Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

смогут.

Однако, когда Бог повторил Свой первый вопрос, ответ Илии был тем же. Бог не стал повторять Свой урок, но дал Илии повеление помазать трех человек, которые, каждый по–своему, выполнят работу по очищению Израиля. Повеления закончились сообщением, что у Господа в Израиле осталось не менее 7 тысяч верных последователей (18). Урок о тишине был усвоен наконец при помощи этого громоподобного замечания. Илия не видел ничьей веры, кроме собственной, и не сумел оценить те способы, которые использовал в Своей работе Бог. Это и есть то отношение, которое сегодня приводит многих людей из Божьего народа к разделениям, высокомерию и даже фанатизму.

Часто высказываются предположения, что Илия страдал от приступов депрессии. Депрессия может возникнуть по разным причинам (от сдерживаемого гнева до авитаминоза), и не следует думать, что если мы испытываем депрессию, то у нас те же проблемы, что у Илии, или же что его проблемы сходны с нашими. В его случае депрессия и упадок духа, похоже, произошли в результате искажения перспективы. Он недооценил и собственные достижения, и вклад других людей. Ответ Бога, по крайней мере, отчасти, бросил свет на истинное положение вещей. Нам также необходимы такие лучи света, если мы не хотим в своей христианской жизни поддаваться приступам упадка духа.

19:19–21 Призвание Елисея. Хотя Илия не помазывал Елисея в буквальном смысле, использование милоти фактически стало исполнением третьего повеления из стихов 15–16. Елисей воспринял милоть, брошенную на него Илией, как призыв следовать за пророком, и попросил у него разрешения попрощаться с семьей. Краткий ответ Илии кажется довольно туманным, но, по–видимому, пророк удовлетворил эту просьбу. Большой прощальный пир, который устроил Елисей для всех домочадцев, должно быть, потребовал много времени и средств. Призыв Иисуса на ученичество (Лк. 9:59—62) в какой– то степени повторяет этот отрывок, однако требования к безотлагательности действий в нем выше.

20:1–21 Осада и спасение Самарии. В этой главе нам представлены два контрастных портрета Ахава. Сначала мы видим его как смелого руководителя, который повинуется Божьим пророкам и одерживает победы. Но в конце главы он вновь открыто проявляет свойственное ему непослушание.

В рассказе опять появляется северное государство Сирия, которым все так же правит (как и в 15:18–20) царь по имени Венадад. Вероятно, это был Венадад II, сын и наследник предыдущего царя с таким же именем. Осадив Самарию, он увеличивал свои требования к Ахаву до тех пор, пока тот по совету старейшин города не отказался подчиниться. Тогда Венадад пригрозил разрушить город так, что от него не останется и горстки пыли. Ахав предупредил его, что цыплят по осени считают (11). Непонятно, выражали слова Ахава его подлинное убеждение (возможно, он уже получил к тому времени пророческое подтверждение своей будущей победы, о которой говорится в ст. 13–14), или он просто запугивал Венадада.

Безымянный пророк провозгласил победу Ахава, объяснив, кто поведет войска и начнет битву. Победа будет дарована, чтобы Ахав знал, что Я Господь (13). Ахав повиновался, сирийцы отступили, и осада была снята. Однако нам не говорят, что Ахав признал спасение города делом руки Божьей.

20:22—34 Победа при Афеке. Безымянный пророк предупреждает царя о повторном нападении Венадада. Его предсказание исполнилось, как только сирийцы собрались с силами. Когда войска сошлись при Афеке, воины противника по численности во много раз превосходили израильтян (27). Однако сирийцы просчитались. Не сомневаясь в реальности Бога Израилева, они все же решили, что Господь есть Бог гор, а не Бог долин, а потому Он не сможет помочь Израилю в битве на равнине. Пророк предсказал поражение сирийцев, ибо им следует узнать, что Бог Израиля не ограничен ничем, а также Ахав должен твердо усвоить слова Бога: Я— Господь (28; повторение фразы из ст. 13).

Войско Венадада было разбито наголову, Венададу пришлось сдаться и просить у Ахава пощады. В конце концов, его отец когда–то был в союзнических отношениях с Ваасой (до того как Аса Иудейский убедил его разорвать их, 15:19) и у него были торговые связи с Амврием (20:34). На языке международной дипломатии Венадад говорил о себе как о вассале Ахава (раб), и Ахав тут же обращается к нему как к своему брату (32), словно они уже союзники, а не враги. Та готовность, с которой Ахав соглашается на союзнические отношения (34), позволяет предположить, что он воспринял их как наилучшую гарантию будущей безопасности Израиля. Так во второй раз Ахав не сумел признать в Боге защитника Израиля.

20:35—43 Ахав осужден. Непризнание Ахавом Божьей воли выявляется в свете странной истории, которая произошла вскоре после его победы. Еще раз на сцену выступает безымянный пророк, но уже, вероятно, не тот, которого мы встречали в стихах 13–28.

Чтобы передать сообщение Ахаву, пророку нужно было получить ранения. Человека, отказавшегося избить пророка, убил лев, а его смерть была предсказана пророком в качестве наказания за непослушание (36). Этот странный.и поразительный рассказ напоминает историю в главе 13, где еще один непослушный пророк был умерщвлен львом. Еще раз нам указывают на необходимость немедленного повиновения Божьему слову и на неизбежность последствий непослушания. Однако этот случай касается как будущего, так и прошлого, разоблачая непослушание Ахава и объявляя последовавший за разоблачением приговор.

Получив ранения от более услужливого человека, пророк предстает перед Ахавом в качестве воина, только что вернувшегося с поля сражения в Афеке. Он рассказывает Ахаву, что позволил сирийскому пленнику бежать, и царь отвечает, что за это следует понести соответствующее наказание. Непонятно, что именно открылось глазам царя, когда пророк снял свое покрывало (41). Узнал ли Ахав в нем уже известного ему пророка? (Определенно, это не тот же пророк, который фигурирует в ст. 13–28, ибо Ахав видит, что он из пророков, в значении «один из».) Или пророки в то время имели какой–то отличительный знак? (См. ком. к 4 Цар. 2:23–25.)

Обличение пророком греха Ахава аналогично обличению Нафаном греха Давида в 2 Книге Царств 12. В обоих случаях царь был виновен в грехе, который с легкостью осудил в другом человеке. Венадада следовало казнить, а не освобождать. Но вместо раскаяния и сожаления Ахав почувствовал лишь огорчение и тревогу.

21:1—16 Виноградник Навуфея. Хорошо известная история с виноградником Навуфея произошла в Изрееле, где у Ахава и Иезавели был второй царский дворец (1; см. также: 18:45—46). Предложение Ахава выкупить виноградник было вполне разумным, но у Навуфея были основания отказать ему. Кроме того, что на этот виноградник Навуфей потратил, видимо, много времени и сил, продажа его противоречила бы ветхозаветным законам. В израильском обществе продажа наследственного удела земли была недопустима (Лев. 25:25–28; Чис. 27:1–11; 36:7). Этим объясняется категоричность отказа Навуфея в стихе 3.

Ахав надулся, но вынужден был смириться. Но не Иезавель, которая не могла понять, почему царь Израиля не может удовлетворять все свои желания (7). Здесь мы видим столкновение двух разных представлений о власти и правах царя. Израильский царь был связан Божьим законом, как и любой из его подданных (Втор. 17:18–20); но Иезавели, дочери финикийского монарха, казалось нелепым, что желания ее мужа не могут быть удовлетворены, потому что один из его подданных решил остаться верным древним установлениям. Однако открыто она не выступила против религиозных установлений и традиций Израиля, но организовала ложное обвинение против Навуфея, за чем последовал и смертный приговор ему, так что Ахаву оставалось лишь конфисковать виноградник. Навуфею было предъявлено обвинение в нарушении заповеди, о которой говорится в Исходе 22:28, но в действительности в этом низком деле сам Ахав с Иезавелью нарушили заповедь, запрещающую желать собственности ближнего, а также убийство, кражу и лжесвидетельство (Исх. 20:13,15–17).

21:17–29 Илия предрекает конец династии. Илия вновь появляется в нашей истории, чтобы предсказать гибель дому Ахава. Хотя убийство Навуфея было организовано Иезавелью, Ахав попустительствовал ей. Когда она пообещала ему виноградник, он даже не спросил, что она собиралась предпринять, а вполне осознанно ушел в тень, выжидая, пока Навуфея убьют. Теперь ему было сказано: ты убил, и еще вступаешь в наследство? (19). Этот грех был непосредственной причиной грозного пророчества, но это был лишь последний из множества грехов Ахава. Выражение ввел Израиля в грех (22) — без сомнения, напоминание о том, что Ахав отвергал Бога, последуя идолам (26).