстати, с насыпным, который они упорно и длительно туда носили.
Барнот, кажется, все понял правильно. Получалась вилка. И так плохо, и эдак нехорошо. Орошение в сухой период за счет конденсации влаги неизбежно вызывает необходимость обеспечить стекание воды к плантации. И это приводит к размыванию посадок при дожде. А поскольку корнеплоды в задерненной земле растут отвратительно, то целесообразность устройства даже малого огорода в этом месте вызывает сомнения.
В общем, интересная инженерная задачка получалась с этой нижней плантацией. Будет над чем поломать голову. А на этот час несомненным положительным моментом следует признать то, что в процессе обсуждения проблемы удалось уловить в речи зверька еще несколько важных слов.
