Этим определяются и инвестиционные стратегии стран. США, как следует из литературы, придерживаются «стратегии инвестиционного опережения», а нас хотят убедить в том, что там происходит «постоянное снижение инвестиций» и это, мол, признак постиндустриальной экономики. Естественно, что инвестиционные стратегии различны у Китая, США и Швеции, и постиндустриальная экономика тут ни при чем. Парадоксы возникают в сознании российских интеллектуалов.
Из всего этого В.Л. Иноземцев делает философский вывод, который с трудом поддается трактовке в обычных понятиях: «Все это говорит о том, что постиндустриальные государства обладают сегодня новым типом инвестиций, отличным от сбережений в традиционном понимании этого термина. В 90-е годы основным источником хозяйственного развития постиндустриальных стран становится реинвестируемый интеллектуальный капитал, аккумулируемый промышленными и сервисными компаниями, капитал, самовозрастание которого не сокращает личного потребления граждан, а фактически предполагает его».
Что это за «новый тип инвестиций»? Что объясняет эта новая туманная сущность? Откуда видно, что «реинвестируемый интеллектуальный капитал» становится «основным источником хозяйственного развития постиндустриальных стран»? Все это утверждения, составленные из неопределимых понятий и из неизмеримых величин. Они не обладают никакой познавательной ценностью, а создают информационный шум, питающий демагогию разного рода. Можно сделать разумное предположение, что «интеллектуальный капитал», о котором говорит В.Л. Иноземцев, есть знание. Но тогда его высказывание банально, а попытка приписать полезность знания именно постиндустриальной экономике очевидно несостоятельна. Знание всегда было полезно, и его «самовозрастание не сокращало личного потребления граждан, а фактически предполагало его». В этом смысле компьютер ничем не лучше каменного топора.
Отдельно следует сказать насчет «основного источника» — это наивная утопия, миф постиндустриализма. Бюро экономического анализа США регулярно публикует данные об «источниках хозяйственного развития». В 2004 г. корпоративная прибыль предприятий на территории США составила 1,037 трлн. долл., еще 316,4 млрд. поступило от иностранных филиалов и дочерних компаний. Прибыль от производства «постиндустриальных» товаров такова: «компьютеры и продукты электроники» принесли убыток в 4,9 млрд. долларов, «информация» дала прибыль 43,9 млрд. долл. «Основным источником» это никак не назовешь.
В 2006 г. общая прибыль выросла на 400 млрд. долл., прибыль от производства товаров выросла на 141 млрд. долларов, в том числе от производства компьютеров и информации — на 54 млрд. долл. Рынок «постиндустриальных» товаров очень невелик, и, в общем, в экономическом смысле они убыточны — огромные капиталовложения в их производство приходится списывать.
Ценность постиндустриального производства — вовсе не прибыль, позволяющая увеличить «личное потребление». Это источник силы, дающий группе постиндустриальных стран возможность занять в мире привилегированное положение и получать от него большие выгоды. Высокоточное оружие позволяет получать от инвестиций в Ближний Восток 7 долларов прибыли на 1 доллар капиталовложений. Но для этого США и их союзникам пришлось во время войны в Ираке тратить более 1 млрд. долларов ежедневно. На эти 7 долларов и прирастает «личное потребление», и извлекаются они из «традиционного» индустриального производства — добычи нефти и руды, производства материальных благ, строительства.
Что же касается «личного потребления граждан» в постиндустриальных странах, которое В.Л. Иноземцев считает достоинством постиндустриального общества, то эта идея уже в 2000 году вызывала недоумение. Речь идет о феномене, который и на самом Западе рассматривается как социальная болезнь, угрожающая очень тяжелыми последствиями. К концу XX века норма накопления в США стала отрицательной — население тратило примерно на 1% больше, чем получало. Постиндустриальное общество стало жить в долг, что говорит даже о мировоззренческом сдвиге, «протестантская этика» отброшена полностью.
В.Л. Иноземцев просто восхищен этим достижением постиндустриализма: «Таким образом, в современных постиндустриальных обществах сформировался саморегулирующийся механизм, позволяющий осуществлять инвестиции, стимулирующие хозяйственное развитие, посредством максимизации личного потребления, всегда казавшегося антитезой накоплениям и инвестициям».
Это — типичное гипостазирование, да еще отягощенное аутистическим мышлением. Инвестиции посредством максимизации личного потребления! И вправду парадокс. Только почему автор называет этот механизм «саморегулирующимся»? Ведь кто-то должен отдавать долги. На деле тут работает не «саморегулирующийся механизм», а «невидимый кулак» ВВС США.
Кого нам предлагают как пример, чтобы много потреблять, не вкладывая денег в производство? США! Да как с них можно взять пример, США — явление уникальное. В 1991 г. федеральный долг США составил 3,6 трлн. долл., долги корпораций 2,2 трлн. долл., долг населения по потребительскому кредиту 4 трлн. долл. Средний долг потребителей достиг 94% их личных годовых доходов после вычета налогов (Клинов В.Г. Формула сильной экономики. — США: экономика, политика, идеология. 1994, № 6). Попробовали бы русские занять у кого-нибудь такие деньги.
Если же взять все «развитые страны», то в 90-е годы стремительно рос объем банковских требований на погашение кредитов. В 1998 г. сумма невозвращенных кредитов достигла умопомрачительной величины — 11 трлн. долларов. В результате у всех «постиндустриальных» стран резко вырос внешний долг. Государство платило, чтобы не допустить краха финансовой системы. В 1998 г. иностранные долги составляли уже 23% федерального долга США, что составило 14% ВВП США (Там же). Маневрируя, финансовые власти США оттягивали и смягчали развязку, но все же кризис неизбежен. Что же хорошего видит В.Л. Иноземцев в этом потребительском буме в долг, где тут «самовозрастание интеллектуального капитала»?
Он противопоставляет постиндустриальной экономике индустриальную: «И наоборот, статистика развивающихся стран свидетельствует, что на старте XXI века индустриальная хозяйственная модель не имеет никаких источников финансирования собственного развития, кроме сокращения текущего потребления, уменьшающего возможности аккумулирования интеллектуального капитала».
В какой индустриальной стране он нашел «сокращение текущего потребления, уменьшающего возможности аккумулирования интеллектуального капитала»? Нельзя же такие вещи заявлять без всякого фактического подтверждения! Он приводит, как пример таких стран, Китай и Южную Корею. Так сообщите, какой мерой вы измерили интеллектуальное отставание этих стран или «сокращение текущего потребления». Ведь регулярно службы ООН и специальные международные организации публикуют сравнительные данные и по той и по другой сфере. Какие, однако, странные заявления. Зачем создавать столь ложный образ индустриального хозяйства?
Согласно опубликованным данным, доля населения, живущего за чертой бедности, в Азии, Африке и Латинской Америке сократилась с 1960 года к середине 90-х годов в целом с 45 — 50% до 24 — 28%. В Индии этот показатель снизился с 56 до 35 — 40%, в Китае — с 33 — 39 до 8-12%, в Индонезии — с 58 — 60 до 15-17%, в Бразилии — с 48 — 52 до 17-19%. Это огромные, миллиардные массы населения, живущие в странах, находящихся на этапе индустриального развития. Как можно говорить о «сокращении текущего потребления» в свете этих данных?
Завершается статья гимном постиндустриальным странам (в духе «мышления страны Тлен»). Презрение автора к отсталым индустриальным нациям таково, что он противопоставляет их человечеству: «В том, что человечество не только осваивает информацию как неисчерпаемый ресурс для развития производства, но и превращает основные виды потребления, связанные с развитием личности, в средство возобновления и наращивания этого ресурса, мы видим залог бесконечного прогресса постиндустриального общества. Его бурный хозяйственный рост способен продолжаться десятилетиями в условиях не только низкой, но и отрицательной нормы накопления в ее традиционном понимании. В то время как
