отношениям любви беспредельно и без ревности, которая свойственна брачным узам.
Отвечая на более фундаментальный вопрос о воскресении мертвых, Иисус опирается на веру саддукеев в Писания, на книги Моисея (31,32). Ибо Бог, называя Себя Богом патриархов, которые давно умерли (Исх. 3:6), подразумевает существование непрерывных взаимоотношений; завет–договор Бога со Своим народом не расторгается смертью.
22:34–40 Наибольшая из заповедей (см.: Мк. 12:28–31; ср.: Лк. 10:25–27). На второй важный вопрос фарисеев Иисус дает важный ответ. Но это все еще было продолжением испытания, поскольку менее осторожный ответ позволил бы обвинить Иисуса в попытке «нарушить закон или пророков» (5:17). В раввинистических спорах на этические темы фигурировали как текст из Втор. 6:5, так из Лев. 19:18, но объединить их в качестве основания, на котором утверждается весь закон и пророки (ср.: 7:12 с другим выводом), было блестящей идеей. Сосредоточение внимания на этих двух из Десяти заповедей (обязанность перед Богом и обязанность перед своим ближним) служит нравственным ориентиром для всей нашей жизни; вывод о том, что в основе всех обязательств лежит любовь, придает особое звучание требованию исполнять закон Божий.
22:41–46 «Сын Давидов?» (см.: Мк. 12:35–37; Лк. 20:41–44). Здесь Иисус снова берет инициативу на Себя, выступая против фарисеев. Его вопрос звучит наподобие классического богословского вопроса: является ли Сын Давидов законным титулом для Мессии? Но Он Сам неоднократно возвышал Себя через этот титул (наиболее открыто и демонстративно это видно из 21:9,15,16, где Он отчетливо отвечает на этот, хотя и провокационный, вопрос).
Сын Давидов — распространенный мессианский титул, который не только нередко встречается в Мф., но и лежит в основе представления Иисуса как Мессии в гл. 1. Вряд ли можно представить себе, что эти стихи должны опровергнуть все сказанное ранее в этом плане. Скорее речь идет о том, что Мессия больше, чем просто сын Давида, о чем говорится в Пс. 109:1. Этот же текст снова используется в 26:64 для подтверждения сверхчеловеческой власти Иисуса.
Здесь снова Иисус предостерегает народ против традиционного понимания Его служения. Вместо того чтобы воцариться в Иерусалиме, подобно Давиду, Он должен был быть вскоре отвергнут Своим народом. Но даже потом, на кресте, Его в конце концов признают не как сына Давидова (этот титул не появляется снова), а как «Сына Божия» (27:54)
Примечание. 43 В основе этого аргумента — вера в то, что Давид был автором Пс. 109 и что он говорил о грядущем Мессии. В настоящее время обе эти посылки оспариваются большинством исследователей Ветхого Завета, но во времена Иисуса принимались как само собой разумеющееся.
23:1–12 Предостережение против книжников и фарисеев (ср.: Мк. 12:38,39; Лк. 20:45,46). Иисус продолжает сурово обличать книжников и фарисеев, при этом слово «сурово» не передает всю силу эмоций, присутствующих в Его речи, записанной здесь, в гл. 23. Только у Матфея рассказывается о такой целенаправленной атаке на иудейские религиозные авторитеты. Иисус показан как сильный полемист, готовый даже приобрести Себе врагов, если того требует дело. Это как раз был тот случай, когда речь шла о сопоставлении ценностей Царства Небесного и поверхностного подхода к религии, который уже был развенчан ранее (см.: 5:17–48 и 15:1–20).
Иисус разоблачает книжников (учителей закона, профессиональных толкователей Писаний и раввинистических преданий) и фарисеев, религиозную «партию», к которой принадлежали в своем большинстве книжники и которая ставила перед собой задачу скрупулезного соблюдения всех многочисленных предписаний церемониального закона, установленного раввинами. Вообще говоря, это были серьезные, благочестивые люди, а потому резкое выступление Иисуса против них многим казалось слишком суровым и несправедливым. Но речь шла не об их индивидуальном благочестии, а о системе религиозных установлений, которой они придерживались. Настаивая на педантичном исполнении неисчислимых и все возрастающих правил и предписаний, они подвергались опасности потерять свои внутренние побуждения и мотивы и предпочесть систему, а не волю Божью. Именно это, а не преднамеренный обман (хотя в ст. 3 они обвиняются и в этом тоже), побудило Матфея назвать их одним из своих любимых словечек— лицемерами.
В ст. 2–7, однако, внимание сосредоточено на их стремлении произвести хорошее впечатление (ср.: 6:1–6,16–18), выставляя напоказ свое положение и авторитет. Их не заботило то, какие проблемы создавало их учение простым людям, которые пытались следовать ему (бремена тяжелые в ст. 4 относятся к требованиям, которые должны были исполняться по предписанию книжников в повседневной жизни; ср.: 11:28—30). В отличие от этого (8—12), учеников не должно было заботить свое положение в обществе, они должны были радоваться самому низкому статусу и возможности служить другим. В этом последнем разделе вновь поднимается тема, затронутая в 20:25—28, но если там речь шла о мирских правителях, то здесь о тех, кто претендовал на роль руководителей народа Божьего. Стремление к высоким титулам и высокому положению еще и сегодня служит сигналом, который показывает, что ученики отступают от ценностей Царства Небесного.
Примечания. 2 На Моисеевом седалище. Это указание на авторитетность тех, кто был ответствен за толкование законов Моисея. 3 После сказанного (15:1—20) было бы удивительно, если бы Иисус действительно имел в виду необходимость следовать всему, что предписывалось учением книжников. Баланс в предложении скорее определяется его второй частью — «делай, если хочешь, что они говорят, а не то, что они делают». 5 Хранилища (филактерии, краткие выдержки из закона Моисея, которые [0 на полосках пергамента] прикреплялись ко лбу или левой руке) и воскрилия как таковые не запрещались (Иисус тоже носил воскрилия, см.: 9:20, где в оригинале использовано то же греч. слово); но они часто носились напоказ, чтобы продемонстрировать и заслужить репутацию благочестивого человека.
21:13—36 Семикратное обвинение книжников и фарисеев (ср.: Лк. 11:39—52). В предыдущих текстах записано обращение Иисуса к народу и ученикам. Здесь Он обращается непосредственно к книжниками и фарисеям с семикратным обвинением (семь раз использовано слово «горе»), которое являет собой кульминацию отвержения их как религиозных лидеров. Эта сцена предвосхищает предсказание судьбы Иерусалима в конце главы.
Первое горе (13) описывает их подход к религии как запрет тем, кто, действительно, хочет угодить Богу. Вместе с тем, второе обвинение (15) состоит в том, что они ревностно стремились обратить (в иудаизм) людей. Проблема в том, что их религиозная система делала людей хуже, а не лучше (сыны геенны; ср.: «сыны царства», 8:12). Остальные пять обвинений демонстрируют, насколько извращены были их религиозные ценности.
Клятвы (16—22) были самыми разнообразными и представляли предмет спора среди раввинов из–за различий в многочисленных предписаниях. Иисус уже показал, что эти требования давно пора отменить (5:33— 37). Здесь же Он добавляет, что попытки определить, что более, а что менее важно в клятвах, пустые, поскольку все это в итоге возвращается к Богу, когда призывается Его имя.
Четвертое обвинение (23,24) не касается возращения десятины как таковой, но указывает на отсутствие соразмерности и на абсурдность происходящего (оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!), когда они с мелочной скрупулезностью высчитывают десятину с огородных трав, но забывают про суд, милость и веру. Пророки тоже протестовали против религии, которая сосредоточена на ритуальном законе и забывает вещи, которые, действительно, имеют ценность (ср.: Мих. 6:6–8).
Пятое и шестое обвинение (25,26,27,28) аналогичным образом раскрывают приоритет внутренней чистоты над внешними обрядами. Этой темы Иисус уже касался (15:11,17—20) в связи с ритуальным омовением рук. В ст. 27, вероятно, речь идет об оссуариях, небольших ящиках, в которых хранились человеческие кости и которые часто белились известью для красоты.
Седьмое обвинение (29—31) подводит к кульминации всего раздела; здесь говорится, что мятеж Израиля против Бога достиг своего наивысшего накала в этом поколении (ср.: коммент. к 12:38–45), и таким образом, суд который маячил где–то вдалеке, наконец, настиг их. Довольно просто для людей, отстоящих на многие поколения от праотцев, отречься от их действий и строить гробницы пророкам и памятники праведникам.
