пришла мысль о том, что если в доме нет ни одной двери, то как хозяин с хозяйкой умудряются развлекаться, отгородившись только занавеской. Но пока эта мысль бродила в голове, он вырвал зубами чеку и вновь ударив себя по бедру метнул смертоносный заряд в комнату, откуда доносились непонятные звуки.
— Граната!
— Твою мать!
Гризли едва успел эмоционально высказаться по поводу действий Антона, как из соседней комнаты раздался хлопок, который они едва сумели расслышать, все же в ушах все еще было полно 'ваты'. Граната не сработала. Два торопливых выстрела. Один Семена, по одному из лежащих, второй чужой. Кто-то попытался высунуться из комнаты, сверкнула вспышка, раздался выстрел, пуля вжикнув у самого уха, с глухим стуком вошла в бревенчатую стену. Антон торопливо нажал на спуск, пытаясь попасть в стрелявшего, но пуля только отщепила щепку от косяка. Еще один выстрел, Семен проконтролировал последнего. Антон быстро взвел курок и вновь послал пулю в последнюю комнату, и снова безрезультатно.
— Граната!
Семен запустил последний смертоносный снаряд и тот не подвел. Громыхнуло, на этот раз взрыв показался даже сильнее чем раньше, Антон даже затряс головой, приходя в себя. Семен уже ввалился в последнюю комнату, Антон поспешил за ним. Вбежав, он увидел, что кто-то пытается вылезть в окно, но Гаврилов пристрелил его. Тело хунхуза дернулось и замерло перевесившись в окне, словно пришпиленная булавкой бабочка, на планшете натуралиста. Ага, это им не воспользоваться окнами, эти же коротышки могли проделать это без особых проблем.
Кто-то зашевелился справа от него, в неровном скачущем свете Антон сумел рассмотреть бандита, пытающегося унять кровотечение из оторванной по локоть руки. Он вскинул пистолет и нажал на спуск. На этот раз пуля ударила точно в середину груди, да и немудрено, с двух шагов-то.
— Все, командир. Двенадцать. Бабушка приехала. Якорная цепь.
Словно издалека донесся до него звук голоса мичмана. В нос отчетливо ударил удушающая вонь сгоревшей взрывчатки и тошнотворный запах крови и развороченных внутренностей. Во рту появился противный привкус меди.
Песчанин быстро выбежал из дома, громыхая по ходу попадающейся под ноги мебелью и еще черт знает чем. Выскочив на крыльцо он повис на перилах выворачивая внутренности наизнанку. Несмотря на то, что желудок был пуст, рвотные позывы и не думали униматься, словно задались целью исторгнуть сам желудок. Через минуту ему все же удалось прийти в себя.
— Ты как, командир?
— Н-нормально. Командир. Скажешь тоже, — вымучено попытался он иронизировать.
— Ты это брось. Нормальная реакция. Главное что после боя, а не во время. Меня тоже мутило, в первый раз. Да и сейчас не совсем. Отвык все же. Сколько лет прошло.
— Что-то по тебе это незаметно.
— Это только кажется. Ты вот что, командир. Давай к Варламу, заодно и продышишься. Пусть двигает за своим купцом, а я тут пока мужиков освобожу.
Купец появился только ближе к полудню. К тому моменту друзья, при помощи хозяина и его сына перетащили трупы к опушке леса, подальше от заимки, где и начали копать могилу. Не бросать же их на растерзание зверям.
Хозяин оказался изрядно в годах, так что обращаться к нему просто по имени было неудобно, но от отчества он наотрез оказался, заявив, что если его хотят называть с вежеством, то пусть так и величают, дядька Антип. Сына его звали Петр. Поразила разница в годах, по всему выходило, что сын у дядьки Антипа появился когда ему было уже за сорок. Но объяснение было проще некуда.
Была у старика когда-то другая семья и жил он на Урале, но так уж сложилось, что прошлась по тем местам эпидемия, вот из всей семьи один он только и выжил. Потом долго скитался, и где только его не носило, от Волги и до Владивостока. К тому моменту когда он оказался в этих краях, боль подутихла и горе стало отступать. Решил осесть.
Раньше он был охотником, так что те навыки пригодились и на новом месте. Женился на китаянке, которую можно сказать из неволи выкупил, куда она угодила за долги своего отца. Родился сын. Паренек оказался весь в отца, кровь того оказалась посильнее, так что в лице Петра хотя и угадывалось что-то восточное, по виду он был просто рязанским парнем, да и стáтью выдался, куда там низкорослым китайцам. Но и тут беда не обошла старика. Несколько лет назад на жену, собиравшую неподалеку от заимки лесную малину, напал тигр. Полосатого хозяина тайги они с сыном нашли и извели, да вот только жену этим не вернешь.
Купец оказался довольно молодым, ему еще не было и тридцати, однако весь его вид говорил о том, что дела его идут весьма успешно. При виде его Антон даже улыбнулся, традиционные китайские одеяния, что ни говори производили двойственное впечатление, а шапочка смотрелась просто уморительно, однако он предпочел сдержаться.
Едва увидев свою жену купец бросился к ней и заключил маленькую, хрупкую девушку в свои объятия, он тоже не был великаном, как и большинство китайцев, но она даже на его фоне была миниатюрной. Если бы Антон не видел ее лица, то решил бы, что перед ним педофил, но лицо говорило, что она хотя и молода, но и не девочка, а вполне взрослая девушка. Сцена встречи супружеской пары была настолько умилительной, что Песчанин даже засмущался. Она расплакалась навзрыд, он уронил скупую слезу. Как видно в этой семье все же царили любовь, мир и согласие. Оставалось только удивляться, тому, что Ли Си Цинь, ну да, Антон подумал о том же, вспомнив бородатый анекдот, был готов заплатить за то, чтобы извели банду, а не выкупить свою жену. Как видно хунхузы знали о слабости купца и били наверняка. Не повезло. Китаец оказался загадочной душой, как и многое на востоке.
Но как купец ни рад был встрече с женой, ей он уделил не больше минуты, подтолкнув к возку, где ее приняла в свои заботливые руки служанка. Покончив с этим он направился к ее спасителям, скромно стоящим в сторонке, со все так же перемазанными сажей лицами, от чего кожа уже изрядно зудела, да к тому же с прикрытыми лицами на манер ковбоев. Ли Си Цинь был всего лишь деловым партнером, причем партнером разовым, а потому близкое с ним знакомство в их планы не входило. Все же двенадцать загубленных жизней, убийство с так сказать отягчающими. Береженого и бог бережет.
— Здравствуйте, уважаемые, — китаец говорил чисто, только с легким характерным акцентом. — Я благодарен, за то что вы сделали.
— Помимо благодарности, хотелось бы получить еще кое-что.
— Разумеется. Но только в начале я хотел бы убедиться.
— Справедливо. Ну что же, пойдемте.
Вид истерзанных трупов китайца ничуть не смутил, а некоторые из них выглядели весьма неприглядно, на его лице читалось только мрачное удовлетворение. Долго рассматривать их он не стал, а только удовлетворившись в наличии трупов, а значит выполнения заказа, повернул обратно.
Разумеется денег с собой он не взял, не таким уж он был и глупым, дураки такими деньгами не владеют, но обещал передать их немедленно, по возвращении во Владивосток, так как означенная сумма уже была собрана и даже переведена в русские ассигнации. Было решено, что за платой они придут к купцу когда стемнеет, чтобы не привлекать лишнего внимания. Купец понял, что они хотят остаться неузнанными. Ну что же, это их дело, обманывать он никого не собирался.
— Как вы могли? Антон? Гризли? Какие вы все же сволочи.
— Сереж, ты чего завелся? — искренне удивился Гаврилов. Ну не вязался у него образ Звонарева с решительным человеком, способным ввязаться во что-либо серьезное.
— Значит, вы там жизнями рискуете, чтобы немного подзаработать, — он выразительно посмотрел на лежащие аккуратными стопочками деньги на столе, — а я в кустах отсиживаюсь. Вы за кого меняя принимаете?
— За человека, который эту горку превратит в еще бóльшую гору. Не смотри на меня так. Как было написано на воротах Бухенвальда: 'Каждому свое'. Нам с Гризли рисковать своими шкурами, тебе –
