новаторским, что приводит современных специалистов по этнологии в восхищение — опыт XX века показал, какой мощью обладает взбунтовавшийся этнический национализм.
Что не удалось сделать Ленину, надо сказать не для баланса, это уже задачи для нас.
Ленин предвидел (как позже и Сталин), что по мере развития советского общества в нем будет возрождаться сословность («бюрократия») и сословные притязания элиты создадут опасность для строя. Так и произошло. Никаких идей о том, как этому можно противодействовать, Ленин не выдвинул (как и Сталин). Не выдвинуты они и до сих пор, и угроза России со стороны «элиты» растет.
Ленин преувеличивал устойчивость мировоззрения трудящихся и рациональность общественного сознания, его детерминированность социальными отношениями. Он не придал адекватного значения тому культурному кризису, который должен был сопровождать индустриализацию и быструю смену образа жизни большинства населения. Этот кризис свел на нет тот общинный крестьянский коммунизм, который скреплял мировоззренческую матрицу советского строя. Требовалась смена языка и логики легитимации социального порядка СССР, но эта задача даже не была поставлена в проекте Ленина, к ней не готовилось ни государство, ни общество. Поэтому кризиса 70-80-х годов СССР не пережил.
Наконец, Ленин, разрешив срочную задачу сборки СССР, не учел тех процессов в национальном самосознании народов СССР, которым способствовало огосударствление этносов. В период сталинизма возникавшие при этом проблемы разрешались чрезвычайными способами, а с конца 50-х годов контроль за их развитием был утрачен. Эта важная для многонациональной страны проблема в проекте Ленина не была даже названа, надежды возлагались на консолидирующую силу социальных отношений.
Эти задачи легли на плечи нынешних поколений.
Но перед молодежью стоит особая трудная задача, которая и объясняет тягу к изучению «времени Сталина». Сегодня Сталин — это предание. Но под ним — жесткая основа, ее и требуется изучить. В отличие от туманных проектов «силиконовой долины», здесь мы имеет исторический факт: в России был создан такой тип соединения государства и народа, в котором честный труженик обрел небывалую силу и достоинство. Труженик смог сбросить гнет денежного мешка и его подручных. Именно за это Сталина и любили, и ненавидели, а все остальное — идеологическая декорация.
Сталин был создан советским человеком. И обратно — он создал советского человека. Вместе они выстроили такие социальные формы, которые подняли Россию, да и весь мир, включая и Запад. Мы в России не удержались, сорвались, но из памяти это уже не вытравить. А главное, из того проекта можно извлечь много уроков, необходимых нам и сегодня.
Конечно, пытаясь разместить портреты Сталина на автобусах, граждане хотят выразить свое отрицание того пути, на который нас толкнули Горбачев с Ельциным и по которому страна катится и сегодня. Это — способ волеизъявления людей, лишенных доступа к СМИ для выражения своего несогласия. Зная настроение этой части общества, власти Москвы сделали в этом году небольшую отдушину. Разумно.
Поиск того цивилизационного пути России, отрезок которого мы прошли со Сталиным, осложняется иллюзией, что логику и методы Сталина можно с успехом применить и на другом отрезке, с людьми существенно другой культуры. Сам Сталин, мне кажется, так не думал и даже предвидел большие трудности. Нам надо изучать и цивилизационный путь России, и «время Сталина» не для того, чтобы сегодня имитировать социальные технологии 30-40-х годов, а чтобы понять философию, принципы и критерии принятия стратегических решений, которые тогда были выработаны. Знание о них в готовом виде нам не оставили, надо его реконструировать.
А если и дальше дело пойдет, как сейчас, то есть риск, что денежный мешок и его подручные вновь призовут глобального Гитлера. И тогда нам понадобятся и технологические уроки Сталина.
А ориентиры простые — брать главное, отсеивать побочные вещи. Все-таки мы можем себе представить, какие угрозы перед нами вставали, если война была всего лишь одной из целого ряда таких угроз. Надо стараться додумывать до конца, а не успокаивать себя оценками с высоты нашего знания и комфорта. В целом сейчас кажется чудом, что удалось пройти столько опасных узких мест. С большими потерями, но прошли, сумели собраться, и Сталин в своем деле был на высоте. Из тех, кто был в наличии, трудно назвать другого, кто смог бы с этими задачами справиться. Наверное, были люди помягче и подобрее, но это не компенсировало тех нужных качеств, которых им не хватало.
