— Дверь? Что там делает дверь? — недоумевал Мэттисон Холмс. Он был уверен в том, что дверь явно не та вещь, в которой нуждается канализация.
— Без понятия, но она там есть. Хотите взглянуть?
— Конечно, — с явным возбуждением в голосе ответил детектив, после чего направил свет фонаря снова в сторону северного туннеля. — Веди нас.
Они все втроём быстрым шагом направились вперёд. Эдвард держался впереди шеренги, освещая путь и показывая все опасные места по дороге, на которые, так или иначе, всё равно вступал Мартин явно не привыкший гулять в полумраке.
— Как же меня это достало! — крикнул совсем измотавшийся доктор. Неясно было, не специально он это делал или по правде, но выглядело всё это слишком не убедительно, по крайней мере, по мнению детектива, которому постоянно приходилось ловить падающего доктора.
В конце шеренги прикрывая тыл, шёл Мэттисон Холмс, уже уставший от продолжавшегося всю дорогу нытья, идущего со стороны врача. Ему хотелось кинуть доктора на дно этого отстойника только для того чтобы больше не слышать как тот стонет.
— Будьте осторожны, отсюда может свалиться труба. — Эдвард указал на свисающую с потолка трубу, медленно покачивающуюся из стороны в сторону на сильно согнутых временем болтах.
В сторону погрузившегося в собственные мысли детектива повернулся медленно проходящий под трубой доктор. Тот был чем-то обеспокоен.
— Что вам угодно док? — через силу спросил детектив, не желавший больше говорить с Мартином.
— Да так, просто стало интересно, не хотите ли вы вернуться назад?
— С чего бы? — детектив не совсем понимал, к чему клонит доктор, но старался не слишком вникать во все, что тот говорит.
— Я считаю, что нас там ждёт ловушка, в которую мы попадёмся так же, как и глупые овцы, решившие сунуть свои головы в пасть голодному волку.
— С этим я согласен, но… — детектив крепко сжал в руке пистолет. — даже зная это, я не могу повернуть назад, не посмотрев перед этим в глаза поддонку, совершившего, то зверство в подвале, заранее зная, что стоит на кону — моя собственная жизнь.
— А как насчёт чужих жизней? Вашего коллеги, например. Или вы считаете, что и он готов умереть во имя правосудия?
На этот вопрос не последовало ответа. Всю дорогу они шли, молча словно бы приговоренные к казни заключенные, так и не получившие желанной милости от Мэра.
Эдвард, немного поплутав по тёмным и неприветливым коридорам смог всё-таки вывести своих товарищей к месту, о котором раньше вкратце рассказал детективу. Они стояли прямо перед измятой, ржавой так и норовящей слететь с петель прямо на героев дверью. Её вид не позволял в точности угадать что могло бы находится за ней, но исходя из того что это место заброшено Эдвард предположил, что там вероятнее всего ничего нет. Мэттисон Холмс же считал иначе:
— Походит на дверь какого-нибудь бункера времён холодной войны, причём ни разу неиспользованного.
— По крайней мере, пока сюда не наведался убийца, — поправил своего коллегу Эдвард. — Мы заходим или как?
— Если эта дверь сможет открыться, то мы зайдём, — Мэттисон Холмс взглянул на светлые пятна масла, окружавшие обшивку двери. — Я открываю её на счёт три.
— Хорошо. — Эдвард отошёл назад, по пути сняв с предохранителя свой пистолет.
— Раз, — хриплым голосом начал отчёт детектив. — Два.
Фонарик в руке Мэттисона Холмса погас. Теперь комнату освещал лишь свет, от фонаря Эдварда. Некий звук скрежещущего металла послышался из-за спины детектива. Кто-то приближался к ним. Детектив, наострив уши, замер в ожидании продолжения, но звук металла, так отчётливо услышанный им тогда, больше не повторился.
— Три.
Что-то неожиданно вылетело из темноты в сторону детектива. Тот резко отпрыгнул в сторону, быстро приведя в боевую готовность пистолет. Произведя несколько выстрелов в темноту, Мэттисон Холмс, стараясь не давать второго шанса убийце, встал спиной к стене, готовясь к следующему удару. Вдруг свет погас и, что-то с гулким звуком свалилось на землю. «Эдвард» — подумал Мэттисон Холмс, совсем забывший о своём напарнике.
— Спокойной ночи детектив, — скрежещущим голосом произнёс неизвестный, после чего со всей силы ударил в живот отвлёкшегося на напарника детектива. Тот, свалившись на колени, выронил из руки пистолет. Фонарик, лежащий около поваленного на землю Эдварда, неожиданно включился и осветил слабым лучом света стоявшего на коленях детектива.
— Я дарую вам возможность взглянуть в мои глаза, ведь вы так сильно жаждали этого. — неизвестный хихикнул, после чего приподнял голову, дав возможность детективу разглядеть своё лицо.
— Я знал,… что это ты, — Мэттисон Холмс харкнул кровью. — Чёртов доктор… — после этих слов детектив потерял сознание.
Мартин опустился на одно колено. С трубы, которую он держал в руке, на пол капала кровь. Наклонившись к уху детектива, он ласковым голосом произнёс:
— Наконец-то я тебя нашёл мой старый друг.
Эдвард спал и видел сон. Сон рассказывал историю о его прошлом и был содран из памяти лишь для того чтобы напомнить о тех днях когда он был подростком ещё не знавшим обо всех прелестях касающихся его будущей жизни.
— Скорее вылезай из машины маленький чертёнок, — кричал на Эдварда разгневанный отец, мечтавший поскорее вернуться в бар и досмотреть игру, где его любимая команда «Ковбои Далласа» должна была в пух и прах растоптать другую команду «Нью-Орлеанских святых». — Или ты хочешь, чтобы я вылез и хорошенько наподдал тебе за твоё непослушание?
Эдвард не любил когда отец говорил с ним как с маленьким ребёнком, но зная, в каком сейчас он находится состоянии, не стал рисковать и вылез из машины, предварительно закинув за спину, нагромождённую припасами сумку. Сразу после этого машина тронулась с места и направилась в сторону города, издавая при этом странные грохочущие звуки, идущие от неисправно работающего мотора. Будучи уверенным, что этими звуками скрывалось «Удачи сынок» повеселевший Эдвард быстрой походкой зашагал в сторону лагеря.
Туман, окутав своей дымовой завесой, идущего вперёд мальчика переместил его в другое место. Теперь тот, напевая себе под нос любимую мелодию, раскладывал по ящикам вещи, бережно выложенные на кровати. Лагерь «Райский сад», в котором находился Эдвард, был пристанищем для детей готовых в любой момент переступить черту закона. В каком-то смысле это был не лагерь, а самая настоящая тюрьма для несовершеннолетних. На окнах висели железные решётки, вокруг забора ограждавшего лагерь бродили охранники, а также были установлены скрытые камеры, отлеживающие поведения всех живших здесь детей. Но Эдварду такое место даже нравилось, по крайней мере, по сравнению с тем, в котором он жил до этого, с вечно пьяным и находящимся на взводе отцом, и занятой на работе матерью, не желавшей, сделать выбор между работой, и сыном в пользу второго.
— Эй, пацан! Ты что творишь? — прокричал толстый мальчик, подбегая к стоявшему в недоумении Эдварду.
— В смысле, что? Занимаю своё место, конечно же! — ответил Эдвард, рассматривая в это время стоявшего перед ним толстяка. Тот был одет в заляпанную жиром серую майку, которая открывала вид на небрежно покачивающийся из стороны в сторону живот.
— Но это моё место! — вопил толстяк, брызгая во все стороны слюной. — С чего это ты решил, что оно вдруг стало твоим?
Эдвард немного испугался, увидев у стоявшего перед ним парня залитые кровью глаза. И решив, что лучшим решением в данной ситуации будет немедленное капитулирование, дружеским тоном сказал:
